Тайяна. Раскрыть крылья

– Двадцать два.

– Никогда бы не сказала… ну, лет пятнадцать…

– Мы дольше живем, медленнее стареем, но это в Лесу. Что будет среди людей, я не знаю.

– Полагаю, у тебя была серьезная причина уйти из Леса.

– Бежать. Попросту бежать. Но я считаю, что брак с нелюбимым – это причина уважительная?

Аэлена медленно кивнула.

– Более чем.

– Так вот. У мужчин крылья прорезаются раньше, у нас – позже. Но они не могут поднять нас в воздух. Чего-то не хватает. И никто не знает, что именно заставляло нас летать раньше. Магия? Кровь? Века хранят молчание.

– И никто…

– За все века – никто. Понимаешь, Аэла, некоторые даже не обретают крыльев. Зародыши остаются вот такими, как сейчас, девушка или юноша считаются неполноценными, и мы стараемся не сплетать волос с такими семьями.

– Сплетать…

– Заключать союз.

– Жениться.

– Да.

– Но вы же…

– Они прорежутся, я это точно знаю. Но – и только-то. Мы что-то утратили, что-то очень важное, и перестали быть Крылатыми Хранителями Леса. Теперь мы просто храним его. А это грустно, очень грустно и больно – жить без Неба. Раньше, в те времена, от которых остались только летописи, бескрылые нархи-ро могли вообще броситься со скалы, чтобы Лес забрал их жизнь и дал им искупить вину. И обрести крылья в новой жизни.

– Вину?

– Мы не знаем, в чем провинились. Но это иногда очень больно. Знать, что могло быть иначе, тосковать, мечтать о несбыточном и никогда этого не получить.

– А еще брак с нелюбимым.

– Я бы умерла в нем. Наверное. Или смирилась – и убила себя в себе. Не знаю… не могу сказать лучше.

– Я понимаю. Я тоже думала однажды, что смерть – это лучший выход. Но ты смогла бежать, Яна. Ты обязательно будешь счастлива, может, даже с человеком?

– Мы можем жить с людьми. И даже иметь детей. Но они будут либо нархи-ро, либо чистые люди. Так всегда бывает.

– Тогда у тебя есть шанс на счастье.

– Я верю в это. Очень верю.

Аэла коснулась руки Тайяны, которая оделась и теперь зашнуровывала ворот.

– Могу ли я предложить тебе гостеприимство на первое время?

Девушка задумалась. Да, пока она не нашла себе дом, это решило бы многие ее проблемы. Но…

– Мне бы не хотелось…

– Если ты не желаешь чувствовать себя обязанной, есть простой выход. Я хочу нарисовать ваш с Аашей портрет – и мы будем в расчете. Можешь еще рассказать мне о нархи-ро…

– Только то, что не повредит моему народу.

– А про крылья?

– Это не секрет. Это есть в летописях.

Лайри чуть улыбнулась.

– Яна, поверь, среди людей мало кого интересуют летописи. Так что не спеши рассказывать о своем народе. Люди часто бывают злы и ненавидят тех, кто от них отличается. Нархи-ро, риани, темные… чем ограниченнее человек, тем более он нетерпим.

– У нархи-ро тоже так.

– А давно вы не летаете?

– Более тысячи лет.

– Тогда верь – люди давно забыли, что вы это можете.

Тайяна фыркнула. Над городом занимался рассвет.

– Мне не хотелось бы вас стеснить…

– Поверь, Яна, в этом доме можно разместить два десятка гостей – и потерять их. А в загородном поместье и того больше. Я бы с удовольствием пригласила вас обеих туда, но мне надо еще встретиться с заказчиком.

– Заказчиком? То есть, извини за любопытство, лайри, но ты же…

– Благородная? Не совсем. Мой род – воины. А мне приходилось и портреты за деньги рисовать. Сейчас я могу себе позволить делать это для развлечения или по желанию, – на дне серых глаз плеснулось что-то трудноуловимое, как старая боль. – Сейчас – могу…

Тайяна промолчала. А что тут скажешь?

– Недавно пришло письмо от трайши Диолата. Он хочет, чтобы его портрет нарисовала именно я… – Губы женщины опять дрогнули. – Не хотелось ему отказывать, поэтому, пока муж уехал… О! – На лице женщины мелькнула улыбка. – Яна, ты не согласишься мне помочь?

– В чем?

– Я найму тебя моей хранительницей чести.

– Это как?

Нархи-ро такого не знали. Хранить… честь? Она либо есть, либо ее нет. Как ее сохранишь? Да еще с чужой помощью?

– Когда в знатной семье рождается девочка, родители думают о ее замужестве. И лет в двенадцать нанимают ей хранительницу чести. Это женщина, часто в пожилом возрасте, которая неотлучно находится при подопечной и при вступлении в брак свидетельствует, что девушка невинна и чиста.