Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

Первым действие чудотворного напитка ощутил на себе маятник, встрепенувшись от нахлынувшей на него вдруг энергии воскрешения. Не переставая наклонять голову то вправо, то влево, он постепенно проникался чувством собственной индивидуальности. От прямых обязанностей маятник никто не освобождал, поэтому ему приходилось постигать мудрость без отрыва от работы.

– Тик-так, тик-так. В чём же смысл моего существования в этом огромном мире возможностей? – с грустью думал он про себя. – Неужели вот так качаться весь день, намертво закреплённым в верхней неподвижной точке, не имея надежды совершить нечто большее? Зачем же я тогда был наделён разумом, если мне определена роль, обладающая всего лишь одной степенью свободы?

– Тик-так, тик-так, – продолжал метаться маятник, всё больше запутываясь в клубке собственных размышлений.

Лунный свет, следуя за его мыслями, проникал шаг за шагом в суть материи и добрался наконец до атома, одиноко скучающего в океане своих собратьев. Кирпичик мироздания, напротив, не испытывал ни малейших проблем со свободой перемещения. Он мог двигаться в пространстве и во времени куда и когда захочет. Состоящий практически из одной только энергии, обитатель микромира даже был в состоянии находиться в нескольких местах одновременно.

– Чего ты вешаешь нос? – всего лишь мгновение назад оживленный волнами, исходящими от спутника Земли, обратился он с вопросом к маятнику. – Посмотри на меня: я – практически пустота. Я раб человека, который, следуя своей прихоти, может превратить меня одним щелчком во что угодно. А ты – часть хитроумной системы, занимающая в ней своё подобающее место. В любую секунду ты знаешь, что делать и куда стремиться.

– Зато ты свободен! – не отказываясь от своих печальных рассуждений, парировал маятник. – Не сдерживаемый рамками, тупыми законами и бесполезными запретами…

Тик-так, тик-так. Ночь за спорами маятника и атома пролетела быстро. Они так и не пришли к единому мнению, кому на свете живётся хуже.

Светало. Дом постепенно просыпался, наполняясь ароматом свежезаваренного кофе и запахом сдобных булочек. Включённый телевизор радостно вещал о начале нового рабочего дня, изменениях в курсе доллара и предстоящих очередных выборах.

– Ку-ку, ку-ку! – прокуковала восемь раз кукушка, искоса глядя вниз на по-прежнему деловито качающийся маятник.

А непоседа-атом, увязавшись за домочадцами, которые торопились кто куда – в детский сад, школу и на работу, выбежал вместе с ними на улицу. Яркий свет, радостно переливаясь, искрился на белоснежном ковре. Ночная хандра отступала, освобождая место прекрасному утреннему настроению. Обитатели дома, все как один, посмотрели наверх, сощурив глаза так, что они превратились в узкие полосочки. В одно мгновение, следуя за взглядом людей, атом устремился к Солнцу, чтобы теперь на досуге там, во чреве огненного ядра, поспорить с самим светилом о степени свободы…

Журчит ручей, торопятся искринки…

Журчит ручей, торопятся искринки,
Щебечут на кусте Черёмухи птенцы,
И Время щелкает в зубах крупинки,
Ища в мгновениях цветные леденцы.

Луч солнца, отсканировав пространство,
Вздохнув, уходит спать за облака.
А Жизнь, ища слепое постоянство,
На Время смотрит чуть с прищуром, свысока.

А на поляне, зеленью накрытой,
Рой пчёл рисует жёлтый странный силуэт.
И кажется, что, вечностью забытый,
Он ищет в ней свой неразгаданный ответ.

В чём смысл жизни, где же связь с природой?
Где в мироздании сокрыта благодать?
Стираем мы свои следы с погодой
И возвращаемся в природный дом опять.

Мы – листья, ручейки, птенцы, искринки.
Душа на всех найдёт кусочек Рождества.
Вплетаемся мы с Богом в паутинки,
Не потеряв своё в глобальном мире «Я».

Нет ничего сверхсложного в секрете,
С природой вечной мы единая семья.
Но, странно, в этом жёлтом силуэте
Я узнаю сквозь полумрак веков себя.

Песчинки

Осознавая свою никчемность в решении глобальных проблем,
мы упускаем пусть кажущуюся сейчас
фантастической возможность поменять мир вокруг нас.
Люди не верят, что Бог наделил их мыслями, которые, если очень захотеть,
могут изменить в лучшую сторону их будущее,
и даже, в какой-то момент, и прошлое.

Горстка песчинок, прижавшись друг к другу, мило лежала на длинной извилистой дороге, радостно бежавшей вприпрыжку прямо посередине бескрайнего поля, сплошь усыпанного золотыми подсолнухами. Излучающие счастье растения тянулись вверх, подставляя свои головы Солнцу, в надежде впитать как можно больше света в свои многочисленные жилки и капилляры.

