Последняя сказка Лизы

– Ты в магазине кинулась на защиту поддонка, который нахамил мне и пытался обмануть!

– Он не сказал ни единого грубого слова! Это ты кричал, как сумасшедший. Мне было стыдно! Первый раз в жизни мне за тебя было стыдно, – я тоже сорвалась на крик, потому что не поддаться этому безумию было невозможно.

– Ты… – мне показалось, что от Влада вязко и тошнотворно потянуло перегаром.

«Где бы он успел выпить? Он же весь день и весь вечер за рулём. Он только что был абсолютно трезвый!». Пьяное безумие из глаз Влада тут же исчезло.

– Ты только и ждёшь, чтобы унизить меня. Я кажусь тебе жалким?

Он схватил меня за руку.

– Скажи, падла, я – жалкий?

– Это сон, – пробормотала я ему в лицо, – это просто дурной сон.

Не слушая моих лепетаний, Влад потащил меня к двери, распахнул её и сунул мне в руки мою куртку и сумочку.

– Убирайся с глаз моих, дрянь!

Мне действительно захотелось немедленно убежать отсюда. Куда угодно, только бы не видеть и не слышать бреда, который наращивал обороты. Доберусь до автобусной станции на такси, вернусь домой. А там, в привычной обстановке, кошмар рассеется. Но я почувствовала, что сумочка гораздо легче, чем обычно, и уже скорее по многолетней привычке раскрыла её.

– Влад, – сказала я растеряно, – а где мой кошелёк, ключ от дома и телефон?

– Фигу тебе! – заржал зеленоглазый незнакомец с лицом Влада похабным смехом. – Добирайся, как хочешь, а я посмотрю. Увидим, кто кого не достоин. Узнаем, кто за кого теперь будет заступаться в маркетах.

Я начала говорить, как с тяжелобольным или маленьким ребёнком, тщательно и ласково выговаривая каждое слово:

– Но на улице ночь, как же я пойду и куда? Без денег, телефона и ключей от дома?

– Вот-вот, – опять раздался гогот, в котором явно ощущалась некая смесь лошадиного и трактирного. – Валяй, топай отсюда.

И муж двинулся в моём направлении, а так как его намерения были непонятны, но не сулили ничего хорошего, я выскочила в коридор. Тут же нырнула в ближайшую открытую комнату. Слава богу, она закрывалась изнутри. Влад (или то, что жило в этот момент в моём ироничном, светлом, интеллигентном Владе) несколько раз бухнулся всем телом в закрытую дверь и успокоился. Из коридора раздались удаляющиеся шаги, и стало пронзительно тихо.

Сердце колотилось так, что казалось: уж точно в эту ночь не усну. Но стоило коснуться головой подушки, как сразу провалилась в тяжёлый сон. Одетая, с курткой и сумочкой, которые так и не выпустила из рук, я уснула на кровати в отеле призрачного хозяина. Одна, больше всего на свете боящаяся и ненавидящая любимого мужа.

Проснулась через несколько часов, в окне всё ещё стояла темень. Прислушалась к тишине в коридоре, встала и подошла к двери. Чуть приоткрыла её, стараясь не издать ни шороха, коридор был тёмен и пустынен. Только откуда-то снизу доносились невнятным гудением голоса. У меня возникло ощущение, что собеседника два.

На цыпочках прошла к лестнице, в любой момент готовая опять ускользнуть в комнату, которую про себя уже называла «своей». Чуть свесилась вниз, прислушалась.

Разговаривали, действительно, двое. Я узнала голос Влада, обычный, только напряженный, второй напоминал юношеский. Он словно ломался, срывался то в хрипотцу, то в визгливые нотки.

– Оставь её в покое. – Настойчиво сказал голос Влада. – Тебе не хватило в прошлый раз?

Юнец похабно заржал, и, клянусь, этот смех я уже слышала сегодня. Только смеялся так непривычно мой муж.

– Да ладно, ты че?! Тут же как специально пусто сегодня! Отчего бы нам не оторваться по полной?! Можно и Генриха позвать, он такое ситуации очень любит. И благодарен тебе будет, сам знаешь как. А быть кредитором Генриха – это спасает от множества неприятностей, так ведь?! Та-та-да-дам! Бонус!

– Это ты всё подстроил? – все так же тихо, но твёрдо спросил Влад.

– О чём ты? Меня здесь не было, и ты это прекрасно знаешь, – юноша перестал ржать, но теперь уже мерзко хихикал.

По этому хихиканью я живо представила, какая у него прыщавая, нечистая физиономия и блудливый взгляд.

– Где хозяин? – мой муж прервал хихиканье мальчишки.

– У хозяина появились срочные дела! – судя по всему, юнец совершенно не боялся Влада, хотя в голосе мужа появилась угроза.

– Какие дела?

– Тебе-то что? Какие-то важные. Главное, отель-то – пуст! Можно делать всё, что угодно, никто её не услышит. Обещаю, что после того, как мне будет достаточно, я оставлю тебя в покое. Ненадолго, но оставлю. А если мы ещё и Генриха позовём! Только без Берты, ладно?

«Почему Влад просто не пошлёт пацана подальше?» – подумала я. – «Ему же явно не нравится этот разговор».

– В общем…

Я чувствовала, как муж выпятил вперёд челюсть и говорит сквозь плотно сжатые зубы:

– Ты. Сейчас. Уходишь. Мы. Не. Будем. Отрываться. Ни по полной, никак вообще. Хватит с тебя на сегодня.

Я почувствовала, что муж поднимается с места, и шмыгнула вглубь коридора к комнате.

– Пожалеешь же! – теперь отчётливо весёлый, хоть и чуть обиженный голос мальчишки был слышен и отсюда. – Тебя же самого на куски рвать начнёт!

– Перетерплю! – крикнул ему на ходу, уже поднимаясь по лестнице, Влад.

Затем я все-таки шмыгнула в комнату и опять плотно затворила за собой дверь, уже не беспокоясь, что меня кто-нибудь услышит. К моему убежищу подошёл Влад.

– Лиза! – позвал он тихонько, и я затаилась, чуть дыша. – Ты спишь?

Конечно, промолчала. Он потоптался немного под дверью, затем с каким-то полным вселенской скорби вздохом произнёс: «Родная моя, любимая!». Через минуту в конце коридора захлопнулась дверь.

А я опять упала на кровать, и – верите или нет, – но проспала без всяких снов теперь уже до самого утра.

Когда, проснувшись, я вышла в коридор, первое, что увидела – это серые весёлые глаза Влада.

– Соня засоня, – пропел он совершенно обычным голосом и улыбнулся самой широкой своей улыбкой. – А ты чего в другом номере ночевала?

– Как? – удивилась я, каким-то седьмым чувством понимая, что сейчас можно не бояться. – А ты… Не помнишь?

– Да я свалился как подкошенный, даже перекусить не успел. Голодный, аки стая аллигаторов. Проснулся – тебя нет. Думал, уже кофе внизу пьёшь. А ты тоже только встала!

– Влад! Притворяешься? Думаешь, я забыла, как ты вчера себя вёл? И на дороге, и в магазине, где ты обругал кассира.

При упоминании о кассире глаза Влада вдруг стали наливаться опасной бирюзой, и я, наученная горьким опытом, вдруг отбросила мысль говорить сейчас о том, что не давало мне покоя.

Быстро сказала:

– Я пошутила. Ты храпел. Просто невыносимо храпел. Пойдём пить кофе.