Мост над бурными водами. Сборник рассказов

Мост над бурными водами. Сборник рассказов
Фарид Рауф

Данный сборник рассказов содержит истории про Баку и бакинцев в бурные и смутные 1990-е годы – время радикальных перемен, которые оставили неизгладимый след в жизни многих жителей бывшего Советского Союза.

Мост над бурными водами

Сборник рассказов

Фарид Рауф

Корректор М. А. Иванова

© Фарид Рауф, 2020

ISBN 978-5-0051-2766-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данный сборник рассказов содержит истории про Баку и бакинцев в бурные и смутные 1990-е годы – время радикальных перемен, которые оставили неизгладимый след в жизни многих жителей бывшего Советского Союза.

КОРРЕКТОР: М. А. ИВАНОВА

ОТ АВТОРА

Перед читателями сборник рассказов о Баку и бакинцах, охватывающий период примерно с середины так называемой перестройки конца 1980-х годов до начала третьего тысячелетия. Рассказы были написаны в период между 1993 и 2002 годами, с некоторыми корректировками в поздний период. Некоторые из них были напечатаны на машинке, до эры компьютеров. Это было смутное время, характеризующее почти все страны бывшего Советского Союза. Многое, что описано, уже исчезло и растворилось во времени, в том числе и проблемы, описанные в рассказах. Азербайджан из страны с разрушенной экономикой в начале 1990-х годов превратился в одного из региональных лидеров. Однако десятилетие революций, конфликтов, социальных и культурных метаморфоз оставило неизгладимый след в жизни людей, которые прошли через это трудное время. Об этом и данный сборник рассказов.

ЛАПКИ ГУСЕЙНА

На карамельной фабрике произошло ЧП. Точнее, всё началось с ошибки на бумажной фабрике. Получив заказ на производство обёрточной бумаги для конфет «Гусиные лапки», фабрика в результате ошибки наборщика выпустила конфетную бумагу с названием «Лапки Гусейна». И, возможно, никаких последствий не было бы, если бы директора карамельной фабрики по чистой случайности не звали Гусейн – Гусейн Ибрагимович Халилов.

Начальник районного отделения милиции, мало разбиравшийся в тонкостях бисквитно-карамельного дела, понял одно – директор фабрики начал выпуск конфет в честь себя. Он позвонил ему и, спросив весёлым голосом о его делах, попросил поднять его «долю». Дела у директора идут так хорошо, что он уже стал выпускать конфеты в свою честь.

Вот тут Гусейн Ибрагимович зашевелился. Ошибка прямо отражалась на его кармане. Через некоторое время позвонили из министерства и попросили также увеличить ставку. Не за горами был звонок из прокуратуры, налоговой инспекции, пожарной охраны, санитарной инспекции с аналогичными просьбами.

Гусейн Ибрагимович вызвал к себе главного инженера Максуда Векилова. Последний явился к нему с портретом нового министра лёгкой и пищевой промышленности. Перед тем, как начать разговор, директор велел произвести смену власти у него над головой. Покончив с этим делом, главному инженеру пришлось выслушать брань директора по поводу досадной ошибки на оберточной бумаге. Он попытался робко возразить:

– Ошибка произошла не на нашей фабрике. Это – первое. Второе – конфеты уже поступили широкой партией в продажу…

– Надо их взять обратно! – взревел директор.

– Шесть тонн?!

– Я поговорю с начальником торга. Он мой приятель…

– Да вот время не то. Плановую экономику, Гусейн Ибрагимович, сменила рыночная. Теперь товар реализуем разными путями. А вообще, название-то неплохое – «Лапки Гусейна» – красиво даже, романтично…

– Как это ты сказал? Романти… Мне без этого всё это выйдет в копеечку! Конечно, если бы не это слово «лапки», то… второе слово звучит неплохо. А? В принципе мне пришла в голову мысль, что неплохо бы… назвать конфеты именем… например, «Сабина», в честь моей дочери. Об этом надо будет подумать. А?

– Обязательно, – подхватил главный инженер. Он расхваливал и эту идею, и имя.

Лесть была приятна Гусейну Ибрагимовичу. Так он компенсировал ту лесть, изливаемую им самим в адрес уже своих начальников. Всюду должен быть порядок. Разве плохо было в советское время? Был порядок… Надежда есть, что всё восстановится, пускай хоть под фасадом демократии, фашизма или сталинизма или ещё чёрт знает чего. Главное – дать людям возможность зарабатывать деньги способом, какой принят у нас. И почёт был, и уважение – «h?rm?t»[1 - Уважение (азерб.).], как говорится…

– Теперь перейдём к делу. Как там моё малое предприятие?

– Завтра принесу выручку. Вот только с сахаром проблемы.

