Оценить:
 Рейтинг: 0

Ана Ананас и её криминальное прошлое

Год написания книги
2020
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 46 >>
На страницу:
10 из 46
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Клингеры просили передать, что согласны даже на экспериментальную кукурузу.

После этих слов Капитан Озбей хлопнул в ладоши. Помощник капитана навалил на тарелку такую гору еды, что впору было разбирать вилами для навоза. Это был экспериментальный кебаб. Картофельный гарнир к кебабу был нарезан кубиками. Кебаб был подан вперемежку с намятыми при помощи вилки гороховыми фрикадельками. Сверху на это безобразие был вывален мелко нарезаный шиш-кейк. Шиш-кейк был одним из гениальнейших изобретений господина Ибрагима. Уникальность шиш-кейка заключалась в совмещении сладкого, жирного, мясного и невкусного.

В качестве первого блюда, помощник капитана налил по миске застывшего чечевичного супа. Суп оказался жутко-прежутко холодным. Чтобы поесть, следовало

пробить тоннель сквозь ледяные айсберги. Щёлкая по супу ногтём, Ходжа метнулся к микроволновке. У микроволновки скопилась небольшая очередь из посетителей, желающих разогревать кебабы. Капитан Озбей предлагал это сделать бесплатно каждому индивидуально. Таким образом, он здорово экономил время. Некоторые из разогревающих с большим удивлением смотрели на нас. В наших руках было что-то поехавшее, типа супчика из чечевицы, с коркой льда (в разогретом виде он, может, и неплох, но будучи замороженым действительно представлял собой тошнотворное зрелище).

Чтобы избежать слухов, папа Ходжи во всеуслышание назвал супчик экспериментальным ледяным хумусом. Одновременно, он вычеркнул из меню истинный хумус. Впридачу, он содрал со стойки наклейку с картинкой, так чтобы ничто не напоминало, как это блюдо выглядит по-настоящему.

Капитан Озбей представлял собой подлинный образец османского Бармалея. Думаю, на Репербане он оказался путём порока, разбоя, и мелких пакостей. По крайней мере, мне так казалось со стороны. Можно позавидовать любому, кто имеет счастье с таким опасным Бармалеем дружить. А противникам его наоборот, ничего хорошего не светило.

– Закусочная «Жри и Беги». – сказал нам капитан очень сурово. – Постарайтесь закончить до того, как пробьёт два часа! У меня и так мест не хватает.

– Минуточку… это не все.

Ходжа был в ударе. На тарелке не хватало сладкого.

– Всё! – проревел капитан и ударил кулаком по столу.

Вслед за капитанским рёвом раздался спуск воды, такой как будто Эльба вышла из берегов или на Альстере заработали все речные фонтаны одновременно.

– Всё будет в порядке господин Ибрагим, – сообщил Олли, выйдя из уборной и застегивая ширинку на три булавки, каждая размером с часовую отвертку. – Мы разберёмся сами.

– Пожалуйста, – вдруг жалостливо попросил капитан Ибрагим. – Мне в буквальном смысле слова некогда. Ай-ай. Готовлю для одних сумасшедших свадебный торт по старинному, полузабытому рецепту!

7

Красный огонёк духовки горел в полутьме. Он напоминал глаза оборотня. Капитан открыл духовку и вытащил то, что он называл свадебным тортом. Потом взвесил торт на руке и вынул из нужных мест зубочистки. Те из нас, кто засомневался, что капитан готовит настоящий свадебный торт были посрамлены. Торт поражал воображение. Особенно количеством взбитых сливок. Сливками капитан также залил и всю территорию кухни. Скептически глядя на торт, он нервно водил усами.

Ходжа первым принялся ковырять вилкой застывший от вязкости десерт, перед этим не забыв сфотографировать его на телефон. Выглядело это начинкой блинов со склизским, на первый взгляд творожным сиропом – но, нет, боже мой, это был фарш! Ходжа задумчиво сфотографировал композицию. К еде он относился вдумчиво. Ел он за четверых, обстоятельно. Впрочем, по тому, кто как из нас ел, можно было написать диссертацию по психологии.

