Опоздать на казнь

– Дело вкратце таково. Прибегает в отделение жена пропавшего ученого и пишет заявление. Заявление пишет через сутки после его исчезновения.

– Положено заявлять на третьи сутки… – заметила Лена.

– Положено, – согласился Меркулов. – Но женщина была так безутешна! Она уверяла, что с ее супругом наверняка что-то случилось. Как говорят, плакала. Словом, приняли у нее заявление. А когда узнали, кто пропал, немедленно оповестили нас. А мы уже стали контролировать процесс дальше. Понятно?

– Да, – кивнула Лена.

– Добро… Так что, младший следователь Бирюкова, поедешь туда, оглядишься, и сообщишь нам что да как. Словом, садись в самолет – и через два часа ты на месте. Это приказ.

Глава 5

Солнце вставало над Финским заливом. Белая ночь, блеснув последними серебристыми сумерками, уступала место новому жаркому дню. Раннее солнце парило уже вовсю. Питер – не лучшее место для жаркого лета. И небольшая каюта на втором ярусе теплохода компании «Викинг Лайн» – не лучшее место для переживания утреннего похмелья.

Металлическая коробка нагревалась с каждой секундой. Душно. Липкий пот струился по спине, вызывая противный зуд. На слегка покачивающейся корабельной койке ничком лежал Юрий Гордеев, еле сдерживая рвотные позывы.

В глубине каюты притаилась девушка по имени Гайка, она непрестанно вяло нудела:

– Ну ты че? Деньги-то точно будут? Обещал ведь. Тебя ж никто за язык не тянул. Сказал бы, что денег нет, – я бы с финиками осталась. Они, как пьяные дети, – не обидят. И при деньгах всегда. Не то что наши. Ну ты че?! Не молчи!

Гордеев не помнил ни про «фиников» (так в Питере называют финнов-туристов), ни про вчерашнее. Больше всего на свете ему сейчас хотелось сойти на берег.

Иногда Гайка спохватывалась и спрашивала:

– А ты точно не мент? А то у тебя как труба заиграла – я думаю, все, капец, на мента нарвалась.

У Юрия не было сил отвечать ей. Сейчас он был способен только лежать ничком и ждать, когда теплоход подойдет к причалу. А там его встретит Лена Бирюкова. Спасительница. Гордеев думал о ней с нежностью.

Мягкий рывок, толчок, легкая отдача – теплоход причалил. Тут же раздался сокрушительный теплоходный гудок, от которого голова несчастного Гордеева чуть не лопнула, как перезрелый арбуз.

– Ох! – Гордеев с трудом слез с койки, подхватил свой багаж и пошел к выходу. Гайка, путаясь в узкой прозрачной юбке, поспевала за ним. Упустить боялась…

Гордеев сразу выхватил Лену взглядом из толпы встречающих. Да стоит заметить, что не так уж много было встречающих «Викинг Лайн» в это раннее летнее утро. Стайка девиц – явных коллег Гайки по бизнесу. Конечно, это ведь Питер, город интердевочек и «фиников», пьяных как дети. Кстати, финны, которые стояли рядом с Гордеевым на палубе в ожидании подачи трапа, довольно гыкали, разглядывая портовых барышень. Они предвкушали пару-тройку дней полного оттяга, которые предстояли им здесь.

Конечно, Лена резко отличалась от них. Стройная, даже можно сказать хрупкая, блондинка с короткой, почти мальчишеской прической и с очень умным, очень цепким, очень женским взглядом из-под тяжелых очков. Гордеев невольно залюбовался Леной. И тут же обратил внимание, что и пьяные финны направляют свои взгляды и тянут шеи именно в сторону Лены. Юрий почувствовал, как у него чешутся руки, чтобы свернуть эти шеи, развернуть их на сто восемьдесят градусов.

«Спокойно, Гордеев, что за мальчишество, что за собственнические инстинкты, и вообще, Лена все же тебя встречает, а не финнов снимает». Прохладный утренний ветер на верхней палубе несколько развеял тяжкую головную боль адвоката. И спустился он по трапу вполне посвежевший, отягощала его состояние только девушка Гайка, вцепившаяся в него мертвой хваткой.

– Ну здравствуй, Лена!

– С прибытием, господин адвокат! Порезвился в заморских странах? – насмешливо глядя на его «спутницу», поинтересовалась Лена.

