Стратегия управления карьерой в «третьем» возрасте. Как оставаться конкурентоспособным на рынке труда

Опрошенные ими участники в возрасте от 54 до 81 года ответили, что они уверены в том, что молодые люди 18—29 лет считают их:

– опытными

– знающими,

– боящимися всякой техники,

– зрелыми,

– трудолюбивыми,

– медлительными,

– обладающими финасовостабильным статусом,

– узко мыслящими,

– не коммуникабельными

– ответственными и добросовестными

– физически ограниченными

– приверженным привычным способам.

Это были положительные ожидания. А еще молодое поколение, по мнению третьего и старшего возраста, считает, что мы:

– скучные

– старые

– упрямые, точнее даже упертые

– консервативные

– cердитые и негативно настроенные.

«Что и требовалось доказать», – резюмируете вы. И будете не правы. Потому что все качества с 13 по 17, как выяснилось, молодые нам не приписывают. Они даже не попали в молодежный список характеристик «третьего» возраста! Это и есть наши с вами возрастные стереотипы: мы думаем, что про нас так думают…

Впрочем, надо честно признать, что стереотипы в нашем возрасте – вещь весьма и весьма распространенная и въедливая. Исследования когнитивного старения последовательно обнаружили, что в период взрослости с нашей познавательной сферой начинают происходить неблагоприятные изменения, а именно:

– снижается скорость и эффективность обработки информации,

– уменьшается объем рабочей (или оперативной) памяти

– сложные или новые задачи, требующие более активной обработки требуют больше времени и усилий, чем у молодых.

И, как следствие, мы все активнее начинаем прибегать к стереотипному восприятию мира – нам так легче, комфортнее и быстрее. А наши дети и внуки не преминут нас поддеть: «Опять ты со своими устаревшими взглядами».

Сегодня в организациях получила распространение возрастной диверсификации. Эта кадровая политика строится на совершенно справедливом с точки зрения современных исследований возраста и опыта, тезисе о том, что каждая возрастная группа вносит в организацию свой специфический вклад и тем самым обогащает организационную культуру и деятельность.

Как оказалось, что приоритеты в работе обусловлены возрастом и стажем.

Молодые возрастные группы сосредоточены на таких ценностях, как доверие, признание и свобода, а старшие возрастные группы больше сосредоточены на достижении баланса между работой и жизнью, высоко ценят гибкие условия работы. Младшие коллеги считают, что старшие могли бы делиться с ними практическим опытом, в то время как сами готовы помогать старшим в освоении новых навыков и новых методов работы. Результатом становится взаимовыгодный обмен знаниями.

А как же стереотипы? Опираясь на идею о неизбежной косности и стереотипного мировосприятия в старшем возрасте, противники идеи возрастного разнообразия указывали на неизбежность межпоколенческих конфликтов на рабочем месте, опасной приверженности устаревшим практикам, консервативности взглядов и нежелании изменений, стремлении пожилых «тихо доработать до пенсии». Свалив в кучу все возрастные стереотипы, тем не менее, они настойчиво подчеркивают, прежде всего, опасность, которую несут в себе пожилые сотрудники.

И, тем не менее, возрастное разнообразие стало сегодня конкурентным преимуществом компаний.

Профессиональные стереотипы у «третьего возраста». «Программисты обычно плохо выбриты, предпочитают есть, не отрываясь от компьютера, одеваются в свободную одежду и демонстрируют свою независимость.» «Учителя мало что знают о чем-то, кроме своего школьного предмета». «Пожарные – это отважные и сильные люди». «Библиотекарь – это скромная пожилая интеллигентная женщина в очках». Эти и другие стереотипы относительно представителей разных профессий толпятся в нашей памяти и стремительно заявляют о себе, стоит лишь нашему новому знакомому сказать нам о себе что-то вроде «Я работаю врачом».

Это странно, но вопреки нашему опыту, который, казалось бы, должен был научить нас, что типичное поведение и типичные личности практически не встречаются в нашей жизни, мы генерируем профессиональные стереотипы на протяжении всей своей жизни в профессии. Мы, к сожалению, не любопытны, и потому нам проще придерживаться схематичного восприятия носителя какой-то профессии, чем вникать во все тонкости, отличающие друг от друга людей, работающих в одном профессионалом поле.

В 2000 году, собирая эмпирический материал для докторской диссертации, я проводила интервью с инженерами и конструкторами уральских промышленных предприятий. Один из вопросов интервью касался смежных рабочих мест. Я спрашивала, насколько обширна область их опыта? Мне было интересно, насколько высоко осведомлены мои интервьируемые относительно того, чем заняты его работающие на соседних рабочих местах, участках и отделах коллеги. Большинство ответов позволяли заключить, что даже такие высоколобые специалисты не интересуются задачами за пределами своей профессиональной ответственности.