– Срежь с линии. – Это означало, что конфеты, выпускаемые на государственном заводе, станут содержать меньше сахара. Хорошо для диабетиков. Забота о здоровье населения, прежде всего.

– Вчера я был в городе, – сказал директор. Там у нас в центре города есть небольшое ведомственное здание. Так вот, там есть клёвый подвал, как раз для магазина. Проблема в том, что там кто-то проживает.

– Да, там живёт наш работник – мой помощник Лятиф Аббасов. Он со времён царя Гороха ожидает очереди. Только вот напрасно. Квартир уже не будет. Время не то…

– Прекрасное время было, вот и кончилось. Теперь кто будет бесплатно раздавать квартиры. Советская власть им не нравилась, понимаете ли! Жили при коммунизме, а не знали этого. Все жаловались, что мясо по талонам… Короче, его надо оттуда выселить. Временно размести у нас тут, на территории завода. Мы имеем два подсобных помещения. Скажешь этому инженеру, что эту площадь Баксовет у нас отнимает. Кстати, возможно, что через год Баксовет выделит нам пару квартир. Обещай ему, что как только, так сразу… Понял? Получит новую хорошую квартиру в панельном доме вместо этого вонючего, сырого подвала…

Главный инженер тяжело вздохнул. Предстоял нелёгкий разговор. Успокаивала в этом деле только робость этого несчастного инженера Лятифа Аббасова. Он не умел бороться за жизнь под солнцем.

Его время было советское. Защита государства, социальная обеспеченность. Оплата интеллектуального труда в 140 рублей – мало, но на колбасу хватало. Теперь джунгли, человек человеку волк. Оскал капитализма, притом дикого, образца девятнадцатого века… И чего это понеслись фразы с коммунистического митинга в Москве?

Главный инженер жалел своего помощника, давал ему иногда «халтуру», чтобы «подзаработать» – семью содержать. Лятиф же зарабатывал тем, что, будучи грамотным инженером, умел хорошо делать чертежи и «рисовал» курсовые работы и дипломные проекты для оболтусов-студентов, обучающихся в институтах за взятки.

Лятиф Аббасов вошёл в кабинет тихо и присел. Максуд не знал, с чего начать разговор.

– Лятиф, мы скоро должны получить несколько квартир из городского фонда. Есть решение предоставить одну из квартир тебе.

У Лятифа радостно загорелись глаза. Этого не может быть!

– Кого и как я могу благодарить, – запричитал Лятиф.

– Не стоит благодарностей. Ты это заслужил. Директор о тебе высокого мнения. Возможно, мы тебе за счёт завода сделаем ремонт в новой квартире. А то знаешь? У нас вселился, и надо делать ремонт. Дом будет в Гюняшлях. Далековато, но зато нормальная квартира.

Лятиф ничего не сказал. Конечно, подумал он, плохо, что далеко от центра города. Он привык там жить. Но что поделаешь, будет хоть нормальная квартира.

– Твой «крысятник» тебе уже надоел, наверное? – спросил Максуд. – Так вот, мы решили временно разместить тебя у нас на фабрике… Ты знаешь… У нас есть пара домиков. Там же… живут люди. Так вот, твой «крысятник» у нас Баксовет отбирает. Что-то там по санитарным нормам, не знаю… Ты переезжай. Мы тебе машину выделим.

Только после этих слов Максуд взглянул в лицо инженеру. Помощник сидел слегка поникший, пытаясь переварить сразу все новости.

Максуд ободряюще кинул:

– Поздравлять заранее не буду. Но думаю – давай выпьем сегодня. Приходи ко мне. Посмотрим «видик». Мне новую кассету дали. Хороший американский триллер.

После ухода Лятифа Максуд вызвал начальника третьего цеха, племянника директора. Тому поручались особо важные дела. Организация выселения и вселения инженера была возложена на него.

Вечером Максуд взял Лятифа к себе домой. По дороге он заглянул в кондитерский магазин купить детям каких-нибудь сладостей. Проходя мимо прилавка, взгляд Максуда остановился на конфетах… Он пригляделся – это были конфеты «Лапки Гусейна». Максуд улыбнулся и… вдруг! Неизвестно почему, но ему померещилось, что на прилавке лежат сотни маленьких пальчиков.

«Меньше смотреть надо эти идиотские американские триллеры, – подумал Максуд. – Нервы пошаливают».

Дома его сразу окружили трое детей и, схватив торт, умчались на кухню. Оттуда выглянула его растолстевшая жена, поприветствовала Лятифа и пригласила в гостиную.

Максуд вошёл в комнату, и на душе у него почему-то стало тоскливо. Всё в комнате, казалось, вторит его настроению. Натюрморт на стене будто увял, абажур торшера поблёк… Так всё увядало. Главное – молодость. Давно её нет.