Последняя ведьма Гарца

«Купил чистотел, надеюсь?»

«Да, твой хваленый чистотел на мальвазии с тычинками ириса и попкорном!»

«И ходит чистенький!»

«Как бы не так! Он весь покрылся попкорном, как коростой!»

«Но ведь бородавки исчезли?»

«Бородавки исчезли, но…»

«Так что же ты хочешь? Бородавки исчезли, а от попкорна есть другое средство!»

И Гризельда грохнула об стенку вторую мензурку. Любо-дорого было смотреть.

Аптекарь опрокинул все содержимое колбы в глотку и налил себе еще из бочки с надписью «Ильзенштайн, безалкогольный психотерапевтический шнапс по рецепту Принцессы». Взял бы уж граненый стакан, он удобней, про себя посоветовала я.

«А твоя косметика! Это уж ни в какие ворота не лезет!»

«Косметика не должна лезть в ворота, мой дорогой! Это не баран и не корова, если ты понимаешь, о чем я говорю. Она должна омолаживать!»

«Ха-ха-ха! Вот именно!»

Змея оторвалась от замочной скважины и доверительно прошептала в мою сторону:

«Я пользуюсь! Очень помогает! Кожа слезает полностью!»

«Именно что омолаживать!» – саркастически продолжал Аптекарь, почав вторую колбу успокоительного шнапса. – «Вся рок-группа „Дочки Принцессы Ильзы“ перемазалась этой кашей и вышла на концерт!»

«Полный провал, не сомневаюсь!»

«Да! Они покрылись куриными перьями, как только открыли рты!»

«Как поют, так и выглядят! Правду не утаишь!» – отрезала Гризельда и спрыгнула со стойки. – «Ну хватит!»

Она подошла к своим ящикам и достала из них несколько склянок.

«Это отдашь Ральфику. От попкорна. Принимать в кино, три раза в день, запивать колой. Это отдашь Франци Фуфленхаузен, от тоски и глупости. Чудное средство! Извилины в мозгах так извиваться начинают, просто удержу нет! А девчонкам из „Дочек Принцессы“ скажешь, пусть перья-то повыщипают и сожгут их в полночь на кладбище на моей могиле. Только чтобы не вздумали там петь! Потом землицей утрутся, и уже к утру у них вырастут…» – она на секунду задумалась, – «прелестные козьи хвостики!»

«Гризельда!»

«Я хотела сказать, будут свежее утренних роз! Давай деньги! Лиза, милая, мы уезжаем!»

Это было уже мне. Я метнулась к столику, кинула в сумку все равно никому не нужные серебряные щипчики для сахара, на память, и с невинной улыбкой вошла в дом, где Гризельда стояла с толстенькой пачкой евро в руке и вопросительно смотрела на Аптекаря.

«Я вычел за разбитые мензурки», – пробормотал тот, глядя в угол.

«Послушай, что ты сейчас сделаешь. Ты аккуратно соберешь все осколки и закопаешь их…»

«Я не пойду ночью на кладбище! Мне надоело каждую неделю бегать к твоей могиле! Там шорохи и что-то светится, а другое шевелится!»

«Вот ты какой… Уж и пошевелиться и посветиться нельзя!» – вздохнула Гризельда. – «Но разве я что-то сказала про кладбище? Ты закопаешь осколки под рододендроном и наутро там вырастут…»

«Прелестные козьи хвостики!» – передразнил Аптекарь.

«Я думала о капусте, совершенной по форме и наполненной витаминами, но если ты хочешь хвостики… Или, может быть, осиное гнездо…»

Гризельда определенно была обижена.

«Нет, Гризельда! Я не хочу ни капусты, ни хвостиков! Прошу тебя, не надо осиного гнезда!»

«Десять банок витаминов для твоих акулят! Согласен? Согласен. Ну?»

Аптекарь протянул Гризельде стоевровую бумажку.

После этого они стали говорить друг другу комплименты и церемонно прощаться, а я стояла в сторонке и пребывала в некотором ступоре. В этой чертовой аптеке в мою циничную московскую голову нападало слишком много информации, было от чего напрочь свихнуться. Итак, Гризельда шарлатанка, она торгует какой-то отравой, но местные поселяне и поселянки ее охотно покупают, да и задорого, а потом пьют колу и жгут по ночам перья на кладбище, чтобы излечиться от лекарств. На кладбище у Гризельды есть могила. Но она в ней не лежит постоянно, а только иногда шуршит, шевелится и светится. То есть, она уже умерла, но как же она умерла, если вот она, живехонькая, только что громко ругалась, била посуду и считала деньги. Она не призрак, потому что на хрен призракам пачки евро. Она вампир, но вампир наоборот. Чуть что, на, попей моей кровушки. Она то благостная старушка, то девка-оторва, то благородная дама, то торгашка, и все это вперемешку, и ты не предугадаешь, кем она обернется через минуту, какую Гризельду тебе выплеснет очередная волна времени. Теперь аптекарь. Аптекарь держит змею и разводит в пруду акул в формате мини. Это было со мной, я сидела рядом с акулами и пила кофе со змеей! На этом месте меня стало подташнивать. Да ладно. Пока не съели. Рационального во всем этом бреду было только одно: Гризельда в самом деле умеет колдовать! Она у м е е т сотворять все это козьи хвостики, попкорны, рыбьи витамины, она у м е е т делать так, чтобы кофейники летали, буфеты стригли газоны, а колбаса саморезалась. И главное, она знает, как дурацкие шишки и желуди превращаются в полновесное золото. Все это были очень практичные знания и умения, а раз так, то совершенно безразлично, кто она, кипящая жизненной силой фрау Вильдфрухт или ходячий мертвец, принимающий гостей в полночь на своей уютной могилке. Плевать. Я больше не хочу избавиться от чемодана с шишками, и мне больше не нужны дорогие вещи из моего навсегда пропавшего чемодана. Прощайте, туфельки, пока, шелковая пижамка! Я хочу научиться всему, что умеет Гризельда. Я хочу стать ведьмой.

