Жемчужина Востока

Но ответа не последовало. С отчаянием Нехушта завопила:

– Госпожа! Где ты, отзовись, Христа ради! Где ты, госпожа?!

Но опять безмолвие, опять ни звука.

– Что случилось? – спросил пришедший в себя Марк. – Где я, Мириам?

– Случилось то, что Мириам в руках евреев, проклятый римлянин!.. Чтобы спасти тебя, она пожертвовала собой!.. Они разопнут ее за то, что она помогла бежать тебе, римлянин!.. Дверь захлопнулась, и теперь мы ничего сделать не сможем! – хриплым от бешенства и отчаяния голосом восклицала верная служанка.

– О, не говори так! Отопри эту дверь! Я еще жив, смогу отстоять ее… – Но, вспомнив, что у него нет меча, добавил: – Или хоть умереть вместе с ней!

– Отпереть дверь? Ключ у нее! Я ничего не могу сделать!

– Так я помогу тебе выломать ее!

– Выломать эту дверь?.. Каменную плиту в три фута толщиною… Ха-ха-ха!

Но, говоря это, несчастная женщина, как безумная, старалась запустить в узкую скважину свои тонкие пальцы; те хрустнули, Марк в бессильном отчаянии старался сдвинуть плечом тяжелую глыбу, но вскоре осознал свою беспомощность.

– Погибла! Из-за меня, о боги!.. Из-за меня! – И он принялся рыдать и дико хохотать в бреду, пока не лишился сознания.

– Убить бы его! – мелькнуло в озлобленном сердце Нехушты. – Проклятый римлянин, из-за него… Нет, нет, она его любила, лучше покончить с собой; без нее на что мне жизнь? Пусть это грех, но мне все равно!

И измученная, разбитая опустилась Нехушта на каменную ступень лестницы, бессмысленно уставившись глазами в одну точку. Вдруг впереди замигал огонек. То был брат Итиэль. Нехушта встала и посмотрела ему в лицо.

– Ну, хвала Богу! – произнес старик. – Вы здесь, а я уже третий раз прихожу искать вас сюда; мы беспокоимся, почему Мириам не идет!

– И она никогда больше не придет! – с рыданием воскликнула несчастная женщина. – Взамен себя она оставила нам этого проклятого римлянина, римского префекта Марка!

– Что? Что ты говоришь? Где Мириам?

– В руках евреев! – ответила она и рассказала ему все, что случилось.

– Помочь ей, увы, мы не можем. Пусть Бог поможет ей!.. – простонал Итиэль.

– А что мы сделаем с этим человеком?

– Постараемся сделать для него все, что в наших силах: ведь она, пожертвовавшая собой ради него, рассчитывала, что мы поможем ему. Кроме того, много лет назад он был нашим гостем и другом!

Итиэль ушел и призвал более сильных и молодых братьев, которые отнесли Марка в пещерку, служившую помещением Мириам, где бедный больной пролежал не одну неделю в безумном бреду, не подавая даже надежды на выздоровление.

Только необычайное искусство братьев-врачей и неусыпный уход Нехушты спасли ему жизнь.

Между тем ессеям удалось узнать, что и Иерусалим, и гора Сион пали, что Мириам была осуждена Синедрионом и прикована к позорному столбу на Вратах Никанора. Но что с ней сталось дальше, они не знали. К этому времени их запасы истощились. Стража римлян теперь была не столь бдительна, как раньше, а евреи, которые были не в плену или тюрьме, прятались, как совы, боясь показаться на свет Божий, и не представляли опасности. И ессеи решили покинуть свое подземное убежище и попытаться вернуться к берегам Иордана.

Однажды ночью вереница бледных людей, за которыми несли ряд носилок с больными, осторожно вышла из подземелья и направилась по дороге к Иерихону. Вся эта местность, всегда довольно пустынная, теперь окончательно вымерла, так что им пришлось, да и то с трудом, добывать для пропитания коренья и доедать последние крохи своих запасов.

Ни при выходе из подземелья, ни в дороге никто их не встретил и не остановил.

Прибыв в Иерихон, ессеи увидели, что город превратился в груду развалин. Не останавливаясь, они направились к своему бывшему селению. Почти все дома и сады были сожжены и разрушены, но несколько пещер в песчаном холме, сзади селения, служивших им в качестве житницы и складов, остались нетронутыми; к великой их радости, даже запасы, хранившиеся там, уцелели.

Здесь они временно и поселились. Вновь начали возделывать свои поля, виноградники и отстраивать дома. Но теперь их было почти наполовину меньше прежнего, и работа шла медленно.