Олли вытащил откуда-то китайские палочки и тыкал ими во все стороны, будто ниндзя. Залпом выпив экспериментальный хумус, он принялся изображать что закуривает палочку вместо сигары. Барсук отказался от первого блюда и с расстояния вытянутой руки влил в себя чай. Бюдде в этот момент давился омлетом.

Что до меня, то я успела лишь аккуратно надкусить турецкий пончик со смешным названием «Женский пупок». Надо сказать, мне ужасно понравилось. Когда вырасту, всегда буду всегда есть такое. Ни холодное, ни горячее. Не запеченое не сырое. Буду есть только «Женский пупок». Иначе жизнь пройдёт вхолостую. Когда мы заканчивали, пожилой господин, коротающий время за игровым автоматом громко сказал.

– Мне, пожалуйста, такую же штуку!

– Что вы имеете в виду, – капитан повернулся к нему.

– Бублик? Или что вот это из теста?

Папа Ходжи снял улыбку с лица.

– Нэт, – сказал он грозно, – мы не подаём бублики. Это женский пупок. Называется так, потому что он действительно похож на женский пупок. Этот экземпляр у нас слегка не удался.

– Что, женский пуп у вас не удался? – процедил сквозь зубы пожилой и выместил ярость на рычагах однорукого бандита. – А что у вас вообще удалось в жизни?

– Ай-ай, – рявкнул Капитан Озбей. – У нас тут всё бывает.

– Что, скажете, кофе вам удался? – не унимался пожилой тип, показывая на пиалку застывшей смоляной жижицы.

Тут Капитан Озбей скромно промолчал.

– Знаете, он ведь бывает в аккуратных маленьких чашечках? Аккура-а-а-атных! Маа-а-аленьких! Не литр помоев в чём-то большом как таз, понимаете?

Старикан показывал на жидкость, которой только что булькал Барсук. Не отвлекаясь от своего занятия, Барсук сделал пожилому скандалисту ручкой.

– Это не кофе, а чай. Турецкий. Он же гамбургский. Кофе мы не торгуем. Нэт! – папа Ходжи обвёл рукой ассортимент, написанный мелом на стенке закусочной.

Действительно, кофе, как в маленьких чашечках, так и в больших в ассортименте отсутствовал. Зато на столе у капитана он стоял. Чашечка была ни маленькой, ни большой. Чашечкой она не была тоже. Манеру турецких бармалееев пить горячее из стеклянных напёрстков, капитан Озбей презирал. Кофе он вливал в себя из двухлитровой эмалированной кружки, заваривая его туда чистяком. Такого диковинного метода в отношении кофе придерживались на Репербане лишь он и ещё парочка правовых нигилистов.

Пожилой господин недовольно задёргал рубильником игрового автомата.

– Папа будет сердиться, если этот тип когда-нибудь выиграет – толкнул меня в бок Ходжа.

– Ясное дело, – кивнула я. – Ай-ай будет.

Тут Олли шёпотом сообщил комбинацию, которая, по его мнению, обязательно приведёт к выигрышу. Пожилой господин зашевелил бровями. Он хотел что-то сказать. Но вместо этого рванул ручку у автомата. А когда опять проиграл, начал негодовать. Так громко возмущаться на Репербане, конечно, не принято. Ведь игральные автоматы есть далеко не везде. А схлопотать отказ в посещении заведения можно запросто. Особенно, если ты день деньской сидишь у игрального автомата и возмущаешься качеством кофе – тем более того, которого нет.

Долго ли коротко, автомат опять зажужжал. Я с любопытством поглядывала на мельтешение маленьких хамелеонов и денежных гусениц на экране. На какой-то момент мне показалось, что теперь пожилому лысому точно свезёт. Но лысый всё мазал и мазал. Цепочки из хамелеонов не получалось. Денежная гусеница в самый неожиданный момент рвалась напополам, и монетки разлетались по всему экрану с хрустальным звоном.

