Рай начинается вчера

– Осади, Бэдя! – остановил я его. – Осади. Дело здесь, как я понимаю, не в тебе. Я вижу, Рыжий, видно, хочет масть поменять.

Рыжий, быстро зыркнув глазами, настороженно огляделся. Боковым зрением я видел, как Писарь с Борей, ожидая развязки, с любопытством наблюдали за нами. Взяв с кушетки пистолет, я неторопливо повернулся к Рыжему. Даже в полумраке я увидал, как посерела кожа его лица и искривился рот. Усмехнувшись, я, повернув пистолет рукояткой вперед, протянул его Рыжему.

– Ну что же, желание похвальное. На… Банкуй!

Еще недопонимая, он автоматически отвел руки чуть назад.

– На! – шагнул я к нему, протягивая пистолет. – Бери!

Рыжий криво усмехнувшись, выдавил:

– Да ладно! Ты че, Михай, шуток не догоняешь?!!

– Я шутки, Рыжий, понимаю больше, чем тебе кажется, – жестко оборвал я его. – Но со мной надо знать, когда шутить! И как шутить! Я тебе не шалашовка с рынка! И если ты считаешь, что тянешь на большее, у тебя есть шанс отличиться! Но ты, Рыжий, знаешь и то, что если что-то пойдет не так, Варрава живьем тебя похоронит! Потому делай то, что тебе я говорю! А если еще вздумаешь шутить со мной, пеняй на себя, – спокойно закончил я.

Рыжий, покорно кивнув, с видом побитой собаки подошел к Бэде, и я почувствовал, как атмосфера в комнате начала разряжаться. Бэдя, что-то бурча себе под нос, снова присел на скрипнувшую кушетку. Боря Сухой, одобряя мое поведение, незаметно мне подмигнул. И лишь Писарь, явно ожидавший большего, казалось, не был доволен финалом. Дальнейшие сборы мы уже заканчивали в полном молчании.

Когда все было готово, и наша разношерстная компания уселась в машину, Бэдя, распахнув выбеленные дождями светло-серые деревянные ворота, махнул нам рукой. По-собачьи зарычав двигателем, наша серо-буро-малиновая «Волга» резво двинулась с места. Пропрыгав по колдобинам пустынной улицы поселка, при въезде на шоссе мы, пропустив машину Бэди вперед, уверенно двинулись следом.

Ехали молча, говорить никому не хотелось, и, чем ближе мы приближались к цели, тем напряженней становилась атмосфера в салоне.

У меня предательски засосало под ложечкой, и тошнота, похожая на похмелье, стала подкатывать к горлу. Я не любил себя в такие минуты. Не любил то состояние, когда моя воля словно испарялась и появлялось чувство страха и тревоги. Когда готовишься к чему-то серьезному, то вначале кажется, что все это еще где-то далеко-далеко впереди. Что все это нереально. Что в любой момент ты еще можешь остановиться! Но в твоем подсознании уже тлеет чувство, что ты не властен что-либо изменить! Что уже не ты руководишь собой, а кто-то невидимый ведет тебя. И чем ближе развязка, тем тревожнее становится тебе. И постепенно в тебе возникает ощущение того, что ты как бы переходишь в некий нереальный мир. Ты спишь, ешь, ходишь по улицам, общаешься с людьми, но ты находишься уже совсем в другом измерении, куда нельзя войти постороннему и откуда уже нельзя выйти тебе. И чем дольше ты находишься в подобном состоянии, тем тревожней становится ожидание развязки. Это выматывает тебя и хочется, чтобы все быстрее закончилось: что будет, то будет. Хочется, чтобы сжатая в тебе до предела, до душевной боли, пружина распрямилась, освобождая твою энергию. Освобождая тебя! Хочется этого так сильно, как погибающему от жажды – воды.

«Скоро напьешься, скоро напьешься! – пульсировала во мне тревожная мысль. – Под завязку напьешься! Но только бы не сорвалось! Только бы не сорвалось! Только бы не сначала!»

Осведомитель Варравы должен был находиться в кафе за карточным столом до утра. И если все сложится, как надо, то он, уезжая из кафе в город, должен был на развилке поставить знак «Проезд запрещен». Я смотрел на Бэдин автомобиль, уверенно бегущий впереди, стараясь ни о чем не думать. Я очень старался не думать, но ловил себя на мысли, что очень хочу увидеть этот знак. Очень!

После получасовой езды, почти никого не встретив на трассе, мы благополучно доехали до нужного поворота. Когда я увидел знак «Проезд запрещен», сжатая во мне пружина начала разжиматься, прогоняя тошноту и оцепенение. Пока все шло нормально! Свернув с трассы, я приказал Кислому остановиться, и, выйдя из машины у поросшей кустарником обочины, мы быстро разобрали оружие.

– Подойдешь к черному входу через кустарник, – подавая Рыжему ППШ, приказал я. – Если что, мочи! И смотри, Рыжий, – покачал я головой, – не облажайся! И не дай тебе Бог, если кто-то из них уйдет!

– И смотри не светись! Да никого из нас не зацепи! – нервно добавил Сухой. – Усек?!!

– Понял! – облизав языком пересохшие губы, ответил Рыжий и, взяв автомат, нырнул в кустарник.

С автоматом и в ватнике, он напоминал матерого дезертира.

Затем, усевшись в машину, мы вчетвером доехали до кафе.

– Паша,.. мотор не глуши! – передавая Кислому видавший виды «Наган», подмигнул я ему.

– Смотри, не шмальни сдуру в нас! – вставил Лешик.

– А если…что! …Мне что, стрелять?!! – неуверенно спросил меня Кислый.

– Зачем?!! – усмехнулся Сухой. – Попробуй продать, но не продешеви! Все же раритет.

– Кхе-кхе! – хмыкнул Лешик.

Я ободряюще потрепал Кислого по плечу:

– Не плюй в компот – там повар ноги моет.

Кислый смущенно улыбнулся:

– Да я ничего… – и дрогнувшим голосом добавил: – Говорят, Слон – серьезный тип!

– Вот мы сейчас и посмотрим, какой он серьезный, – ответил я ему и, засунув пистолет за пояс, посмотрел назад. – Ну что, разбойнички… Двинули?!!

Сухой, перекрестившись мелким крестом и выдохнув: «С Богом!», открыл дверь.

Выйдя из машины, мы по шуршащим под ногами опавшим листьям медленно пошли к центральному входу.

– 17 -

Кафе «Родничок»

Свое название кафе получило из-за родника, бившего здесь с незапамятных времен. Его кристальная, сводящая холодом зубы вода поила многих. Добрые люди не раз огораживали родник маленьким срубом и ставили под тенью густорастущих деревьев скамейку для отдыха. Проходили годы и, когда поросший мхом срубок сгнивал, вновь кто-то заботливо возводил новый срубок и ставил новую скамейку. Пробивавшаяся из-под земли вода тоненьким ручейком, нежно приподнимая песчинки и позванивая на камешках, стекала в глубокую расщелину оврага. Место было затишное, спокойное, и даже в самую сильную жару здесь веяло прохладой. Когда строили объездную трассу, необходимую городу для развязки центральных районов, на самом высоком уровне даже встал вопрос о том, чтобы провести ее ближе к роднику. Но глубокий овраг на пути строителей значительно удорожал смету, и проект изменять не стали. Вместо этого провели от объездной трассы к роднику шоссейку. «Дальнобойщики» и автотуристы мигом облюбовали место, и вскоре даже появился самодельный знак с надписью «Родничок» 300 м».