Общее учение о государстве

2. Второй естественной основой государства являются физические свойства его обитателей, – как общие всем людям, так и свойственные определенным обособленным друг от друга по своим постоянным физическим признакам подразделениям человечества, расам и племенам. Эта сторона человеческой природы является объектом особых наук, физической антропологии и этнологии. Жизнь и судьбы государства в значительнейшей мере определяются естественными особенностями его населения. Существуют племена, которые вообще в состоянии создать лишь рудиментарное государство, или не могут надолго сохранить государство уже сложившееся. Тот факт, что такие племена либо остаются некультурными, либо живут под длящимся юридическим господством других народов, доказывает, что склонность к жизни в государстве – конечно, не в форме мистически-органического государственного инстинкта – является одним из естественных свойств народа или, где она первоначально отсутствует, должна быть приобретена тысячелетним навыком и приспособлением.

Но и своеобразное развитие, переживаемое всяким государством, во многих важных пунктах сводится к расовым и племенным особенностям. Свобода или несвобода граждан, сила или слабость государственной власти, способность государства к расширению путем завоевания и колонизации коренятся, в числе других факторов, в характере народа, имеющем значение фактора первоначального. Глубокие различия между германскими, романскими, слявянскими, восточными государствами не могут быть объяснены исключительно из различия социальных отношений, ибо в них, наоборот, нередко наблюдаются значительные сходства. Не считаясь с этническими различиями, мы не можем, таким образом, достигнуть полного понимания разнообразия в мире государств[75 - Об относящихся сюда новейших исследованиях см., напр., у Letourneau, La sociologie d'arp?s l'еthnographie, 1880, I. IV, ch. VI–VIII, Peschel, V?lkerkunde, 3 изд. 1880, стр. 247 слл.; Achelis, стр. 420 слл.]. Эти важные для государства физические различия всегда обусловлены, однако, психическими факторами. Они все имеют поэтому духовную сторону, исследование которой не входит в область естествознания. Таким образом, рассмотрение соматических, антропологических и этнологических отношений естественным образом приводит нас к рассмотрению нижеследующих вопросов.

III. Отношение учения о государстве к прочим гуманитарным наукам

1. Отношение учения о государстве к психологии и антропологии

Государственные события являются все человеческими действиями и последствиями действий человека. Всякое же действие есть психическая деятельность. Психология, учение о психических состояниях и актах, является поэтому необходимым предположением всех гуманитарных наук, в том числе учения о государстве. Значение психологического исследования для познания государства проявляется, в частности, в двух направлениях. Во-первых, оно приводит нас к тому важному заключению, что государство, хотя и необходимо проявляется в физическом мире, в существе есть явление психическое. Во-вторых, оно способствует уразумению государственных, в частности, государственно-правовых основных факторов. Так, прежде всего, существо отношения властвования, природа власти, может быть ясно установлена лишь путем психологического анализа.

Как уже упомянуто, соматические различия между человеческими расами и племенами проявляются также в различиях духовных и моральных склонностей. Выяснить последние в их связи с физическими различиями является задачей психологической и социальной антропологии и этнографии, как и некоторых других еще не установившихся дисциплин, каковы народная психология и этология. Совокупность этих дисциплин имеет общий корень с другой ветвью наук, занимающихся человеком как представителем вида, – науками социальными. От последних они отличаются, однако, тем, что изучают преимущественно влияние естественных отношений на психические образования, между тем как социальные науки рассматривают свои объекты преимущественно как продукты сил общественных, стало быть, духовно-нравственных, не принадлежащих к внешней природе. Точное разграничение не везде возможно, и поэтому мы находим в антропологических трудах подробные исследования по истории права, государства, религии и экономических отношений.

Значительную ценность антропологические и этнографические изыскания имеют как вообще для первобытной культуры, так и, в частности, для истории возникновения и развития примитивных государственных образований. Если в настоящее время в этой области, – как только мы выходим за пределы чисто фактических явлений и вступаем в область гипотез и конструкции, – открывается широкий простор субъективным построениям, а прочно установленные результаты весьма незначительны, то должны быть отмечены, однако, многообещающие зародыши, могущие дать впоследствии обильную жатву. Детальное изучение рудиментарной государственной жизни охотничьих и пастушеских племен, как и народов, стоящих на низшей ступени культурного развития, должно быть выделено из учения о государстве и предоставлено народоведению. Для учения о государстве в этой области имеют значение лишь окончательные результаты.

2. Отношение учения о государстве к социальным наукам

А. Проблема

Гораздо более важными для законченного познания государства являются отношения, в которых государственные явления находятся к социальным наукам. Государство теснейшим образом связано со всеми социальными феноменами.

