Рай начинается вчера

– Подумать, Боря, надо! Подумать! – вздохнул я, но в глубине души у меня заныло от предчувствия нехорошего.

Я уже знал, что не смогу отказать ему.

– Подумать… Не все так просто. Не все!.. Знаешь, что… давай через неделю встретимся. Найдешь меня.

Боря посмотрел мне в глаза и с благодарностью сказал:

– Спасибо, Сашок!

Закурив, я улыбнулся ему в ответ.

Зашуршав сумкой, Боря достал из нее толстый сверток, завернутый в газету, и положил его передо мной на стол.

– Не подумай, что тянул до последнего, ожидая, что скажешь мне… Доля это твоя… И не перебивай меня. Я не возьму это назад! Можешь их выкинуть, но я не возьму… Когда тебя взяли, – вновь торопливо заговорил он, – меня тоже менты проверяли… Но у меня алиби было железное! Помнишь Дину?.. Умная баба была… И меня любила! – вздохнул он. – Она меня и отмазала. Они, видать, проверяли всех, кто с тобой рядом мог быть. А мы то и срок тянули с тобой по одной статье, и шконки наши на зоне рядом были, и откинулись вместе… Струхнул, в общем, я, но и здесь обошлось! А потом я к хорошим людям обратился и перетер с ними о тебе… Ну они и помогли… Помнишь Шакала в «пресс-хате»? Так это ему тогда с воли шепнули, что если хоть один волос с головы твоей упадет, то его брательника опустят на зоне в петушатню, и ему самому кранты будут да вместе с вилами – не спрыгнет! Да и с адвокатом они же помогли!.. Уважали! Мне, Сашок, знаешь, как совесть жгли деньги эти! Не мог я без них тебе на глаза появиться. Не мог!.. Я понимаю, что это далеко не все, но честно тебе скажу, больше я вряд ли смогу отдать.

Лежа ночью в кровати, я долго не мог уснуть. Тревога изнутри все сосала и сосала меня. Слон это серьезно, и мне прежде надо было поговорить с Варравой. Что он мне скажет, я догадывался, но не поговорить с ним я не мог. «Да-а!.. А может?.. Может!.. Что может?!! Что! Ты же знаешь, что не сможешь отказать!» – нервно подумал я, и вновь моя жизнь закачалась, как под ногами кочка на болоте. Закурив, я молча смотрел в окно, и вдруг мой взгляд наткнулся на чуть наклоненный рогаликом месяц: «…Швейцаром кланяется месяц золотой!»

«Швейцаром! Тьфу!» – со злостью сплюнул я и, затушив сигарету, резко задернув штору, укрылся с головой одеялом.

– 14 -

Серьезный разговор

Внимательно выслушав меня, Варрава, отхлебнув из кружки чифира, закурил, подвинув пачку сигарет ко мне.

– Знаешь, Михай, что я тебе скажу… Не нравится мне все это. Я не считаю, что тебе, а следовательно, и нам стоит подписываться на это. Я слышал об этой истории. Тебе твой Сухой, кстати, не говорил, что Слон тех двоих, что были с его ублюдком-братом, утопил? Так сказать, концы в воду. Молчишь? Значит, не говорил. Неужели не знает?!! А я вот знаю! Но речь сейчас не о том… не о том, Михай! Я внимательно слушал тебя. А теперь ты меня послушай и не перебивай! Вот ты говоришь о нем: «Были, был…» Пойми меня правильно, «был» – это все прошлое, – приподнял он свою руку. – Прошлое, Михай! Человек не может жить прошлыми заслугами. Не бывает так у людей, что ты что-то сделаешь, и тебе это будут помнить вечно. Человеку надо постоянно доказывать, – поднял он указательный палец вверх, – своими новыми делами, кто он и чего стоит! Доказывать свое я! Постоянно доказывать! Не мне тебе говорить, что и коронованных развенчивали за их дела и не только развенчивали. А и на ножи ставили. Ты что, думаешь, если бы я сейчас ничего не делал, мне все на подносе подносили? Не-е-т! Не подносили. А подносят, потому что боятся! А если боятся, значит, уважают! И ты, если бы ничего не делал, не сидел бы здесь! А твой бывший подельник, – сделав ударение на «бывший», продолжал Варрава, – какими такими делами доказал? А?!! Ну вот ты тогда сберкассу на себя взял! Хотя копали под тебя, я знаю, серьезно. Серьезно? – внимательно посмотрев на меня, спросил Варрава. – Опять молчишь! Так я повторюсь. Серьезно! Очень серьезно! Ты тогда все правильно сделал! За групповуху мог бы и «вышак» себе заработать. Но ты тогда ни своего Сухого, ни того другого не сдал. Ну и что?!! Сильно они тебя подогревали, когда ты на зону пошел за них срок мотать?!! А когда откинулся, сколько уже прошло?!! А?!! Сечешь, о чем я базарю? Почему не нашел тебя сразу и не поговорил с тобой чисто по-человечески? Он что, не знал, что ты откинулся? Все, кому надо знали, а он не знал!

