Когда-нибудь под звездным небом

Ах, да. Жил я не один. Со мной жил мой кот. Бедняга был слеп на один глаз. Я подобрал его совсем котенком, уже тогда с ним был его дефект. Вначале нашей жизни он не мог принять меня. Постоянно прятался по углам и гадил где попало. Когда я понял, что по-хорошему с ним никак, я решил идти по тактике пацифизма. По началу это не давало никакой пользы, но со временем этот маленький пират все же захотел внимания. Он стал все чаще вылезать из своих нор и сидеть где-нибудь на виду. И уже через неделю спал со мной вместе на кровати. Он доверился мне, за что я ему был крайне благодарен. В те дни я был абсолютно один. Ни девушки, ни друзей рядом. А эта маленькая пушистая субстанция могла хотя бы ненадолго заглушить во мне чувство гнетущего одиночества. Я думаю, ему тоже тогда это было нужно. Так мы и зажили.

Мне нужно было сдать проект, точнее фотоколлаж с описаниями природы. Я каждый день объезжал парки и аллеи, находящиеся в радиусе десяти километров от района, где я жил. На своих фотографиях я должен был передать атмосферу и меланхоличную красоту природы вокруг. Показать чудо через обыденность. Наверное, мне это и нравилось в моей работе – находить то, что другие не замечают. Я не был профессиональным фотографом, скорее всего дилетантом своего дела. Я не проходил никакие курсы и не заканчивал школу фотографов. На двадцать лет подруга мне подарила фотоаппарат. Он был недорогим, вроде китайский. Ему больше подходило название «мыльница». Фото получались смазанные, цвета передавал плохо. Постоянно нужно было настраивать выдержку, диафрагму и баланс белого. Но в тот момент, когда я сделал первое фото, я влюбился. Я никогда его не забуду, свое первое фото. На нем был мужчина, он держал за руки двоих детей, наверное, его сыновья. Они куда-то шли и громко общались. Он им рассказывал какую-то веселую историю, от чего они приходили в восторг. На их лицах, в их походке, в их смешливых разговорах я увидел свободу и легкость. Тогда я почувствовал, что хочу оказаться на месте этих детей и тоже смеяться от всей души, идя за кем-то вслед. На их фоне еле виднелся начинающийся розовый закат. Через это фото, через этих людей я впервые научился видеть красоту в повседневности и скуке мира, которые каждого из нас окружают. В тот день я нашел настоящего себя.

Вернемся к моему проекту. Вместе с фото мне нужно было придумать описание в виде небольших эссе к этим фотографиям. По правде, писателем я был никудышным. Поэтому я попросил одного старого приятеля с этим помочь. Он писал различные статьи, небольшие рассказы и рецензии в местной газете. Мы давно с ним не виделись, а это был хороший повод. Несколько раз в неделю я приезжал к нему по вечерам вместе с коллажами и за бокалами виски, мы общались про жизнь и возможности, которые упустили, заодно придумывали описания и истории к фото. Они казались мне ироничными, но редактуру студии все устраивало.

Мне оставалось шесть дней, чтоб сдать проект. Работа была уже практически закончена. Я объездил все нужные объекты, побывал на всех парках вблизи района. Остался лишь один сквер. Я каждый день откладывал его на потом, так как он находился дальше всех. Но времени было уже впритык, выбора не оставалось. Завтра я должен был поехать туда, и по неизвестной мне причине внутри ощущалось терпкое волнение, словно вот-вот и начнется буря.

Я проснулся в семь утра, за окном стояла дождливая погода, от чего внутри стало еще тоскливее. Взял с холодильника банку холодного кофе и закурил сигарету. Глядя в окно, не хотелось никуда идти, я чувствовал себя, точно школьник, у которого первым уроком контрольная работа. Не понимая сам почему, нахлынула апатия. «Как много в себе того, чего я не понимаю» – подумалось мне. Хотелось вновь завалиться в постель, накрыться одеялом с головой и проспать этот день, представив, что это был всего лишь дурной сон. После душа настроение немного стало лучше. С глаз ушла серая пелена, тело и разум пришли в чувства. Я надел бежевую рубашку, серые брюки и кожаные ботинки, которые через неделю можно выкидывать в мусор. Наверх накинул пальто. Посмотрев в зеркало перед выходом, я осознал, насколько я уже постарел. На волосах, словно снег на траве, появились пряди седых волос. На лице виднелись новые морщины, а кожа на щеках стала провисать. Я подумал, что нужно чаще смотреть на себя в зеркало. То в один момент я не пойму, кто стоит и смотрит на меня оттуда, из зазеркального пространства. От этих мыслей мне стало смешно от самого себя. Я взял зонт и с улыбкой вышел из дома. Может это был и не такой плохой день.