Мы вышли в переулок. Повозка стояла, где стояла. Осла не было.

«Ушел», – грустно констатировала Гризельда, глядя на пустоту, в которой должен был быть осел.

«К единорогу поплелся. Стихами донимать,» – предположила я.

«Да нет, в пивную. Сейчас напьется и в карты засядет с дружками.»

«Мало того, что осел, мало того, что стишки кропает, так он еще и алкаш?? И ты его держишь в доме? Лелеешь и выгуливаешь на травке? Или…» – меня озарило – «он тоже твой бывший муж?»

После аптечных приключений я хотела есть и совсем не в моих интересах было мотаться с Гризельдой по пивнушкам в поисках осла, а потом еще приводить упитую скотину в чувство. Гризельда пропустила мимо ушей мои ехидные речи. Она встала в позу Зевса Громовержца, в ее ладони полыхнул свет, я упала на землю и закрыла голову руками, как нас учили вести себя во время ядерной атаки на уроках безопасной жизнедеятельности, а когда подняла лицо с брусчатки, повозки больше не было. Вместо нее перед аптекой сверкал белый кабриолет, в который Гризельда со скукой на лице грузила чемодан с шишками и футляр с метлой.

«Не люблю я этого, но иногда не обойдешься,» – промолвила ведьма. – «Садись, милая Лиза, мы едем обедать.»

Кое-как отряхнувшись, я с восторгом прыгнула на кожаное сиденье цвета ванили. В роскоши я всегда чувствовала себя прекрасно. Гризельда повернула ключ в зажигании, и машина нежно тронулась с места. Я оглянулась, чтобы мысленно передать последний привет от серебряных щипчиков стоящему в дверях аптекарю, но его уже не было. Над входом по-прежнему болталась вывеска с чашей, над которой склонилась грубо покрашенная деревянная змея.

Индия за углом

Гризельда небрежно и точно вела машину, откинувшись на сиденье и легко касаясь руля одной левой рукой, а в моей голове клубились бизнес-планы. С Аптекарем надо дружить. Акул будем продавать на жир, а гадина Лилли пусть неустанно повышает производительность труда и ядовитость своего яда, который мы будем поставлять на китайский фармацевтический рынок. Но акулы и змеи это мелочи, так, непрофильные активы. Не впадай в маразм, грубо перебил меня внутранний голос. Заткнись, ответила я и продолжала. Главный бизнес, на котором я поднимусь до самых высоких вершин, это сеть автосалонов по всей Европе. Гризельда будет клепать альфа-ромео, мерседесы, бентли и мазерати из садовых тачек. Блин! А может, ей и тачки для этого не нужны? Как я посмеюсь, когда разорится весь, абсолютно весь мировой автопром! Все эти допотопные конвейеры, эти рабочие с гаечными ключами, эти бездельники менеджеры, все они останутся не у дел! Эй, успокойся, опять включился внутренний голос. Ничего этого нет, это наваждение, манипуляция сознанием, миражи и фантомы, проснись! Отстань! – прикрикнула я на него. Но первым делом надо заняться проектом «шишки и желуди» и довести его до успешного результата, то есть до чемодана с золотом. Гризельда обещала назвать тот единственный день, когда превращение может произойти. Сейчас самое время спросить ее об этом.

В этот момент Гризельда резко затормозила и я очнулась от сладких грез. Дорогу перед нами пересекало стадо коров. Это были какие-то странные, не европейского вида коровы, истощенные одры с выпирающими ребрами, обвисшей кожей и глазами, в которых была вся скорбь крупного рогатого скота. Стадо все не кончалось, все тянулось перед нами из улицы слева в улицу справа, издавая время от времени томительное мычание.

«Шайсе! Священные коровы!» – с досадой сказала Гризельда. – «Придется ждать!»

Тут на обочинах образовались пыльные пальмы, по ним, зубоскаля и цепляясь хвостами, поскакали обезьяны, а наш чудесный кабриолет накренился в сторону, потому что вместо асфальта под колесами была теперь разъезженная кривая колея.

«Гризельда, что это??»

«Индия, милая Лиза. Я немного задумалась и повернула не туда.»

Она ловко поймала летевший в мою голову кокос, брошенный волосатой ручонкой с пальмы, нажала на кнопку, и у нашего красавца бесшумно и быстро выросла крыша, в которую тут же застучал град орехов.