Прежде всего укажем, что государство есть человеческое и только человеческое учреждение, что всякое перенесение понятия государства на живущих обществами животных основано на смешении необходимых последствий физической организации и инстинктообразно проявляющихся психических сил с действиями сил этических. Кроме того, и новейшие естественнонаучные наблюдения показали, что издавна употреблявшиеся для государственно-научных аналогий мнимые государства животных – муравьев и пчел – по природе своей, в противоположность политическим явлениям, остающиеся неизменными, в действительности представляются анархиями, в которых отсутствует какая бы то ни было руководящая воля. Можно поэтому – и в отношении высших животных – говорить только об обществах животных: ниже человека на зоологической лестнице существуют только социальные отношения, но не государство[76 - Ср. Wundt, Vorlesungen ?ber Menschen-und Tierseele, 2 изд., стр. 450 слл.; Espinas, Des sociеtеs animales, 2 изд. 1878, стр. 527 слл.; Н. Е. Ziegler, Die Naturwissenschaft und die social-demokratische Theorie, 1893, стр. 182 слл.;Bethe, D?rfen wir den Ameisen und Bienen psychische Qualit?ten zuschreiben? Fl?gers Archiv f. die gesammte Physiologie, 70 т., 1898, стр. 15 слл. Contra Bethe Wassmann, Die psychischen F?higkeiten der Ameisen, 1899.].

В силу своего человеческого элемента государство есть социально-массовое явление и предполагает поэтому совокупность людей, в которой представлены все естественные различия между людьми. Оно построено и на естественном различии между мужчиной и женщиной, между взрослыми и детьми, так как оно есть постоянное, не ограниченное одним поколением учреждение. Колония ссыльных мужчин, предоставленная самой себе на необитаемом острове, может быть признана в лучшем случае обществом, но не государством. Количество необходимых для государства людей может быть, однако, бесконечно разнообразным – от нескольких тысяч и даже сотен до многих миллионов. Со времени Аристотеля учение о государстве нередко выставляло то несомненное для более развитого государства высших ступеней культуры положение, что государство должно выходить за пределы семьи, причем предполагалось, что последняя во времени предшествует государству[77 - He всегда, впрочем. Еще L. v. Haller придерживается теологически-спекулятивного учения об Адаме как первом суверене. Dahlmann, стр. 3, утверждает: первобытная семья есть первобытное государство; всякая семья, рассматриваемая как независимое целое, есть государство. Ср. у Br, Schmidt'a, стр. 57. При динамической природегосударства можно усматривать таковое в семье у современных первобытных народов. Так, Ratzel, Politische Geographie, стр. 71 № 12, говорит о семьях как политических единствах у меланезийцев и микронезийцев. На этом Rehm, Staatslehre, стр. 38, основывает существование государств-семей. Отождествление культурных государств с этими примитивными союзами следует, однако, признать одним из случаев слишком далеко идущей индукции (ср. выше). В частности, такое отдаленное сравнение не имеет значения для правовой концепции государства. Сам Rehm едва ли будет квалифицировать меланезийскую семью как субъекта международного права, а это он считает существенным признаком государства.]. Новейшие гипотезы в области первобытной истории признают орду первоначальным человеческим союзом. Обе теории сходятся, однако, в том, что государство не может быть ограничено одним поколением.

Не только естественные свойства народа, но и количество, и состав населения определяют весь жизненный процесс государства. Редкое или густое, недостаточное или избыточное население, распределение его по возрасту и полу, продолжительность жизни, смертность – все это факты, оказывающие влияние на судьбы государств. Эти факты, хотя биологического характера, но преимущественно являются результатом всей культуры народа. Посвященная им наука, учение о народонаселении, хотя и опирается на биологию и антропологию, тем не менее, относится поэтому к социальным наукам[78 - Ср. Gr. R?melin, в Sch?nbergs Handb der politischen Oekonomie, 2 изд., II, стр. 884.]. Подобно социальной статистике вообще она служит вспомогательной наукой для всех социальных наук, а потому и для учения о государстве.

Так как государство есть социальное явление, то для полного познания его необходимо выяснить место, занимаемое государством в обществе и в отношении к обществу. Прежде всего должна быть, однако, выяснена природа общества[79 - Более обширные исследования о всей совокупности представлений, объединяемых под словом «общество», у Ihering'a, Der Zweck im Recht, 2 изд. I, стр. 86 слл., 309 слл.; G. R?melin, Ueber den Begriff der Geselschaft und einer Gesellschaftslehre, Reden und Aufs?tze, III, 1894, стр. 248 см., Т?nnies, Gemeinschat und Gesellschaft, 1887, стр. 4 слл.; Wundt Logik II

стр. 589 слл.; Stammler, н. с. стр. 83 сл.; Simmel Schmollers Jahrbuch XX, 1896, стр. 575 слл.; Kistiakowsky, Gesellschaft und Einzelwesen, 1899, стр. 81 слл.].

Б. Понятие общества

Как все понятия, которые занимают определенное место не только в науке, но и в повседневной жизни, понятие общества имеет разнообразные значения. Начиная с преходящего случайного союза нескольких лиц вплоть до государства и даже за его пределы – к общению всего человечества, применяется слово «общество». Государство и общество столь же часто отождествлялись, как и противополагались друг другу. До новейшего времени, впрочем, термин «общество» употреблялся для обозначения более широкого понятия, обнимавшего понятие государства как более узкое. Исторически это объясняется тем, что Аристотель квалифицировал государство, как вид ????????, а у Цицерона понятие «societas» обнимает все виды организованного человеческого общения.

Впоследствии понятием общества воспользовалось естественное право. Под влиянием Аристотеля оно отождествляет государство с societas civilis, рядом с которой, как другой вид того же рода, признается только societas domestica. Но и в естественном праве замечается некоторое различие государства и гражданского общества, несмотря на отождествление обоих.