Ехать мне пришлось почти 2 часа, пешком еще 15 минут. Улицы были забиты машинами, смотря на эту картину, я поистине не понимал, куда они все направляются. При этом поездка прошла комфортно. Людей в автобусе практически не было, я сидел и под уютную французскую мелодию читал карманный детектив Агаты Кристи «Убийство по алфавиту». Я перечитывал его уже не первый раз и не перестаю удивляться, насколько грамотно и лаконично написан этот роман.

Дойдя до сквера и потратив кучу времени, я купил кофе, окинул взглядом округу и закурил. Это место было ничем не примечательно. Посреди сквера были высажены цветы разных оттенков, непонятного для меня происхождения. Вокруг, словно защитный барьер, стояли деревья клена. Казалось, если зайти в самую гущу, то можно потеряться. Я прошел немного дальше и увидел похожие на небольшие купола крытые беседки. В одной из них сидела парочка студентов, прогуливающие занятие и скрывавшиеся от дождя. Не стесняясь никого вокруг, они возбужденно трогали друг друга и поглощались в поцелуи. Мне казалось, что еще немного, и они начнут пожирать друг друга. Я дошел до самого конца сквера, попивая остывший кофе. Присел под ветками деревьев, оглянулся по сторонам, пытаясь найти с чего мне начать. Зайдя немного вглубь, будто слежу или подглядываю за кем-то, я нашел подходящий ракурс, выстроил настройки и нажал на кнопку. «Цикс» – издал фотоаппарат, словно в лесу кто-то снял ружье с предохранителя. На фото сквозь листья кленов был виден сквер. На фоне едва заметно красовалась беседка с обнимающимися студентами. Присмотревшись к ним ближе, стало и вправду казаться, что я за ними подглядываю. Я пытался показать, насколько близка к нам, к нашему миру цивилизации, природа. В обычном сквере, пройдя немного вглубь тенистых деревьев, можно оказаться в совершенно ином мире.

Изучив еще подробней сделанное фото, я заметил, что стою на узкой тропинке. Меня охватило чувство любопытства. Я закурил последнюю сигарету Лаки Старз и двинулся в неизвестность. Пройдя несколько минут, я вышел на местность, где деревьев почти не было. По моим расчетам, это был самый край сквера. Пройдя метров 5 вперед, я увидел стоящие слева от меня две лавки. Всмотревшись повнимательнее, заметил, что на одной из них спал пожилой мужчина. Он будто слился с ней и спокойно дремал, не издавая ни единого звука. Старик не был похож на бездомного. Одет вполне опрятно, только вся одежда погрязла в засохшей земле. Я представил, как в эту погоду он решил отдохнуть на траве, но осознав, что одежда испачкалась, он выбрал место отдыха лавку.

Я присел рядом, докуривая сигарету. И в этот миг он резко подскочил и взглянул на меня, будто и вправду эти лавки слились с ним и стали одним целым. Не говоря ни слова, мы смотрели друг другу в глаза около минуты. В его глазах я не видел ничего, не жизни, не осознанности. Будто смотрю в темноту, а она смотрит сквозь меня. Мне показалось, что я видел его лицо раньше, только взгляд был совершенно другим. Когда мне стало некомфортно от этой ситуации, я улыбнулся ему и пустил свой взор в открытое небо. А он все сидел и смотрел на меня.

Спустя некоторое время, похоже, ему наскучило это занятие, он встал и начал делать некое подобие на утреннюю зарядку. В какой-то момент мне показалось, что он готовится к бою со мной. Закончив с разминкой, он снял обувь, прошел пару метров вперед на открытое пространство и стал изгибать свое тело в странных движения. Казалось, будто он пародирует мастеров кунг-фу из старых фильмов или перечитал японских рассказов про самураев. Но делал это он с легкостью и точностью в движениях. На лице его была слегка заметная улыбка, он точно получал удовольствие от данного ритуала. Я был уверен, что раньше видел это лицо, эти глаза. Но тогда они были наполнены ярким светом надежд и чем-то родным напоминавшие салют в ночном небе, на который я всегда любовался в детстве.