Конечно, можно это обосновать высокой занятостью на своем рабочем месте, но когда вы работаете на этом месте много-много лет и при этом не особенно понимаете сути задач тех, кто работает практически рядом, это и становится источником наших профессиональных стереотипов. В результате мы можем очень легко «припечатать»:

– «В соседнем отделе работают одни бездельники»,

– «Бухгалтерия только и знает, что начисляет зарплату, но даже это умудряется делать с ошибками»,

– «У сотрудников отдела рекламы и маркетинга слишком много амбиций».

Наши стереотипные суждения о профессиях, в которых мы не разбираемся, и профессионалах, суть задач которых нам неизвестна, не делают нам чести. Наука подтвердила, что многие особенности нашего ума являются наследственными или врожденными (кстати, это разные вещи). Но тут же они проговаривают, что многочисленные эксперименты подтвердили величайшую пластичность мозга и его практически неограниченную способность обучаться. Разрушайте шаблоны своих привычных суждений! Внимательно присмотритесь к своим оценкам, замечаниям, комментариям и попробуйте отнестись к ним критично. Наш мозг в некотором смысле похож на калейдоскоп: изменения привычных картинок встряхивают его и побуждают изменять ставшую привычной картину окружающего мира. В мозгу создаются новые нейронные связи, в то время как рутина и все, что вы привычно делаете «на автомате», погружают мозг в ленивую зону комфорта.

Из моих личных записей. Все чаще слышу, как «в телевизоре» самодовольные «звезды» и прочие «публичные», как они себя называют, люди, вспоминая свое детство, с упоением и какой-то залихватской гордостью рассказывают, как пропускали школьные уроки, слыли двоечниками-троечниками, никогда не учили уроков и люто их ненавидели. После таких комментариев, как правило, заключают, что, при этом, а скорее даже вопреки, их жизнь удалась, вот налицо успехи и профессиональные (снимаются в бесконечных сериалах), и личные (на личном счету 5 счастливых браков подряд). А вот отличники-хорошисты-зубрилы-ботаники, они все, как правило, неудачники и ничего-то им в жизни значительного не светит. Страшно слушать такие откровения, тем более, что они, как правило, произносятся плохим бедным языком, косноязычным порою, при этом откровенничающее лицо, как правило, не посчитало нужным подготовиться к интервью и транслирует, само того не ведая, все свое интеллектуальное убожество. Меня не перестает удивлять в подобных ситуациях следующее:

1) Действительно ли тот, кто вещает с телеэкранов подобным образом, искренне не хочет, чтобы его дети хорошо учились и искренне верит, что самый лучший путь для его ребенка – это путь двоечника-хулигана, в крайнем случае – троечника-пофигиста?

2) Неужели те, кто делают такую передачу, не понимают, что культивируя такое отношение к знаниям и своим обязанностям (для начала школьным обязательствам), они способствуют расцвету поколения псевдо профессионалов, которые с младых своих лет ориентированы на то, чтобы все, что они должны делать в этом мире, делать на слабую «троечку»?

3) Правда ли, что и те, и другие никак не связывают этот «воинствующий культ троечника», который ширится и процветает (благодаря, в том числе, распространяемой иллюзии о том, что «между школьными и жизненными успехами нет и не может быть никакой связи») с окружающей нас удручающей практикой попустительства и разгильдяйства? И искренне верят в убожество и ограниченность мира отличников?

4) И им не страшно идти лечиться к вчерашним «троечникам», отдавать им на воспитание детей, доверять им ремонт своей машины…?

Я тут как-то подумала: а не потому ли у нас и на улицах грязь, и на предприятиях производительность труда в три раза ниже, чем в Европе, и в медицине нелады и в целом – «куда ни кинь везде клин», что мы страна «воинствующих троечников» и вместо того, чтобы исправляться, этим гордимся? Ведь что есть по сути своей жизненная философия троечника? – Это стремление все, что ты делаешь, делать так, чтобы «лишь бы не ругали». В психологии управления это называется «низший допустимый уровень исполнения», или принцип «И так сойдет!». Отсюда вывод: может, стоит начать с того, чтобы требовать от своих детей не удовлетворительной, а минимум хорошей учебы, чтобы они привыкли, что важно не просто сделать то, что ты должен сделать, а важно сделать это, как можно лучше!!!

Профессиональное выгорание

Нет ничего безобразней старика,

который не имеет других доказательств

пользы его продолжительной жизни,

кроме возраста.

Сенека