В частности, со времени Гоббса теория естественного права конструирует государство как лицо, в котором общество находит свое завершение. Но само общество существует уже до государства. Со времени Пуфендорфа естественное право обычно кладет в основу государства ряд договоров, так что государство возникает не сразу, а является лишь продуктом совокупности договоров. В этом ряду договоров первое место занимает договор соединения, результатом которого уже является общество, хотя и лишенное еще организации и руководящей власти. Во второй половине XVIII столетия идея предшествующего государству общества разрабатывается более детально. Шотландец Фергюсон (Ferguson) является первым представителем теории, по которой государство присоединяется к существующим уже ранее видам человеческого общения[80 - An Essay on the history of civil society 1766 (нем. перев. Лейпциг 1768), part. I, sect. I–IV, part. Ill, sect. I–III. Этот труд, высоко ценимый в Германии, см. Twesten, Preussische Jahrb?cher IV, 1859, стр. 305; Waentig August, Comte und seine Bedeutung f?r die Entwickelung der Socialwissenschaft, 1894, стр. 27 слл., в Англии ценится весьма мало; ср. Leslie Stephen, English thought in the eigtheenth century 2 изд. 1881, I, стр. 214, 215.]. Затем Шлецер, точно и ясно формулируя логические последствия учения естественного права, первым из немецких писателей пытается разграничить понятия государства и общества. Гражданское общество, для которого он в одном месте предлагает термин «община» (Gemeinde), он определяет как предшествующий государству союз, не обладающий общей властью. Для многих племен такой союз является высшей формой общественной жизни, и союз тринадцати кантонов Швейцарии служит примером societas sine imperio в пределах цивилизованной Европы. Общество есть, таким образом, по Шлецеру, более значительный анархический человеческий союз. Но в этом союзе уже возникают правовые нормы, соблюдение которых зависит, впрочем, «от добросовестности каждого отдельного лица», так как в обществе еще не существует судей и наказания; на основе собственности и экономических профессий возникают затем социальные классы, дворянство возвышается над другими сословиями, развиваются понятия чести и отечества.

Государство с его imperium присоединяется поэтому лишь впоследствии к уже весьма дифференцированному обществу, чтобы защищать его и руководить им[81 - Н. с. стр. 63 сл.]. Государство, таким образом, возвышается не над безразличной массой отдельных индивидов, а находит уже состоящий из самых разнообразных экономических и духовных элементов народ.

Другим путем и более успешно, чем у Шлецера, не нашедшего сначала приверженцев, самостоятельное понятие общества развилось во Франции. И здесь корни его следует искать в естественном праве. Руссо первый противополагает государство и общество, хотя и не установляет между ними точной терминологической границы. В этом последнем обстоятельстве следует видеть главную причину того, что даже наиболее глубокие знатоки истории учения о государстве совершенно упускают из виду истинное значение относящихся к разсматриваемому вопросу идей Руссо. Р. Ф. Моль утверждает о Руссо, что понятие общества оставалось ему совершенно чуждым[82 - Geschichte der Lit. der StW, I стр. 77.]. Моль не подозревал при этом, что собственное свое понятие общества в существенных чертах он может найти уже у Руссо.

В часто цитируемом и очень мало читаемом “Discours sur l'еconomie politique”, написанном Руссо для «Энциклопедии», мы находим следующее[83 - Rousseau, Oeuvres compl?tes, Paris 1865, III, стр. 281, 282.].

Государственное общество составлено из других мелких разно-родных обществ, каждое из которых имеет свои интересы и правила поведения. Но не одни только эти, общепризнанные и несомненные для всякого, общества существуют в государстве: все отдельные индивиды, связанные друг с другом общим интересом, образуют многочисленные другие общества, постоянные или временные, власть которых не делается менее реальной от того, что их менее замечают, и разнообразные, точно изученные отношения, которые дают истинное познание нравов. Все эти формальные или неформальные сообщества своим влиянием самым разнообразным образом модифицируют проявления общественной воли. Частные общественные интересы стремятся проявить себя за счет общего интереса, и общей воли всегда грозит поэтому опасность быть обманутой вследствие того, что на первый план выдвигаются интересы обществ.

Эти рассуждения положены в основу знаменитого места contrat social, которое лишь в связи с ними делается вполне понятным. Руссо противопоставляет там volontе gеnеrale и volontе de tous. Первая есть воля государства, вторая – воля общества, расчлененного противоречащими друг другу интересами. «Частичные общества» также имеют общую волю, отличную от воли отдельных членов, но в отношении к воле государства она является частной волей. О таком государстве можно сказать, что в нем подают голоса не отдельные люди, а общественные группы. Идеальным государством является поэтому то, в котором между индивидом и государством не становится ни один партикулярный общественный интерес[84 - L. II, ch. III: Si la volontе gеnеrale peut errer.].

