– Я шла к детям.
– Сейчас ты к чертям пойдёшь у меня!
На жене было домашнее жёлтое платья с глубоким вырезом на груди. На её бледных, круглых плечах лежали волшебные, чёрные волосы. Роман то и дело глядел на её грудь, которая, словно заря, раскраснелась, как у всех здоровых, страстных любовниц. Хотя Оксана по-прежнему выглядела спокойной, в глазах пылал страшный огонь злобы.
– Ладно! Я уйду,– она покорно моргнула.
– Сделай одолжение.
Безусловно, она не ушла. Искупников и Андрей продолжали разговор, но уже шёпотом. Оксана кое-что смогла расслышать.
О встрече Искупникова с Андреем в деталях было передано Алине. Сестра Романа выслушала с вниманием и подобострастием.
Роман и Андрей беседовали час, Оксана рассказывала об их встрече не менее двух часов.
Алине стало известно, что после монолога брата о тюрьме начались взаимные комплименты, что было лишь увертюрой.
Один и самый важный момент Оксана передала в точности. Вот что она ясно расслышала:
Андрей: Тебя изуродовали. Тебя убили.
Роман: Да-да, точно убили.
Андрей: Прости их.
Роман: Да-да, простить и забыть. Всё это правильно.
Андрей: Покалечили.
Роман: Покалечили.
Тут Искупников стал страстно, с азартом злости, присущим изуродованным натурам, поддакивать Андрею и восторженно, с криками, бил кулаком по полу в эйфории от того, что его покалечили.
Затем начались сомнения. Роман не знал, продолжать ли разговор, потому что был уверен в подлости жены. Оксана рассказывала Алине, как муж убеждал Андрея в том, что она подслушивала.
Преодолев замешательство, Искупников начал говорить Андрею о жалости к нему. Оксана не слышала всё, что произносилось, но в красочных выражениях поведала Алине о своих догадках.
Потом начался спектакль. Оксана встала перед Алиной и подражая то мужу, то Андрею, стала играть удивительную роль…
Всё, что она передала, являлось правдой без всяких утаек, но с мелочными прибавлениями,– самая мерзкая правда из всех существующих. Было рассказано о взаимных слезах, дружеских объятиях, тёплых выражениях. Например, таких: «Ты мой бедный», «Как же ты страдаешь», «Как же мы страдаем», «Как же они страдают», «Как же нам быть», «Мы обязательно победим»…
В конце спектакля Алина уже не поднимала глаза, как будто не пережила пожар совести. Тогда она в полной ясности знала, что ей надо было делать.
В какой-то момент Алине стало неинтересно и даже не противно слушать Оксану. Та это заметила и сникла. Чем закончился разговор Искупникова с Андреем, Оксана не сказала.
Слухов об этом появилось много. Кое кому Оксана расскзала, что после того вечера Искупников, проспав десять часов и проснувшись в отвратительном расположении духа, долго чертыхался, грубо обозвал жену и, выругав сына, порвал все его школьные тетради.
Глава 4. Странная концовка вечеринки
– Я не догадываюсь, о чём именно тебе известно, но мой разговор с Искупниковым шёл не о тебе и не о твоих интересах,– мягко сказал Андрей, после того, как Алина его попрекнула беседой с братом.– В нём не было ничего, что могло бы тебя так взволновать.
Искупникова взяла со стола бокал и едва не бросила его на пол, но вовремя остановилась:
– Как же мне всё это вытерпеть? Ты не понимаешь. Не важно, о чём вы говорили. Хорошо, что хоть не обо мне. Да и это было бы не важно. Одно то, что ты с ним говорил…
– Ну что?
– Как что?
– Говори…
– Одно это меня бесит. Как ты не понимаешь, что этого нельзя было делать!
– Я и не хотел, но ты же знаешь, каким он пьяным может быть.
– Он, что, был пьяный?
– Почти. Поверь, что я не хотел с ним говорить.
Алина чуть отступила. Она почесала одну ножку другой и призадумалась.
– И тебе противно, что ты с ним говорил?– спросила она, заглядывая в глаза Андрею.
– Ну не то, чтобы… Нет, не противно, но неприятно,– заговорил он, для острастки усиленно кивая головой.
– Точно?
– Точно тебе говорю.
Андрей не предъявлял ей претензий из-за то, что она на него так накинулась, и Алина начала злиться безмерно: ей не удавалось бросить ему в лицо заранее заготовленные оскорбления и проклятия.
Все остальные нехотя опустили головы, не желая мешать. Можно было предположить, что происходило спонтанное публичное признание в любви.
– Если бы ты с ним, как друг говорил…
– Ох, уверяю тебя, что не как друг. Тут другое…
– А как?
– Ты знаешь, когда я с ним говорил, я думал о тебе.
Казалось, что и без того оживлённое лицо Алины было озарено каким-то новым светом; её взгляд выдавал ещё неведомую стихию души, как будто все чувства, которые способен испытывать человек (и любовь, и ненависть, и радость, и печаль…) разом обрушились на сердце Искупниковой.
Андрей насторожился. Алина вдруг махнула рукой и засмеялась самым непринужденным смехом, предвосхищая скорую бурю. Чем сильнее Искупникова злилась, тем безудержнее казнила себя потом.
– Ох, и допрыгаешься ты у меня,– медленно проговорила она, вытирая слёзы веселья. Алина глубоко вздохнула. Она потёрла глаза, немного размазав под ними тушь.
– Ха-ха, допрыгаешься.– Искупникова вновь хохотала.– Так и будет.