Я просидел, смотря на него, около часа, может больше. Даже сделал пару снимков. Понимая, что мне пора идти, я попрощался и помахал ему рукой. Он не обратил на меня никакого внимания и даже не думал прекращать свой обряд. Сделав еще пару кадров природы, я вышел со сквера и направился домой. Болела голова. Его мертвый взгляд не выходил у меня из мыслей. Такие глаза могут символизировать только одно, и, к сожалению, хорошего в этом ни капли. На просторах города я чувствовал себя абсолютно одним. Казалось, что произошел апокалипсис и все люди испарились с этого мира, полностью позабыв про меня. Приехав домой, я сделал себе виски с содовой. Принял ванну, немного почитал книгу и ринулся спать. Завтра мне опять предстоял долгий путь.

На этот раз я добрался довольно быстро. Машин практически не было, и мы доехали за час. На улице вновь было пасмурно. Вдыхая воздух полной грудью, я ощутил запах утренней прохлады и мокрого асфальта. Приближалась осень. Еще кто-то недалеко заваривал кофе, я почувствовал этот приятный аромат. Как и вчера, я взял капучино без сахара и закурил, сидя на лавке и оглядывая все вокруг. Не замечая того сам, мне начинал нравиться этот сквер. Его обыденность меня приманивала. Словно я был обязан здесь что-то найти. Или кого-то. Но пока безуспешно.

Докурив сигарету, как и прошлый раз, я решил обойти всю территорию в поисках того, что ищу. Все те же цветы, деревья клена, которые постепенно облачаются в осенние цвета. Все те же беседки, но в этот раз без парочки студентов. Я дошел до конца сквера, по пути сделав несколько снимков. Я фотографировал деревья, их листья, птиц, сидящих на ветках. Даже сделал несколько снимков людей, проходящих мимо меня, думающих о чем-то важном. Это все было не то. Для проекта, возможно, и подойдет, но не для меня. Я искал что-то более глубокое, интимное, может даже мистическое. Сделав полный обход, я вспомнил про того пожилого мужика. Либо у меня случились провалы в памяти, либо ее переместили, но я более десяти минут не мог найти тропинку. Словно ее кто-то стер ластиком и нарисовал в другом месте. Пройдя по ней так же несколько минут, я нашел его. Сегодня он начал раньше, похоже определенного графика его ритуалов не было. Он, как и вчера, двигался под стать дуновениям ветра, отдаваясь процессу на все сто. Сегодня казалось, будто в руках он держал двуручный меч. Мужик напоминал старого мастера меча, который проводит тренировку для юных мечников. Движения были отточены до мелочей, словно он сам участвовал в кровавых сражениях. Без сомнений, практиковался старик каждый день.

Одет он был так же, как и вчера. Абсолютно неизменно. Только грязь, которая ранее покрывала его одеяние, исчезла. Получается, у него был дом или он хотя бы отдавал вещи в химчистку.

Я сел на лавку и помахал ему в знак приветствия. Ответа не последовало. Но сегодня он хотя бы взглянул на меня. Отвлекся всего на пять секунд от своего процесса и осмотрел меня с головы до пят. Уже какой-то прогресс. Мне даже показалось, что я увидел мимолетную улыбку на его морщинистом лице.

Я просидел с ним почти два часа, не понимая, зачем. С точки зрения здравого смысла, это был сумасшедший человек, но что-то меня не отпускало. Я как вкопанный смотрел за его движениями и делал снимки с разных ракурсов. Мне казалось, что через этот ритуал он пытался что-то сказать, донести мне свою истину, однако я был не в силах этого увидеть.

Закончив свою ежедневную тренировку, он присел рядом. Вновь посмотрел мне прямо в глаза. На сей раз в его глазах я увидел печаль, может даже горе, от которого мерзнешь по вечерам. Его зрачки покрылись красными, лопнувшими сосудами. Будто он хотел разрыдаться, но сдерживался передо мной. Я хотел ему чем-то помочь, но не мог найти слов. Подумал, может дать ему денег? Но в тот же миг мне стало противно от самого себя. Спустя несколько минут он лег на лавку и погрузился в сон, опять меня не замечая. Я просидел еще какое-то время, глядя на него и небо, которое медленно погружалось во тьму. Мне было уже пора.

– Доброй ночи. И до завтра. – сказал я.