В конце концов, пожилой господин грозно посмотрел на автомат и сказал: «Ну, держись». Он выудил из нагрудного кармана купюру в пятьдесят евро. До того, как он засунул бы её в автомат, оставалась доля секунды!

– Бинго, – прошептал Капитан Озбей, ещё не веря в успех с пятидесятиевровой бумажкой. – Динго! – вдруг откликнулся чей-то истошный крик с улицы.

8

Капитан вздрогнул. Дверь распахнулась. Внутренний интерьер закусочной «Шиш Ибрагим» озарило ярким сиянием.

Я вовсе не хочу сказать, что из-за туч показалось солнце. Это было бы не по репербански и даже не по гамбургски. Но сияние, тем не менее, шло. Вместо солнца на пороге появился невысокий, но яркий тип, похожий мальчика с бородой. Это был первый, из тех пресловутых барист, что мне удалось увидеть.

Называть его баристой, кстати, придумала вовсе не я. Это слово прошипел капитан Ибрагим Озбей. Он, как будто узнал лицо мальчика. Ничего обидного в этом «бариста» не было. Но звучало-то как противно! Да и мальчик с бородой выглядел, как не пойми кто. Чтобы баристой его называть, я, кстати, даже слова такого ешё толком на знала. Уверена вообще, что мало кто его знал. Неспроста говорят, мы здесь на Репербане совсем дремучие.

– Духи моря нашептали, что не удалась пиратская вечеринка в детском саду, – прокомментировал появление маленького бородача кто-то из бармалеев. Ьармалеи хлестали чай в глубине, под пышной антипчелиной марлей. Громко хохотали, хлопали кулаками по столу, теряя еду из-под зубов. Всем было весело.

Бородатый мальчик шикнул в сторону бармалеев и показал им глаза змеи. Так называется комбинация на кубиках, когда выпадают две единицы. Кубиков, правда, у мальчика не было. Зато в его руках появился невиданный телефон. Размером с лопату. И глаза змеи он показал на его экране.

Бармалеи насупились и стали задумчиво чесать кулаки, но вступать в бой не решились. У них с мальчиком были разные весовые категории. Пожалуй, только бороды у них были одинаковые по могучести.

– Я Динг, – свирепо прорычал мальчик. – Массимильян сотрёт вас в порошок, если вздумаете меня тронуть пальцем.

Стараясь рассмотреть Динга как можно внимательнее – мальчик он или не мальчик., я подумала, что назвать его совсем уж взрослым было нельзя. Впрочем, и на ребёнка он тоже смахивал мало. Пусть даже и с расхристанной бородой, на местного Бармалея он не был похож. Выглядел так, как будто с другой планеты к нам прилетел. Голова Динго была подстрижена клочковатыми перьями – со стороны это казалось мне оперением попугая, которого ободрал кот. Но если приглядываться, можно было заметить, что клочковатость эта – следствие некоторой перепомаженности. Такое бывает. У декоративных собак на выставках, например.

Что же касается растительности на лице мальчика Динга, та была идеально ухожена. И все предметы одежды тоже были подобраны идеально. Как будто эрдельтерьер надел на себя фиолетовую футболку и отправился ровнять бороду в парикмахерскую. Такое вот складывалось впечатление от этого Динга.

Стряхивая с себя капли дождя, Динг уронил пачку листовок. Листовки рассыпались по полу. Поднимать их эрдельтерьер не стал. Только пнул ногой, и они устлали пол всей закусочной на манер первого снега.

– Повторяю, – орал мальчик-эрдельтерьер на весь «Шиш-Ибрагим», теперь уже в репродуктор. – Меня зовут Динг. Я из кафе «Супермен Ча-ча». Мы открылись. Да, мы открылись, чёрт побери!
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 46 >>
На страницу:
10 из 46

Другие электронные книги автора Фил Волокитин