Надежда

– Миллеры совсем недавно к нам присоединились. Аделин, скажи, твой муж случайно не пересчитывает по ночам деньги? – с ухмылкой произнес Герб. Аделин в ответ криво улыбнулась. Джон сделал вид, что сейчас кинет в Герба подушкой, лежащей на диване, но тот укрылся за своей женой Рейчел, чем вызвал писклявый смех у Элативы. Супруга Миллер держалась слегка натянуто и отчуждённо, и выглядела она очень скверно, из чего Майкл сделал вывод, что её, несмотря на наличие денег, совершенно не заботит собственный внешний вид.

– У вас есть друзья? Ну, в смысле с кем вы вообще общаетесь? – сказал Джон, громко, не щадя полировку, поставив на журнальный столик свой бокал. Робопомощник шустро подъехал, поднял бокал и подложил под него бирдекель.

– Ну, у нас как бы и нет друзей, – тихо ответил Майк. – Кроме Герба, конечно, – поспешно добавил он.

– А я? – улыбаясь, спросила Рейчел, указывая на себя большими пальцами. Мэгги завороженно смотрела на её длинные покрашенные чёрным лаком ногти с приклеенными стразинками.

– Да, Майк, вы с Маргарет можете считать нас всех своими друзьями. Мы очень этого хотим. Правда ведь? Джордж, Стивен, Джон, скажите? – обратился ко всем Герб и положил руку Майку на плечо.

– Конечно, конечно, – сказали все хором.

– По вам видно, что вы хорошие люди, – сказал Джон и тоже положил руку Майку на другое плечо, но резко отдёрнул, брезгливо посмотрев на свою ладонь, тем самым снова пытаясь обсмеять внешний вид Митчеллов. В ответ он в очередной раз получил от Герба взгляд, полный ненависти. Шутку оценила только Аделин, жена Джона. Она хихикнула, а затем начала внимательно изучать платье Маргарет. Она ощупала платье, сжимая ткань большим и указательным пальцами, и скорчила недовольное лицо, чем заставила Мэгги жутко раскраснеться.

– Джон, почему ты всегда берёшь себе мозги? Моя жена тоже их любит. Особенно мои, – сказал Герб и ткнул Митчелла локтем в бок, чтобы тот оценил его шутку. – Хотя ладно, можешь забирать их себе. Они тебе нужнее, – снова пошутил Герб. Все, кроме Миллера, засмеялись. Даже Аделин, прикрыв рот, издала звук, похожий на крик чайки. Желудок Майка в ответ на запах запечённого мяса отозвался голодным спазмом.

– Пройдёмте к столу, – торжественно объявила Рейчел. – Маргарет, можно тебя на секунду? – спросила Рейчел и потащила её за руку на кухню. Маргарет посмотрела на мужа, выразив удивление, и прошла вслед за ней. Кухня была огромной. Робопомощник в поварском колпаке держал в своих клешнях огромные серебристые, узорчатые блюда, на которых громоздились большие куски мяса. Маргарет осмотрела кухню широко открытыми глазами. Прежде она никогда не видела столько разнообразной бытовой техники в одном помещении. Её взгляд остановился на губной помаде, небрежно валяющейся в углу дорогой каменной столешницы. На помаде красовалась золотая надпись «Красота будущего». Маргарет, мягко говоря, поразило такое непростительное обращение с этой замечательной вещицей. Если бы такая помада принадлежала ей, то совершенно точно хранилась бы в хорошо спрятанной шкатулке с драгоценностями. Рейчел взяла помаду, затем артистично развернулась, поднявшись на носки, и очень близко подошла к Маргарет.

– Разреши? – спросила она, и Мэгги машинально кивнула, не смея сопротивляться. Она прикрыла глаза и ощутила нежное тёплое прикосновение. В два движения новая подруга накрасила ей губы. – Так-то лучше, – расплылась Рейчел в улыбке. Робопомощник быстро поставил поднос с едой на стол и непонятно откуда достал зеркало и поднял его на уровень глаз Маргарет. Она увидела, как помада медленно расползлась по форме её губ, придавая им нежность и лёгкий объём.

– Спасибо, Рейчел. Это прекрасно. Как они это делают?

– Не знаю. Разве это важно? Важен только результат. Я хотела сказать, что мы очень хотим, чтобы вы присоединились к нам. Вы нужны нам, а мы нужны вам. Ну, пойдём, – сказала Рейчел, и они вернулись в гостиную.