«На всех хватит», – с отцовской нежностью нашёптывал им огненный шар, степенно посылая сигналы добра на голубую планету. Чувствуя заботу свыше, лениво покачиваясь на ветру, жёлтые гиганты цветочного мира пробовали скопировать движение, напоминающее морскую рябь, пытаясь при этом создать картину космического умиротворения. Почти всегда им это удавалось, но иной раз они сбивались с ритма, переходя на хаотичные нервные вибрации. Будто непослушный многорукий Минотавр, спрятавшийся в листве, одновременно подёргивал подсолнухи за тысячи стебельков, желая так выразить свою внутреннюю строптивость.

В этот момент невидимые тревожные вибрации передавались песчинкам, активизировав в их мозгу одновременно страх, ненависть и ещё Бог знает какие чувства, до этого покрытые серой плесенью и практически забытые. Микроскопические частички тут же беспокойно взлетали вверх, с надеждой вглядываясь в даль в обе стороны, где, по их мнению, начиналось и заканчивалось поле. Они хотели там найти ответы и, наконец, разобраться в сущности и цели происходящего.

Почему нарушался их внутренний, можно сказать, абсолютный покой? Кто виноват в том, что жизнь, до этого тянущаяся, как резинка от трусов, внезапно разорвалась, неприлично обнажив голый зад? Вопросы не давали песчинкам покоя. Они брали то бинокль, то лупу, желая рассмотреть проблему с разной степенью приближения. Но дорога, словно загадочная нескончаемая верёвочка, не желая раскрывать тайны, прятала кисточки своих ответов за горизонтом. Так, один конец, названный Историей, туманил мозги крошечным скромным созданиям, а второй – именуемый Будущим, спешно задёргивал ставни перед любопытством горстки крупинок.

Но баловник Минотавр был с хитрецой. Он обладал не только множеством рук, но и извращённым сознанием. Используя свои телепатические способности, фантасмагорическое существо посылало сигналы во внешний мир, пытаясь убедить всё сущее в своей непогрешимой миссии. Захватив в заложники логику, существо с головой быка пыталось доказать, что жёлтые лепестки подсолнухов на самом деле с гнильцой, а семечки, выращенные в центре цветка, – это коричневые зёрна с ядом, которые опасны для всего живого.

В своём неистовом угаре он даже осуждал Солнце, которое, стараясь не обделить своим вниманием никого, щедро посылало тёплые лучи даже в самые потаённые закоулки планеты.

– Подсолнухи не достойны благосклонного отношения Светила, – твердил Минотавр, – им надобно опустить головы и покорно принять власть сильного. Так должно быть, потому что должно… – полировал он плоскость разума, не давая возможности появиться на нём недоверчивым бугорочкам и рассуждающим ямочкам.

Большинство песчинок верило ему, как верят в единственного Бога, ни на мгновение не сомневаясь в его словах. А кого было слушать? Ведь поле располагалось вдалеке от оживлённых транспортных магистралей. На него редко заглядывали гости, и если даже кто и посещал, то цель была одна – быстренько собрать урожай и удалиться к себе домой. Поэтому Минотавр, наевшись от пуза своей исключительности, мог творить что угодно.

Однако так продолжалось совсем недолго. Поднялся ветер. Такой холодный, колючий, безжалостный. Он разорвал невидимые связи, которые удерживали горстку песчинок вместе. Большая часть, подгоняемая воздушными массами, улетела назад по дороге, ища истоки силы в прошлом. Совсем незначительное количество крупиц стремительно понеслось вперёд, туда, где, по их мнению, находилось будущее. А некоторые, возможно, самые флегматичные, так и остались лежать на дороге, не решившись примкнуть ни к тем, ни к другим.

– Мы мельчайшие частички в огромном запутанном мироздании, – твердили пылинки из всех трёх групп. – От нас ничего не зависит. Не может малое изменить большое – это закон природы, и мы поменять его не в силах…

Так они парили, перегоняя друг друга, оставляя часть своих собратьев безропотно дожидаться своей участи на дороге.

Только Эхо, откуда ни возьмись появившееся в поле, всё повторяло и повторяло вслед за пылинками – «в силах… в силах… в силах…»

Но крохи его не слышали, потому что им было удобно прятать своё сознание в скорлупе собственной ничтожности.

Страх

У Страха велики глаза.
Он смотрит прямо, не моргая.
Не нажимая тормоза,
Всего за раз тебя сжирая.

Не оставляя и клочка
Твоих стихов души изъяны.
Дуря слепого новичка
И сыпля соль, смеясь, на раны.