Взглянув на Варраву, я, взяв из пачки сигарету, закурил.

– Кури, кури, Михай! – улыбнулся Варрава. – Успокаивай нервы! – и, снова отхлебнув з своей кружки, продолжил: – А не нашел тебя, потому что не искал. А не искал, потому что на тот момент у него все вроде и ничего было. А как жареный петух клюнул, он тебя живо вспомнил и нашел! Волына ему понадобилась, – сухо проговорил Варрава.

– Ему не волына понадобилась, а кровь наша! На чужом горбу в рай въехать хочет дружок твой бывший. Знал, что не откажешь ты ему. Я давно, Михай, приглядываюсь к тебе. Давно! И вижу, прав «крестный» наш был насчет тебя, и я рад, что и сам не ошибся в тебе. Когда ты берешься за что-то, я спокоен. Почти спокоен, – добавил он. – Вот и сейчас ты пришел ко мне поговорить, а не начал через понты голимые коники мочить, как некоторые недоумки. Все правильно! В одной лодке плывем и тонуть, если не дай Бог что, вместе будем. Понимаешь, Михай, ты не обижайся, что скажу тебе… – протянув ко мне свою руку, похлопал он меня по запястью. – Ты, как солдат: видишь лишь свой окоп и тебе не совсем понятны действия командира. Но, понимаешь,.. командир имеет более ясную картину… Информации у него поболе. Я то скажу тебе, что Слон мне… очень далеко не симпатичен… Да и не только мне! Когда появился, тише воды был, «апельсин» липовый. А потом потихоньку борзеть начал. У нас с ним еще до тебя непонятки были. На круг пришлось вызывать. Вроде утих. А сейчас забурел да зажирел и вновь борзеть стал! Связи появились среди чинуш. А те, кто им больше и жирнее даст, тем и служат… Крысы продажные! Ну, не мне тебе говорить, – посмотрел на меня Варрава. – Но дает… пусть дает. Но ты же, Михай, сам в курсе, что он на нашу территорию влазить начинает. Это прощупывает он нас!

Варрава хлопнул по столу.

– Прощупывает!!! Смотрит, как поведем себя! Смотрит, что делать будем! Зарываться начал!!! – зазвенел его голос. – Я не успел тебе еще сказать, но, раз пошел такой разговор, скажу. Я через десять дней «стрелку» ему забил. Будем разговаривать с «хорошим» человеком. Война, сам знаешь… Помнишь, как сам говорил, «последний довод». Серьезные разборки – это, в первую очередь, кровь людская и расходы… Очень большие расходы! Восток, Михай, – посмотрел он на меня, – дело тонкое… Ну а где тонко, там и рвется!

– Ну и как мне с Сухим быть?!! – смял я в пепельнице окурок. – Он же мне жизнь спас.

– Опять ты за свое! Знаешь, что мне в тебе даже не нравится, а интересно?!! – внимательно посмотрел на меня Варрава. – Ты вроде жизнью жеванный, но нет-нет, и вдруг мальчишка в тебе раз и мелькнет, словно в окно выглянет.

– Это мой «Романтический юноша», – усмехнулся я и, увидав непонимание в его глазах, добавил: – Может, когда-нибудь расскажу!

– Я рад, – по-кошачьи мягко прошелся по комнате Варрава, – что мы поняли друг друга! Я, Михай, сердцем чувствую, что-то серьезное надвигается… А мне преданные и умные люди нужны. А то, что тебя твой, как его, Сухой в разборке спас, так что из того?!! Ты его за то годами жизни его вольной отблагодарил. И годами, – ткнул он пальцем в мою сторону, – своими заплатил за то! А это очень дорогого стоит! Так что, Михай, никому ты не должен по этому раскладу. Никому! И не забивай себе голову. Поверь! Тебе сейчас эти напряги нужны, как кобелю лишняя блоха на холке. А ему скажи,.. – скривил он губы. – …В общем, потяни до «стрелки», а там посмотрим, что будет.