Маргарет не сводила глаз с размалёванных жён. «Красота будущего» действительно творит чудеса. Ей было стыдно за свой внешний вид, а Майк пытался есть медленно и аккуратно, но после постоянных недоеданий у него плохо получалось держать себя в руках. Общение со всеми приглашёнными на ужин складывалось легко. Все шутили, смеялись и неподдельно радовались будущей совместной работе. Особенно сильно всех веселило, когда Джон пытался обратиться к Гербу, разговаривая как-то по-особому: глубоко, властно и деловито, на что тот обзывал собеседника глупым колхозником, передразнивал и просил приберечь свои чересчур утончённые манеры для судей. Митчеллу эти шутки не казались смешными, так как было заметно, что Аделин очень неловко за своего мужа. Когда Герб подшучивал над Джоном, она опускала глаза вниз и жутко краснела. К тому же противный смех Миллера, напоминающий крякающую утку, вызывал отвращение. Майк подумал, что это жалкие попытки Джона влиться в коллектив, но его старания были не к месту, ведь все и без того хорошо относились к нему. Но Джон был слишком глуп, чтобы увидеть общую картину. Правда, Герб частенько перебарщивал со своими издёвками, и это служило поводом для ссоры с Рейчел. Иногда даже доходило до скандала, и Ниеро приходилось извиняться перед Миллером.

После ужина женщины остались на кухне, а их мужья пошли на задний двор. К дому была пристроена галерея, ведущая в сад, в которой было очень много любопытных фигур из стекла. В них переливался свет из разноцветных ярких ламп. Зрелище было бесподобным. Особенно много было животных, от крошечных, стоящих на полках, до больших, выше человеческого роста.

– Рейчел любит животных, – объяснил Герб, обратив внимание на то, как его друг осматривает молодого мускулистого льва, сделанного в натуральную величину. – Я подарил ей эту галерею на годовщину, – с гордостью добавил он, предложив Майку сигару. Последний раз он видел точь-в-точь такую у своего отца. Это было очень давно. Отец Майка хранил её в стеклянной коробочке. Майк иногда скучал по нему, но с грустью вспоминал, в какой нищете они жили. Сейчас у Митчеллов хотя бы есть дом. Он подумал, что было бы неплохо, если бы отец сейчас жил с ними. Хотя, если бы у Майка было столько же деньжищ, сколько у его новых друзей, он бы купил отцу квартиру. Или лучше дом. Отец смог бы им гордиться.

Это был самый прекрасный ужин в его жизни. Он всегда мечтал о таком. Собираться семьями на выходных. Время уже было позднее, и Герб отвёл Майка к бассейну на заднем дворе. В тени под декоративным деревцем стоял небольшой столик со стульями. Чуть в отдалении и тоже в тени стояли детские качели и небольшая карусель с четырьмя лошадками разных цветов, над которыми раскинулся ярко-красный купол. Каждая лошадка крепилась на столбике, с помощью которого они могли подниматься и опускаться, создавая иллюзию скачки для детей.

– Это прекрасно, у меня в детстве никогда такого не было, – радостно воскликнул Майк. Герб взял его за плечо и развернул к себе.

– Можешь забрать себе эту карусель, дружище. Твоя дочь будет жить лучше, чем ты когда-то. Всё в твоих руках. Ну что, Майк, что ты мне скажешь? – Герб произнёс последнюю фразу громче, чтобы другие услышали. И наконец его настойчивые уговоры возымели действие.

– Мы согласны. Я никогда такого не видел. Такой роскоши. Я хочу… ну, то есть мы с женой хотим вступить в вашу группировку.

– Он согласен! – закричал Герб, повернувшись ко всем остальным. Он не мог скрыть свою радость. Ниеро обнял Митчелла и проводил к столу. Джон, Стивен и Джордж привстали и наградили Майка крепким рукопожатием.

– Завтра приступаем, – как будто приказным тоном сказал Джон Миллер и допил бокал красного вина.

– А ну покажи, как там было в том фильме, – обратился Джордж к Стивену.

– Ой, только не сейчас, – отмахнулся Стивен.

– Давай. Попробуй ударить ногой с разворота, – не унимался Джордж. Он подтянул брюки и продемонстрировал удар.

– Боюсь, что я буду выглядеть глупо.

– Стивен, дружище, ты ведь понимаешь, что мы не отстанем, – подключился Герб.

– Понимаю, – ответил он, вытирая салфеткой рот. Подтянув брюки, как Джордж, Стивен попытался воспроизвести удар, но, потеряв равновесие, рухнул на детские качели. Верёвка натянулась и оборвалась, отчего маленькое сиденье упало на землю под тяжестью взрослого мужчины.