– Почему это в заморских? Я был в очень даже приморских…

– Погулял с заграничным шиком, расслабился, человеком себя почувствовал, да? Вот девочек каких шикарных снимаешь! – Лена хоть и подначивала Гордеева, но глаза ее глядели ласково, видно было, что рада она его видеть.

Гайка попыталась огрызнуться, ответить что-то Лене обидное, но Юрий крепко сжал ее локоток, и та сдержалась.

Лена достала из сумки две зеленые бумажки – протянула их Гордееву:

– На товарищ! И ни в чем себе не отказывай, ежели еще что не успел.

– Премного благодарствую. – Юрия ситуация стала тяготить, все же Лена ему не жена. Выручила – спасибо, отдаст с лихвой, а дразнить его – это лишнее.

Гайка потянулась к деньгам, но Лена отвела ее руку и отдала деньги именно Гордееву, которому пришлось взять доллары у одной девушки и передать другой. Гайка после получения денег (сдачу она отдала тут же) исчезла моментально, как сон, как утренний туман. Портовые девицы и примкнувшие к ним финны тоже быстро растворились, умчались на встречу с утренним городом.

Лена и Гордеев остались одни.

– Ну рассказывай! – сказал адвокат.

– А где «спасибо»? Где «спасибо» за выручение из тяжкого плена? – Лена продолжала улыбаться.

– Так я из одного рабства и сразу в другое, мне ж теперь тебе отрабатывать придется. – Гордеев пошутил достаточно двусмысленно и жестко, но скребла его все же обида за Ленины подколы и покровительственный тон. Тон этакой всепрощающей мудрой мамочки.

– Ты, Юра, шути, да не заговаривайся. Но поработать действительно придется. Поехали в гостиницу – по дороге расскажу все.

– И где же твоя царская карета? Твой императорский джип?

– Юрочка, ты и впрямь за границей умом поплохел. Что ж я, в Питер на джипе поеду?!

Представить Лену без ее любимого «джипа-рэнглер» Гордееву было сложновато. С машиной Лена практически не расставалась, общественный транспорт, а тем более такси, презирала, не доверяя водителям, обвиняя их в хамстве и алчности.

– Ты что же, в северную столицу на поезде прикатила? Машиной было бы быстрее, – удивился Гордеев.

– Да и поездом было бы быстрее, а меня Меркулов заставил самолетом лететь – я все прокляла: два часа до Шереметьева, пробки эти чертовы! За полчаса до регистрации еле успела, час двадцать лету, а тут пробки еще хуже – Москве не чета, весь город перерыт – еще два часа от Пулкова тащилась. А дневной поезд четыре с половиной часа всего идет. Вот тебе и экономия времени.

– Ага, говорят, что, когда эти скоростные поезда только появились, люди пари заключали – кто быстрее доберется от Дворцовой площади до Красной, один поездом ехал, другой самолетом летел.

– Ну и кто выиграл?

– Уж не ты! Поездом на пятнадцать минут быстрее оказалось.

– Меркулов о поезде и слышать не захотел… – грустно кивнула Лена, – следователь Генпрокуратуры должен летать самолетами – и точка.

– В общем-то он прав. Надо марку держать, – поддержал своего бывшего начальника Гордеев.

– Да и к чему мне тут машина? Если надо, я заказываю транспорт на Лиговке. Я же следователь Генпрокуратуры, мне положено.

– Ну ясное дело…

Так, болтая о пустяках, Лена с Юрием дошли до машины, после секундного замешательства у дверей уселись вдвоем на заднее сиденье и неожиданно для себя поцеловались. Гордеев бы продолжил это приятное занятие (удивительное дело, Лена действовала на него словно лекарство – все похмелье как рукой сняло), но Лена отодвинулась немного, прикрыла его рот ладошкой и стала серьезной, очень такой серьезной.

– Так вот, рассказываю, следи внимательно – и не за моими коленками. Итак, пропал физик-ядерщик Сергей Владимирович Дублинский, 1958 года рождения, женат, детей нет, заместитель заведующего кафедрой в Санкт-Петербургском университете. И по совместительству – руководитель научно-исследовательского центра «Орбита», основное направление деятельности которого – разработка возможных вариантов утилизации ядерных отходов. Серьезный такой центр, прежде засекреченный, но сейчас выходящий на международный уровень. Смелые там эксперименты, как я поняла, проводятся.

– Ты и в центре успела побывать? – перешел к делу Гордеев.

– Погоди, об этом позже. Так вот, пропал Сергей Владимирович четвертого июля, то есть уже трое суток назад.

– В розыск объявили?