– 15 -

Облака над рекой

Варрава забил «стрелку» Слону в девять часов утра в понедельник на городском пляже. Мы приехали за полчаса до встречи на четырех машинах и, поставив их веером, вышли из салонов, оставив водителей на местах.

Погода была теплая и сухая. Осень только начиналась, но пляжный сезон уже окончился, и пляж был пустынным. Лишь небольшая стайка уток серыми пятнышками качалась на темной, в зеленых рясках, воде. В бледном небе над нами плыли размывчатые белесые облака, и неяркие солнечные лучи, золотистыми паутинками пробиваясь сквозь них, отражались на темной воде красивой вуалью.

Варрава потянулся и, оглядевшись по сторонам, медленно пошел к реке.

Мы с Бэдей молча двинулись за ним. Наши люди, изредка тихо переговариваясь меж собой, остались стоять у машин.

«Как на поминках! – при взгляде на их темные фигуры непроизвольно мелькнула у меня мысль. – Только покойника не хватает».

Приблизившись к реке, Варрава остановился у самой кромки воды. В черном легком плаще, с седыми волосами и крючковатым хищным носом, он был похож на ворона. Было тихо, и лишь шепот мелких волн, набегающих на песчаный берег, да редкое кряканье уток нарушало эту тишину. Запах листьев, доносившийся к нам легким ветерком, смешиваясь с запахом воды, пьянил. Так, в молчании, мы простояли несколько минут.

– Красиво, – тихим голосом, словно боясь разбудить спящего, нарушил молчание Варрава. – Красиво и спокойно! Так было и до нас, так будет и после нас… Так же красиво и спокойно.

Бэдя, скривившись, недоумевая, взглянул на реку, затем на нас с Варравой и снова скривился. Перехватив взглядом его недоумение, я внутренне усмехнулся.

Варрава достал сигарету и, щелкнув зажигалкой, с удовольствием затянулся:

– У нас рядом с деревней, – оживился его голос, – бор рос! Сосновый. Сосны… во-о! – развел он руками. – Огромные! Корабельные! С красновато-рыжей корой… Я мальчишкой любил бегать туда, к ним. Лягу, бывало, под сосной на мох и смотрю в небо… А там… облака плывут!!!

Варрава прищурившись, словно сравнивая, бросил взгляд в небо.

– Не-е-т! Не такие! А плотные, кудрявые и белые, как паруса.

Что-то мальчишески хвастливое промелькнуло в его голосе.

– А ветер сосну колышет, и она поскрипывает, ну точно мачта… И мне казалось, что я стою на палубе парусника и плыву вместе с облаками в далекие страны! Н-да! Мечты, мечты… Я ведь мечтал стать капитаном дальнего плавания… Да не сложилось… – с тихой грустью замолчал он.

– А я пацаном хотел гонщиком быть! – гыкнул Бэдя и осекся под взглядом Варравы.

– А ты, Михай, кем в детстве хотел стать? – не глядя на меня, спросил Варрава.

Я вспомнил наш дом, маму, и мне стало тоскливо. Мне не хотелось никого пускать в свои воспоминания. Никого!

– У нас во дворе не было соснового бора, а росли лишь тополя. И я не помню неба, Варрава, – ушел я от ответа.

– Облака, облака… – бросив равнодушный взгляд вверх, пробурчал себе под нос Бэдя. – Чи не облака!

– Что ты там бухтишь, «гонщик»?!! – не оборачивая головы, спросил его Варрава. – Неужели тебя… все это не волнует?!! – кивнул он головой в сторону реки.

– А че тут волноваться? – равнодушно пожал тот плечами. – Вот у нас на Енисее рыбалка! А это… – подкурив сигарету, Бэдя небрежно махнул рукой, замолчав.

Варрава недовольно промолчал и, бросив свой окурок себе под ноги, носком лакированного туфля глубоко вдавил его в песок.

– Нет! Красиво! – не выдержав, снова через время повторил он. – Красиво и тихо. Даже не хочется нарушать тишину эту базарами нашими.

– А мы, я думаю, ее не нарушим, – сбрасывая с себя блаженное оцепенение, сказал я ему. – Мне кажется, они не приедут.

– Креститься, Михай, надо, если кажется! – недовольно ответил Варрава. – Я не думаю, что он проигнорирует встречу. Не в его это интересах. Он прибежать должен!