– Ты был прав, – хохотал Джордж вместе с остальными. – В жизни не видел ничего глупее.

Через некоторое время, когда все уже изрядно напились, начались задушевные разговоры. Было уже около двух часов ночи, и, когда дом наполнился сонной атмосферой с зевающими гостями, все начали расходиться. Перед уходом Герб всучил Майку целый терморюкзак замороженного мяса. Маргарет первый раз за долгое время улыбалась, но, как всегда, осталась немногословной. По дороге домой, в то время как Майк делился своими, в общем-то, хорошими впечатлениями о новых знакомых, она постоянно трогала языком свои накрашенные губы. Ей понравилась Рейчел своей миловидностью и изысканными манерами, и к тому же она замечательно готовила, что было их общей чертой. Улыбка не сходила с лица Майка, хотя рюкзак больно тёр плечи по свежим мозолям от лямок тяжёлого рабочего комбинезона. Но это было неважно. Митчелл чувствовал, что счастье уже близко.

Герб Ниеро начинал похищать тела сам со своей женой, но позже сплотил целую группировку, выбирая исключительно из тех, кого хорошо знал и в ком был уверен. Джордж с женой были первыми, кого он пригласил в группировку. Левиты не нуждались в деньгах, а скорее, в острых ощущениях. Раньше Джордж состоял в Белой общине, в чём признался Гербу, а позже и всей северной группировке. Несмотря на скверное прошлое, Герб доверял Левиту. Джордж по его просьбе внёс почти все свои деньги в начальное развитие группировки. Левит купил надёжный фургон и оборудовал подвал для разделки туш всем необходимым себе и другу. К тому же Левит тайно женился на несовке Эллен, что безоговорочно снимало с него подозрения о причастности к Белой общине.

Белая община в своё время создала много проблем и несчастий несовам, отстаивая такие идеи, как превосходство Новой расы и уничтожение несовершенных за неправильные политические взгляды самым жестоким образом. Это тайное общество зародилось после того, как препарат «Новая жизнь» закончился, и состояло исключительно из очень обеспеченных совершенных. Имея богатый послужной список террористических актов, некоторые люди думали, что именно община виновна в ядерных взрывах. Такого же мнения придерживался и Герб, но Левит это мнение опровергал, говоря, что Белая община развалилась и большая её часть погибла при взрыве, на что Ниеро уверенно заявлял, что она существует и сейчас.

Белая община имела сложнейшую систему конспирации. Они никогда не собирались в одном месте, не оставляли свидетелей, большинство не знало имён друг друга, а огласка секретов каралась смертью. Вламываясь в дома без предупреждения, они убивали тех, кто переходил им дорогу, а иногда и просто ради развлечения. Характерной чертой был пожар, который община устраивала после убийства, чтобы не оставить улик, но изредка им приходилось не использовать грубую силу. Они не писали угроз, только лишь белый запечатанный конверт с чистым листком бумаги приходил будущим жертвам. Если жертва игнорировала предупреждение, её жестоко убивали, а затем сжигали. Правительство их действия не одобряло, потому что чем меньше несовершенных, тем меньше рабочего класса, но зачастую особых усилий в расследовании этих убийств не прилагалось.

Нолан Стивен раньше считал себе верующим человеком. Мечтой всей его жизни было построить храм. И после того как он отдал все свои силы на скорейшее возведение небольшой церкви, открыв её своей скромной свадьбой, храм сожгли вместе с его первой женой Триной, которая всегда яростно, но безуспешно отстаивала права несовершенных. Хотя беда смахивала на несчастный случай, Стивен подозревал в поджоге одного несова, так как незадолго до этого у них произошла стычка из-за духовных разногласий. Во время ареста вместо попытки оправдаться он громко смеялся, широко открыв рот. Указывая на Нолана пальцем, он яростно кричал:

– Так тебе и надо, святоша!

Под пытками несов во всём сознался, и Герб по просьбе Стивена с помощью своих друзей организовал убийство поджигателя в тюрьме, который умер от двадцати восьми ранений вилкой в шею. Вдовец отомстил и после этого перестал верить в бога и надолго впал в депрессию. Ниеро с Джорджем предложили ему работу. Стив согласился, и после того как душевная боль стихла, заработал приличный капитал, женился на племяннице умершей супруги, которая, в свою очередь, будучи непривлекательной особой, боясь остаться одной до скончания своего века, с радостью приняла его предложение и смогла полюбить мужа.