Рассуждения Руссо послужили для Гегеля исходным моментом его основной конструкции гражданского общества[85 - Grundlinien der Philosophie des Rechts, Werke, VIII, 2 изд. стр. 240 сл., ср. также полемику с Руссо стр. 306 сл.]. Ибо последнее он определяет как промежуточное между семьей и государством образование, в котором каждый служит самоцелью, но эта цель не может быть достигнута без отношения к другим. Особая цель приобретает вследствие отношения к целям других форму общности и удовлетворяется, поскольку она служит в то же время благу других. Как ни произвольны более детальные рассуждения Гегеля, они имели, однако, благодаря точному диалектическому противопоставлению государства и общества, решающее влияние на конструкции общества в немецкой литературе науки о государстве[86 - В частности, через посредство L. v. Stein'a, всецело следовавшего за Гегелем, хотя содержание своего учения об обществе он воспринял от французских социалистов. Влиянию основной идеи гегелевского учения об обществе не совсем остался чужд и К. Маркс.]. Но наиболее существенные элементы для своих конструкций она заимствовала непосредственно у французских социалистов.

В эпоху коренных переворотов и развивающихся из них новых брожений понятие общества приобретает высокое практическое значение. Как в повременной печати, так и в научной литературе говорят о sociеtе как отличном от государства образовании, причем первоначально не делается попыток дать ему теоретическое определение. Впервые Сен-Симон энергично указывает на противоположность государственной организации и общественных отношений и заявляет, что общество составляют экономические классы, развитие которых направлено на то, чтобы сделать господствующим в государстве важнейший из них – промышленный[87 - Ср., в частн., Saint-Simon, Catеchisme des industriels, 1822–23.]. Прудон, несмотря на все его разногласия с социализмом, находящийся, однако, под влиянием социалистического учения об обществе, еще резче противопоставляет sociеtе государству как осуществляемому принудительным путем governement[88 - Об учении Прудона о государстве и обществе ср. Diehl, Proudhon, II, 1890, стр. 107 сл. (Conrad, Samml. national?k. u. statist Abh. VI 3); Michel, н. с. стр. 395 сл.; Zenker, Der Anarchismus, 1895, стр. 22 сл.]. Так как в первых своих сочинениях он объявляет государство подлежащим упразднению и замене анархическим, основанным на свободных договорах обществом, он, естественно, должен исходить из той точки зрения, что государство и общество резко противоположны друг другу. Но с наибольшей силой исходящее из Франции социалистическое понятие общества было развито и положено в основу своеобразной исторической конструкции К. Марксом и Фр. Энгельсом. По этой историко-философской теории – материалистическому двойнику гегелевской философии истории – вся история по внутреннему существу своему есть не что иное, как необходимое, независимое от сознательной воли индивидов последствие экономических отношений. Эти отношения ведут к образованию общественных классов, распадающихся на эксплуатирующие и эксплуатируемые. Все общественные явления, вплоть до наиболее идеалистических, обусловлены экономическими отношениями производства, представляя собой надстройку над данной экономической структурой общества. Государство есть не что иное, как организация классов, являющихся в данный момент эксплуатирующими, с целью сохранения внешних условий производства, – и внутренне необходимой целью истории служит завоевание государственной власти пролетариями. В этой эпохе будущего государство будет руководить всем производством в соответствии с общим интересом. Целью развития явилось бы, таким образом, полное единство государства и общества. Конечная цель истории заключается по этой материалистической философии истории в том, что в теории естественного права служило исходным моментом ее дедукций. В этом социалистическое учение об обществе резко расходится с учением анархистов. У анархистов поглощение государства обществом, у социалистов – поглощение общества государством[89 - Учение Маркса популярно изложено и дополнено Энгельсом в его Der Ursprung der Familie, des Privateingentums und des Eigentums, 1884, a также в упомянутом уже сочинении Herrn D?hrungs Umw?lzung der Wissenschaft. Ср., из многочисленных сочинений об учении Маркса – Энгельса о государстве и обществе, в частн., Masarik, Die philosophischen und sociologischen Grundlagen des Marxismus, 1899, стр. 387.].

Лоренц ф. Штейн, прошедший, подобно немецким вождям социализма, школу Гегелевой диалектики, строит свое понятие общества, взяв исходным пунктом социальное движение во Франции[90 - Geschichte der socialen Bewegung in Frankreich, 1850, I, стр. XXIX сл., System der Staatswissenschaft, II, Die Gesellschaftslehre, I, 1856, стр. 22 сл.]. По Штейну, общество состоит, как и у социалистов, из классов, резко отличающихся друг от друга по своему экономическому положению, и история государства есть не что иное, как непрерывающийся процесс борьбы классов за государственное господство. Но, таким образом, государство признается фактором, необходимым, стоящим над обществом, господствующим над ним и примиряющим разделяющие общество противоречия интересов.

Под влиянием французского социализма, но, тем не менее, самостоятельно развили понятие общества ученик Краузе – Аренс[91 - Н. с. II, стр. 253 сл.] и затем Р. Ф. Моль. Широкое распространение нашла теория последнего, рассматривающая общество как стоящее между индивидом, семьей и племенем – с одной, и государством, с другой стороны, самостоятельное образование, как жизненную среду, создаваемую важными и длящимися интересами людей, объединяющими желания и действия всех участников одной общей целью и таким образом вырабатывающими одинаковые нравы и воззрения, общие учреждения и, наконец, более или менее развитые и одаренные сознанием организмы. Это множество возникающих таким образом жизненных образований нуждается в государстве как ограничивающей, примиряющей и объединяющей всех их организации[92 - Geschichte und Literatur der StW., I, стр. 88 сл., Encyklop?die der StW, стр. 27 сл.].