Пленника своего, Марка, они принесли с собой и положили в одной из пещер. На голове рана его зажила, но повреждение колена было так серьезно, что он не мог ходить без костыля, да и вообще был слаб и беспомощен, как ребенок. Кроме того, душевное состояние его казалось безнадежным. Он часами просиживал неподвижно в бывшем садике Мириам, не спуская глаз с навеса, где была ее мастерская; он почти ни с кем не говорил, никогда не улыбался и, видимо, неутешно горевал о любимой девушке.

Слухи доходили, что Тит, окончательно разорив и разрушив Иерусалим, двинулся со своими войсками в Цезарею, где зимовал. Он устраивал великолепные зрелища в амфитеатре и почти ежедневно обрекал на смерть на арене десятки и сотни своих еврейских пленников. Но Марк не имел возможности да и не хотел дать знать о себе Титу отчасти из опасения навлечь беду на своих благодетелей ессеев, а отчасти и потому еще, что для римлянина плен считался позором.

Между тем ессей брат Самуил оставил Тир с намерением исполнить поручение Мириам и прибыл в Иерусалим. Он застал в нем только горы трупов и развалины, над которыми кружили стаи хищных птиц. Верный своему обещанию, он приложил все усилия, чтобы отыскать убежище ессеев, но это ему не удавалось. Те приметы, о которых ему говорила Мириам, исчезли без следа. Повсюду только масса камней и обломков, шакалы успели наделать множество нор. В конце концов он был схвачен римским патрулем, которому он показался подозрительным. Его подвергли допросу, после чего включили в число невольников, разбирающих остатки стен иерусалимских, так как Тит решил сровнять их с землей. Здесь брат Самуил проработал более четырех месяцев, получая только хлеб да бесчисленные побои и брань. Среди его товарищей, работающих под кнутом победителей, был один ессей, который сообщил, что их единоверцы вернулись на берег Иордана. Самуилу удалось бежать из-под надзора римлян, и он направился прямо в бывшее селение ессеев близ Иерихона. Прибыв благополучно к своим, он начал выполнять поручение Мириам.

Убедившись в том, что Самуил говорит правду, ессеи отвели его в бывший садик Мириам, где Марк проводил целые дни в обществе старой Нехушты. Она, не отходившая от Марка ни на шаг, первая заметила приближающегося Самуила.

– Кого ты ищешь? – спросила она.

– Благородного Марка, римского префекта, к которому имею поручение от Мириам, внучки старого Бенони! – ответил Самуил.

Услышав слова его, и Марк, и Нехушта вскочили на ноги.

– Ты имеешь доказательство? – воскликнул Марк, весь бледный, едва держась на ногах.

– Вот оно! – протянул Самуил кольцо и передал все, что ему было поручено, добавив, что у него было собственноручное письмо Мириам к Марку, но римские солдаты отняли его.

– А давно ты видел ее? – спросила Нехушта.

– Около пяти месяцев тому назад! – сказал Самуил.

– Около пяти месяцев! А Тит покинул Иудею? – тревожно осведомился Марк.

– Да, я слышал, что он отплыл из Александрии в Рим!

– Женщина, нам нельзя терять ни минуты! – воскликнул Марк. – Тит на пути в Рим!

– Да! – отозвалась Нехушта. – Нам остается только поблагодарить человека, который принес эту весть. Жаль, мы не в силах вознаградить его за эту услугу. Будем надеяться, что Бог вознаградит его за нас!

– Да, пусть боги вознаградят тебя, добрый человек, а мы благодарим тебя от всей души! – сказал Марк и, опережая Самуила, направился с Нехуштой сообщить радостную весть умирающему Итиэлю.

Выслушав их, старец поблагодарил Бога за его беспредельное милосердие и в ответ на высказанные Марком опасения сказал:

– Бог, спасший ее на Вратах Никанора, спасет и от позора на Форуме! Но что же ты, собственно, предлагаешь, благородный Марк?

– Я прошу братьев ессеев не ради себя, а ради нее даровать мне свободу и отпустить немедленно в Рим, чтобы я мог спасти ее от продажи на торжище или хоть купить ее, если только не опоздаю!

– Купить ее себе в невольницы?

– Нет, чтобы даровать ей свободу.

– Мы сейчас созовем совет и обсудим твою просьбу! – ответил старик.

Совет ессеев решил даровать Марку свободу и даже снабдить его необходимыми на время путешествия деньгами, поручив передать Мириам, если он увидит ее, их благословение.