Джон Миллер примкнул к группировке, после того как чудесным образом спас Герба от смерти в Доме Правосудия за глупую драку с совершенным. У Ниеро это было уже не в первый раз, и Джон обзвонил всех своих знакомых и помог Гербу избежать заключения. Потом они подружились и ещё долгое время общались. Миллер постоянно ныл, что, даже будучи совершенным, он очень беден и денег прокормить семью не хватает, и Ниеро дал ему возможность подзаработать, о чём в скором времени пожалел, потому что руки у Джона, несмотря на все его старания, не предназначены для такой работы. Он уже хотел было его выгнать, но Рейчел, испытывая к неуклюжему Миллеру жалость, попросила мужа этого не делать.

Глава 5

2075 год

– Вы понимаете, что он станет совсем другим человеком? – спросила доктор Айрис. Она имела привычку каждый раз после своего вопроса окидывать взглядом всего собеседника. Сделав паузу, миссис Стоун, чувствуя себя неловко, некоторое время смотрела на Айрис. Эта обстановка жутко напоминала ей вгоняющие в краску бесконечные вызовы к директору школы по поводу неприемлемого поведения сына. В такие моменты в её голове крутилась мысль о том, как же всё-таки она могла связать свою жизнь с несовершенным, и к тому же неисправимым уголовником.

– Я понимаю, но ведь это лучше, чем смерть. Я хочу, чтобы мой сын жил. Я хочу просто знать, что он жив, – ответила миссис Стоун, и её нижняя губа слегка дрогнула. Она попила воды из прозрачного стакана. Ходила она большей частью в чёрном и всегда с невероятно высокой причёской. На её глазах выступили слёзы. Айрис выложила на стол прозрачный пакет с двуствольным револьвером с серебряной рукояткой, что вызвало у миссис Стоун лёгкий мандраж. Снова её опасения по поводу сына подтвердились. Опять он что-то натворил.

– Мы нашли это в машине вашего сына. Поймите меня правильно, но я считаю, не попади он к нам, его привычный образ жизни не привёл бы ни к чему хорошему, – кисло подметила Гринн.

– Что? У моего Лео? Не может быть, это какая-то ошибка. Мой мальчик никогда бы не стал носить с собой эту штуку, – попыталась оправдать сына миссис Стоун. Её пухлые щёки затряслись, и лицо покрылось пятнами.

– Эта штука принадлежала человеку, который снабжал наркотиками весь город, он насиловал женщин и убивал людей. Вчера разведка сообщила, что он мёртв. Его звали Джаред Голд. Ваш сын убил его. Вашего сына можно назвать героем, ну так пусть он и дальше служит нашей Надежде.

– Я, честно сказать, ничего не знаю. Он как-то ушёл и не появлялся дома несколько дней. Но я могу с уверенностью сказать, что всё это из-за его шлюхи Эффи, – заявила миссис Стоун. Она прекрасно видела, что Гринн не верит ни единому слову. Не выдержав пронизывающего взгляда, миссис отвела глаза. – Я абсолютно откровенна с вами, мисс Гринн.

Айрис, хрупкая интеллигентная женщина, жестикулировала с таким изяществом и сверлящим взглядом смотрела на собеседника, настороженно изучая миссис Стоун. В ней чувствовались сила и уверенность. Она говорила чётко, громко. Казалось, доктор видит миссис Стоун насквозь, сканируя её своими глазами. Они сидели в белоснежной комнате с явным перебором круглых светильников на потолке. Стоило миссис Стоун немного поднять глаза, как яркий свет ослеплял её.

– Спасибо, мы обязательно с ней свяжемся. Ваш сын оказал нам услугу. Он станет хорошим солдатом. В договоре в пункте три точка пять написано о том, что посещения не разрешаются. Это для его же блага. Таковы условия, и как бы вам ни хотелось, нельзя к нему приходить.

– Почему я не могу забрать своего мальчика домой? Дайте нам этот таллий, или как там он называется, и мы с мужем заберём его.

– После заражения возникает частичная амнезия. Его память постепенно разрушается, и через две недели он не будет помнить ничего из своей прошлой жизни. Требуется полностью заменить её. Также усложняет ситуацию то, что он является совершенным, – сказала доктор, её глаза заискрились. – С совами мы ещё не работали.

– Я всё расскажу ему. Буду его учить.

– Это невозможно, миссис Стоун. Я же объясняю вам: он не может обучаться. Такова цена его жизни. Обучения его мозг не выдержит, и он превратится в овощ. Требуется специальная операция, наши врачи заполняют его память другими, нужными нам навыками. Специальными немногочисленными навыками, которые не навредят. Его память отныне ограниченна, а мы точно знаем, сколько и чего можно загрузить в голову вашего сына.