И вновь тишина.

По пути домой я решил зайти в бар. Хотелось холодного пива и что-нибудь перекусить. Заказал сразу два бокала, яичницу с беконом и салат из свежих помидоров. Перекусив, я взял еще пива и орешки. Из головы не уходил тот старик. Его движения точно въелись мне в память, словно сделанные снимки, навсегда вложенные в фотоальбом. Мне было по истине интересно, кем он был на самом деле. Кем он был в молодости. По неизведанным обстоятельствам течение времени свело нас с ним, и мне кажется, что это не просто так. Всему есть свои причины. Я был обязан это узнать.

Допив последний бокал, я расплатился и двинулся домой. От постоянного наплыва мыслей жутко болела голова. Я мечтал лишь о горячем душе и уютной постели. Всеми силами пытался ни о чем не думать, но старые фрагменты жизни сами по себе всплывали из бездны воспоминаний, точно бутыль с посланием в необъятном океане. От них что-то безумно щемило в груди и появилось ощущение неполноценности, будто еще давным-давно я все потерял.

Добравшись до дома, я уснул без задних ног, даже не приняв ванну.

Все последующие дни я так же ездил в этот сквер. Работа была уже закончена. Фотоколлаж составлен, описания написаны. Мой проект хорошо оценили и неплохо заплатили. Но квартира была оплачена до конца срока сдачи проекта, и по этой причине я решил не уезжать раньше времени. А может вовсе и не так. Три дня к ряду я виделся со стариком. Он все так же проводил свои ритуалы в полной тишине. Я курил сигареты, делал странные, а порой смешные фотографии. Иногда, когда он заканчивал раньше и не ложился сразу спать на лавке, я рассказывал ему разные истории из жизни. В каких странах бывал, в каких районах жил, каких девушек любил. Одна банальщина. Он же, в свою очередь, ни разу мне не ответил. Но я был рад и тому, что он меня слушал и засыпал лишь после моего ухода.

Оставался последний день, когда я мог вновь с ним увидеться и постараться понять, почему меня так тянуло к этому человеку. На следующий день мне уже нужно было переезжать в другой район, намного южнее. После удачной сдачи проекта мне сразу предложили новый, за который так же неплохо платили, да и те места, куда меня посылали, вполне устраивали. Лесная местность, мало людей и куча борделей. Что может быть лучше?

По пути к старику я купил шесть банок пива и пару пачек копченого сыра. Надеялся, что в последний день наших немногословных встреч он хотя бы выпьет со мной и, возможно, что-нибудь расскажет. Я специально пришел позже, под конец его тренировки. Дожидаясь, пока он закончит, я пил пиво, смотрел на небо и размышлял с чего мне начать диалог, чтоб вынудить с него хоть что-то.

Присев рядом со мной и взглянув на меня, он пальцем указал на мой пакет. Я был крайне удивлен, что он проявил внимание хотя бы к моему пиву. Я незамедлительно достал банку и протянул ему. Он открыл и залпом выпил сразу половину. Я ошеломленный, точно увидев чудо света, смотрел на него. Закончив, он поставил банку на лавку и глубоко вздохнул, словно начал чувствовать жизнь по-иному.

Я не стал долго медлить, закурил сигарету и спокойным тоном произнес:

– Знаете, я завтра уже не смогу к вам приходить, послезавтра тоже.

Он лишь взглянул мне в глаза на несколько секунд, почесал щеку и продолжил дальше наблюдал за чем-то невидимыми, допивая пиво.

– Под конец нашего с вами знакомства, я хотел бы рассказать вам историю о том, как я полюбил фотографировать. Вы не против?

Не отрывая своего взгляда, он медленно покачал головой, точно колышущиеся ветки ивы на ветру, показывая свое согласие. Этот день не переставал меня удивлять.

Я поведал ему всю историю. Про то, что я дилетант своего дела, про то, что подруга подарила мне первый фотоаппарат на двадцатилетие. Показал ему множество разных снимков. Он за всем пристально наблюдал, словно ребенок в зоопарке.