Независимо от направленных на выяснение понятия общества попыток социалистов и немецкой науки о государстве, учение о существе общества предлагается созданной О. Контом во Франции и оригинально разработанной Г. Спенсером в Англии социологией, находящей теперь повсюду многочисленных приверженцев. Социологическое понятие общества обнимает все без исключения виды человеческого общения. Социология есть поэтому наука о всей общественной жизни человека. Установить законы существования и развития религии, нравов, права и морали, народного хозяйства и государства – такова задача этой всеобъемлющей дисциплины, в которой сливаются все прочие науки, так как ее необходимым пред-положением являются все другие изучающие индивида и природу дисциплины. В этом социологическом учении общество и государство не противополагаются, как в упомянутых выше теориях, но государство само является одним из видов общества.

Природа общества далеко не с полною ясностью и притом весьма разноречиво определяется разными теориями, но все теории сходятся в одном важном пункте, именно в том, что существуют самостоятельные образования между индивидом и государством. Этот результат представляется чрезвычайно важным не только для полного познания человека, но и для учения о государстве. Новейшее учение о государстве вплоть до нашего столетия исходило из того воззрения, что государство возникает путем объединения отдельных индивидов, мыслимых принципиально равными, а в качестве промежуточных образований в лучшем случае признавали, под влиянием античных теорий, семью и общину. Но вывести государственные отношения подчиненности из союза изолированных индивидов или семейного и общинного союза возможно только путем метафизической спекуляции или юридических фикций. Учение об обществе, напротив, углубило античное воззрение на человека как на ???? ????????? ??? ??????????, доказав, что индивид уже с самого начала принадлежит ко множеству созданных извне, независимых от его индивидуальной воли отношений общественного характера. Эти частью остающиеся неорганизованными отношения основаны на отвергавшемся естественным правом или не обратившем на себя его внимания разнообразии, т. е. неравенстве индивидов, которое представляется поэтому не чем-либо искусственно созданным, а данным самой природой. Общественные отношения преобразуются, таким образом, в отношения зависимости, которые существуют и там, где за ними не стоит принудительная власть государства. Государственные отношения господства подготовлены социальными отношения-ми зависимости, которые имеют место во всякой социальной группе, а не только, например, в отношениях экономических классов. Такие отношения зависимости растут естественно, т. е. совершенно помимо воли данных членов общества, и поэтому продолжают существовать и в государстве, независимо от государственного господства. Нет такого общественного союза, научной школы, направления в искусстве и т. д., в котором не было бы руководящих и зависимых. Формально-юридическая возможность уклониться от такого руководительства не исключает самого факта и неизбежности таких отношений зависимости. Кто не обладает достаточными духовными силами, чтобы эмансипировать себя, по необходимости остается зависимым, поскольку он вообще хочет сохранить и развить соответственную сторону своей индивидуальности. Если бы было возможно выделить государство из ряда социальных образований, то этим отнюдь не были бы уничтожены социальные отношения зависимости.

Учение об обществе имеет величайшую важность не только для изучения основных государственных отношений, но и для познания всех типических и индивидуальных государственных явлений. Нам остается теперь положительно установить понятие общества, а затем мы укажем в общих чертах отношение учения о государстве к учению об обществе[93 - Критическое рассмотрение всех указанных теорий общества завело бы нас здесь слишком далеко. Неудовлетворительность новейшей попытки Stammler'а стр 83 слл, фиксировать понятие общества, доказана уже Simmel'ем, Schmollers Jahrb, XX, 1896, стр. 575 слл. Кроме того, Штаммлеровское определение социальной жизни как внешне регулируемого сожительства людей исключает из ряда социальных явлений общество в смысле учения Сен-Симона – Штейна, которого Stammler, по-видимому, вовсе не знает, так как жизнь так понимаемого общества в значительной мере сводится к неупорядоченной и нерегулируемой борьбе.].

1. Общество в самом широком смысле означает совокупность проявляющихся во внешнем мире психологических связей между людьми. Оно есть, таким образом, собирательное понятие, объединяющее совокупность всех общественных отношений между людьми в одно логическое единство. В этом смысле оно тождественно с понятием человеческого общения, которое состоит из множества отдельных, длящихся или временных отношений между индивида-ми. Но это понятие настолько широко, что не может без дальнейшего ограничения послужить предметом плодотворного научного изучения. Познание общества в этом смысле было бы равносильно совершенному познанию существа и судеб нашего рода, что представляется задачей не более легкой, чем решение загадки сфинкса. Причина того, что исследования, называющие себя социологическими, так часто лишены всякой внутренней определенности и так легко расплываются в неизмеримо широких переспективах, в значительной мере заключается в том, что они исходят из этого всеобъемлющего понятия общества, которое лишает науку всяких границ и с тем вместе возможности всякого плодотворного, методического, направленного на достижимые цели движения вперед. Фактически материал, который современная социология кладет в основу своих положений, по общему правилу представляет заманчивую лишь для дилетантов опору, за которой обычно скрываются априорные конструкции, основанные на несовершенных индукциях.

Это широкое понятие общества имеет, однако, большое значение для учения о государстве, как корректив к ложным и односторонним теориям. Как все человеческое государство может быть основательно понятно только из проявляющейся в общении природы человека во всей ее полноте. Необозримый и потому никогда не могущий быть изученным полностью ряд социальных фактов и причин создает конкретную жизнь отдельного государства и вместе с тем государство вообще. Уже в силу одного этого мы должны отвергнуть все те учения, которые из ряда неисчислимых социальных причин выбирают одну или несколько, чтобы выставить их единственными движущими силами развития государства.

Бесконечная сложность социального процесса объясняет далее два важных научных феномена. Достаточно поверхностного обзора литературы, чтобы убедиться, что одно и то же явление объясняется разными авторами противоположными, исключающими друг друга причинами. Так, одни признают нашу современную культуру христианской, т. е. продуктом христианско-религиозного духа, другие усматривают истинную причину современной цивилизации в преобладании естественнонаучного миросозерцания над религиозным, третьи – в развитии техники, в частности путей сообщения. Одни рассматривают историю как результат деятельности отдельных руководящих личностей, другие – лишь как результат огромных социально-массовых влияний; по одной теории судьбы народа определяются климатическими отношениями, по другой – этическими свойствами народа; для одного право есть продукт моральных идей, для другого – исключительно результат классовой борьбы. С научной точки зрения нетрудно усмотреть ошибочность такого рода приемов исследования. Так как каждое социальное явление имеет бесконечно много причин, то нетрудно выхватить из них одну или сколько угодно причин и признать их единственными. Методологическая ошибка заключается в этом случае не в утверждении, что при результате Х, вытекающем из причин а, b, с, d…, а есть причина x, а в утверждении, что причиной служит только a. В истории науки мы весьма часто встречаемся с тем фактом, что новые воззрения пытаются достигнуть победы над прежде господствовавшими тем, что выставляют открытые ими, до тех пор неизвестные или оставлявшиеся без внимания, причины единственными причинами подлежащих объяснению явлений. Так, например, возникновение религии пытались объяснить исключительно мифологической персонификацией сил природы, а затем, в борьбе с этим воззрением, – исключительно культом предков. Избегнуть такой односторонности можно только постоянно имея в виду разнообразие социального процесса, в частности, тот столь часто забываемый факт, что один и тот же эффект может быть вызван совершенно различными причинами.

Второй феномен, являющийся результатом взаимодействия многообразно переплетающихся социальных отношений, состоит в том, что каждое социальное явление имеет благоприятные и вредные последствия и изменить в этом что-либо не может никакая человеческая предусмотрительность. Последствия отдельного явления столь разнообразны, многосторонни, взаимно переплетены, что о них с одинаковым правом могут быть высказаны самые противоречивые суждения. Всякое историческое событие, всякая социальная реформа подвергаются поэтому самой разнообразной оценке. Подобно тому, как ни одна историческая личность, не исключая и величайшей из них, не избегла порицаний и осуждения, – всякое произведение литературы, искусства, науки, техники, вызывавшее самые восторженные оценки, где-либо встречало и неблагоприятное отношение, и нет такого исторического факта, такой перемены в нравах и воззрениях, значение и последствия которых не оценивались бы различно разными людьми. Причиной таких противоречий являются не одни только различия между лицами, высказывающими суждение: каждый из судящих может, напротив, почерпать доказательства для своих утверждений из обильного социального материала. Оптимизм и пессимизм, преклонение перед человеком и презрение ко всему человеческому, вера в прогрессивное развитие и отрицание прогресса в истории – в равной мере находят поэтому опору в огромной массе социальных фактов и их последствий. Познание этого заключает в себе благодетельный корректив и средство защиты против увлечения крайними и односторонними выводами.

2. В тесном смысле общество означает совокупность человеческих союзов, т. е. групп людей, объединенных каким-либо связующим элементом. Люди живут не только рядом друг с другом, но и образуют, в силу психологической необходимости, союзы более или менее значительной интенсивности и экстенсивности. Эти союзы могут быть сознательными, организованными, или безсознательными, лишенными единства, основанными только на общности естественных свойств или интересов. Число таких союзов, вскрываемых анализом человеческого общежития, бесконечно. Семья, союзы, общины, церкви, государство суть формы организованного общения[94 - Здесь находит себе место и понятие товарищества в юридическом смысле, как одна из возможных форм общения.], которым противостоят как неорганизованные союзы экономические классы, а также национальности, свободные профессии, политические и церковные партии вплоть до временных товарищеских собраний повседневной жизни, митингов, собирающих внезапно для какого-либо общего дела народную массу в больших городах. Это понятие общества обнимает и государство, которое поэтому не является его границей. Организованные и неорганизованные союзы простираются и за пределы отдельного государства, даже сами государства могут образовать союзные группы. Беспредельный рост международного оборота и международное право возможны только потому, что понятие общества заключает в себе ряд международных элементов.

Понятие общества в тесном смысле возможно только в указанной формулировке. Всякое выделение из него определенных групп, например семьи, или, тем более, ограничение его экономическими классами не могут быть научно обоснованы. Каждое такое ограничение уже заключает в себе априорную конструкцию, оставляющую без внимания то, что под нее не подходит.

Отсюда же вытекает, что строгое разграничение и противопоставление государства и общества невозможно. Само государство есть, напротив, одна из форм общества, которая обусловливает другие формы и в то же время является продуктом их. Никакая общественная группа не может быть мыслима вне государства или, по крайней мере, без него, почему и само понятие общества нередко вызывало критическое к нему отношение, справедливое постольку, поскольку всякое иное, кроме чисто логического, обособление государства и общества – невозможно. С одной стороны, все другие общественные группы подвергаются прямому или косвенному воз-действию государства, с другой – само государство способствует образованию групп: бюрократия, войско суть не только государственные учреждения, но и общественные группы, которые, в свою очередь, независимо от создавшего их государства, воздействуют на характер и жизнь государства. При внутренней связи всех элементов человеческого общения каждый из них должен оказывать более или менее измеримое влияние на всех других.

В этой внутренней связи общественных групп и заключается значение учения об обществе для учения о государстве. Отсюда вытекают двоякого рода последствия. Во-первых, что вся жизнь государства может быть понята только из общественной жизни во всей совокупности ее проявлений. А затем – самостоятельность социального учения о государстве как особой социально-научной дисциплины, а также тот вывод, что всякое другое социально-научное учение необходимо имеет определенные отношения к учению о государстве.

3. Чтобы подробно исследовать отношение государства к совокупности других социальных образований, необходимо, для боль-шей ясности, конструировать понятие общества еще в третьем, самом тесном смысле, в котором оно обнимает все общественные группы, за исключением государства.

Связь государства с ограниченным таким образом обществом составила в новейшее время предмет подробных исследований. В основу этих исследований редко кладется, однако, все сложное существо общественных групп, обычно выдвигается, напротив, только один элемент социальной жизни. Как последний результат социального познания государства нередко выставляются следующие рассуждения.

Всем человеческим интересам присуща необходимая психологическая тенденция проложить себе путь и упрочиться. Но и то, и другое требуют силы. В каждой постоянной человеческой группе, организованной или неорганизованной, существует поэтому стремление приобрести силу и удержать ее. Но самым могущественным социальным фактором силы является государство. Никакая социальная группа не может упрочиться надолго, если она не пользуется защитой или, по крайней мере, признанием со стороны государства. Каждая социальная группа стремится поэтому к признанию ее государством и, когда она уже признана, – к осуществлению своих интересов при помощи государства. Поэтому общественные группы, еще не обладающие государственной силой, имеют тенденцию приобрести эту силу через посредство государства, а наиболее сильные социальные интересы – даже власть над государством. Все социальные противоречия суть в то же время отношения борьбы между факторами социальной силы. В государстве мы наблюдаем поэтому непрерывную борьбу господствующих общественных групп со стремящимися к господству или оттесненными от него группами. Некоторые государственные учреждения представляются поэтому результатом компромиссов между противоречащими друг другу притязаниями значительных социальных групп, и часть права означает в каждый данный момент равнодействующую борющихся общественных интересов[95 - Наиболее популярное и убедительное изложение связи между социальной и государственной силой принадлежит Lassalle'ю, “Ueber Verfassungswesen” n “Was nun?” Из юристов характер права, как компромисса, наиболее энергично оттенил Merkel, Recht und Macht, Schmollers Jahrb. V, 1881, стр. 439 сл., Juristische Encyklop?die, стр. 23.]. Выяснение связи между развитием права и общественными движениями составляет заслугу социалистов и их последователей.

Научная осторожность должна, однако, протестовать против таких односторонних положений, поскольку ими хотят объяснить все политические проблемы. Против этого говорит уже невозможность строгого разграничения государства и общества, далее – то соображение, что в бесконечном ряду исторических явлений все является одновременно и причиной и следствием, и поэтому, как уже упомянуто и ниже будет доказано подробнее, жизнь общества не менее подвергается влиянию государства, как и наоборот. Столь же одно-сторонни и превратны те конструкции, по которым государство стоит над обществом и которые пытаются обосновать монархии как учреждения, стоящие выше социальных партий[96 - Учение о социальном государстве исходит от Сен-Симона и диалектически развито Л. Ф. Штайном. Ср. L. Brentano в Sch?nbergs H. д. pol. Oek., I изд., I, стр. 935 сл. Оно служит основою учения о государстве Gneist’a. Ср. O. Mejer, н. с. стр. 11 сл., Kl?ppel, Staat und Gesellschaft, 1887, стр. 195 сл.]. Индивид вне общества так же невозможен, как и вне государства, и все стремления стоять выше партий не могут помешать монарху быть к определенным социальным группам ближе, чем к другим. Существуют династические интересы, которые имеют партикулярно-социальный, а не общегосударственный характер. Стоящее над обществом государство относится к идеальному, а не к среднему типу государства.

Этому, однако, отнюдь не противоречит то важное положение, которое мы ниже постараемся обосновать подробнее, что государство есть представитель общих интересов своего народа. Не следует, как это часто делают, отождествлять народ и общество. Народ государства совпадает с территорией властвования государства, общество – не совпадает. Значительная часть общественных интересов простирается далеко за пределы каждого отдельного государства, и таким образом, и весь народ превращается в большую общественную группу, его интересы – в интересы партикулярные. Один и тот же общественный интерес различно оценивается поэтому в разных государствах. Стоит вспомнить о положении господствующих церквей и конфессионального меньшинства в различных государствах, чтобы признать, что общий интерес всегда проявляется индивидуализированным по отдельным государствам. Установить общий интерес всего общества и дать ему выражение в государственных учреждениях государство может, по крайней мере в настоящее время, лишь в узких границах.

Для плодотворного научного выяснения взаимодействия государства и общества необходимо монографическое изучение огромной области социальных наук. Только путем специализации, изолированно рассматривающей всякую важную социальную функцию в ее отношении к государству, возможно достигнуть плодотворных результатов. Но эти исследования относятся, как мы должны вновь повторить, не к самому учению о государстве, а к другим специальным общественно-научным дисциплинам. Ниже мы указываем в общих чертах, в каких направлениях должны идти важнейшие из исследований такого рода.

В. Специальные социально-научные дисциплины и их значение для учения о государстве

1. Общество, как в форме всеобъемлющего человеческого общения, так и расчлененное на систему групп, образует основу этической деятельности народа. Это фактическое осуществление социальной этики в жизни, которое следует отличать от абстрактных, направленных на достижение морального идеала, этических норм, весьма существенно влияет на характер всех общественных отношений, в том числе и государства[97 - Сказанное не должно, поэтому, быть смешиваемо с «учением о государственных правах» (Staatssittenlehre), которое Mohl конструирует как особую государственно-научную дисциплину, но которое в действительности представляется только элементом правильно понятой политики, именно учением о тех этических границах, в пределах которых должны быть достигаемы политические цели, и о моральных требованиях, которые могут быть предъявляемы к их осуществлению на практике и к отдельным лицам, поскольку они призваны ему содействовать. То, что Mohl, Encyklop?die, стр. 504, предлагает как результаты этого учения, представляет, впрочем, только ряд общих мест.]. Господствующие моральные воз-зрения и осуществление их в определенную эпоху и у определенного народа, как и в среде определенных социальных групп этого народа, оказывают поэтому глубокое влияние как на человеческие учреждения, так и на фактическую жизнь государства. Это положение проникло в научное сознание раньше всех других положений об отношении общества к государству. Древние греки, в соответствии с их взглядом на государство, усматривали в социальных добродетелях граждан самую прочную гарантию процветания государства, да и вообще этика так тесно связана у них с государством, что Аристотель всецело подчинил ее более широкому понятию политики. И в позднейшей науке о государстве еще жива идея о связи ее с этикой, в частности, ряд подробных исследований посвящен вопросу об отношении этики к политике в современном ее значении. Плодотворные результаты для теоретического познания государства могут быть достигнуты, однако, лишь путем тщательных детальных исследований, которыми выясняется связь конкретных социально-этических состояний с жизнью определенных государств. Наиболее значительные заслуги в этом отношении принадлежат до сих пор историкам, в частности, историкам культуры. Ограничимся указанием на характер и судьбы итальянских государств эпохи Возрождения, которые остались бы совершенно непонятными без тщательного изучения морального состояния Италии того времени.

Но, непрерывно изменяясь вследствие постоянной эволюции социально-этических воззрений, государство, с другой стороны, оказывает влияние на моральное состояние общества своими учреждениями и политической жизнью. На государство нередко падает значительная доля ответственности за социальные неустройства и несправедливости; но путем защиты и поощрения оно может также содействовать поднятию социальной этики. Эти положения настолько очевидны, что едва ли нуждаются в подробных абстрактных доказательствах. Детальные исследования должны, однако, выяснить на определенных отношениях характер и силу влияния государства на социальную нравственность.

2. Другие, исходящие от общества, духовные факторы также находятся в соприкосновении и взаимодействии с факторами государственными. Сюда относятся, прежде всего, социальные нравы, влияние которых на публичные учреждения нередко бывало весьма значительным при их зарождении и первоначальном развитии[98 - Ср. Н. Spencer, н. с. VII, part. IV; Ihering н. с. II, 3 изд. 1899; Wundt, Ethik, стр. 175 слл.], но продолжает проявляться и теперь. Возникшие из господствовавших в обороте нравов церемониальные обычаи еще и теперь не потеряли значения для государства и могут, в частности, проявить значительную правопроизводящую силу в международных отношениях как составная часть comitas gentium и военных обычаев. Весьма энергично влияют также на некоторые стороны государственной жизни наука, техника, литература и искусство, даже тогда, когда они на первый взгляд не преследуют никаких политических целей. Они образуют часть атмосферы, в которой живут органы государства, и успехи их отражаются поэтому и на изменении воззрений этих последних. Стоит вспомнить только о влиянии просветительных теорий XVIII в. на государственные реформы того времени или о размере влияния, оказываемого политическими писателями и экономистами нашего времени на образование господствующих партий. Типичным примером влияния, в свою очередь оказываемого государством на эти духовные силы, может служить политическая деятельность величайшего из современных немецких государственных деятелей, давшая новое направление духовной жизни германского народа.

Но всякое познание в этой области конкретно-индивидуально, каких-либо общих правил здесь нельзя установить.