Затем я достал свой первый снимок. Я всегда хранил его в бумажнике. Всмотревшись поближе, он выхватил из моих рук фото и практически на расстоянии пяти сантиметров от глаз стал рассматривать снимок. От удивления у меня перехватило дыхание, пот выступил на лбу и подмышках. Меня охватила злость и паника от того, что кто-то дотронулся таким образом до частицы моей жизни. Я уже хотел ему высказаться и вырвать свое фото, но спустя несколько секунд я увидел на его лице слезы. Он стал издавать странные звуки, похожие на крик умирающих птиц, которые просят о помощи. Будто в конвульсиях, трясущимися пальцами он показывал на себя, затем на фото. Не понимая, что происходит, я взял снимок из его рук и, точно видя его впервые, начал пристально изучать. Старик все так же издавал непонятные звуки и нервно тыкал пальцем себе в грудь.

Только спустя полминуты я осознал, что тот мужчина на фото с двумя детьми – был он. Это был этот старик. Он сильно постарел, стал лысый и похудел килограмм на 20. Цвет глаз превратился из голубого в тускло серый, казалось, что он наполовину слеп. Он разом допил остатки пива, закрыл глаза, вытер слезы с щек и перевел дыхание. Я открыл ему еще одну банку и протянул. Сделав глоток, он поставил ее и заговорил.

Общался он на ломаном английском. Я не мог разобрать часть фраз, поэтому мне пришлось подсесть ближе и сконцентрироваться на его словах.

– На фото мне 20 лет. Я шел со своими сыновьями в парк развлечений. Тогда им было по десять. Тот день озарял розовый свет, в воздухе витал запах сахарной ваты и легкости. Тогда мне казалось, что эти времена не закончатся никогда. – старик слегка откашлялся и после заговорил вновь. – Рассказывал им смешные истории и анекдоты.

«Жан-Пьер. Почему ты не женишься на Жаклин?

– Она заикается.

– Сильно?

– Очень: никак не может выговорить да.» – они громко смеялись и просили рассказать еще. В те годы мы были по-настоящему счастливы…

– Все детство они любили играть в войнушки и говорили, что мечтают стать настоящими военными и защищать нас с мамой. Я очень гордился ими уже тогда.

Он отпил немного пива и сделал глубокий вдох.

– Когда им исполнилось по 20 лет, они сами вызвались на фронт, в разведку. В те тяжелые годы происходили ожесточенные бои в Афганистане, и они решили, что обязаны быть там, обязаны спасать людские жизни. Однако совершенно позабыли про свои. Мальчики были крепко сложены, с раннего детства они занимались спортом и ходили на стрельбу. Конечно же, мы с матерью были против. Но указывать им мы не имели право. Они сделали свой выбор, говоря, что шли к этому всю жизнь. На прощание один из них сказал: «Мы обязательно вернемся. Мы же обещали вас защищать.»

Я молча слушал его, затаив дыхание.

– Спустя полгода нам сообщили, что оба мертвы. Точнее один из них пропал без вести, второго нам прислали по кускам.

Когда старик рассказывал, на его лице не было ни единой эмоции. Лишь слезы текли не останавливаясь, словно звездопад в ночи.

– Мы не смогли этого перенести. Все вокруг напоминало о них. Мы ничего не трогали в их комнатах. Оставили все как есть, словно они еще с нами и вот-вот вернутся после долгой разлуки. Их тетрадки, старая школьная форма, фотографии на полках, постеры на стенах, одежда, с запахом их ушедшей жизни. У нас не вышло. Мы перестали разговаривать с женой. Она сидела в своей комнате и только громко рыдала. Я не выходил из дома, практически ничего не ел. Жизнь начала превращаться в сущий ад. В итоге спустя два месяца жена покончила с собой. Она повесилась в одной из комнат сыновей. Я тоже приближался к этой грани. Все подготовил, написал прощальное письмо друзьям. Накинул петлю на шею… – старик ненадолго замолчал и посмотрел мне в глаза. – Но я не смог. Испугался. Струсил. Я был не такой сильный, как мои мальчики.

После этих слов он громко заплакал.

Я положил ему руку на плечо и пытался найти слова, чтоб его успокоить. Но какие слова я мог найти? Неужели есть такие слова, что смогут ему помочь? Разве существует в мире то, что сможет унять эту колющую боль внутри, поселившуюся на веке, где-то глубоко в груди, на задворках души? Я думаю, что нет.

Мы просидели так минут десять. Закончив, он достал платок из нагрудного кармана и звонко высморкался. Выпил залпом пиво и посмотрел на меня. Его глаза были наполнены слезами, будто аквариум с рыбами. Он взял меня за руку, на них еще остались горячие слезы, и тихо сказал: