Конфуций и Вэнь

Это и есть Тянь Конфуция – великого Учителя Китая, который такой опыт «раскрывшегося Неба» тоже имел. И именно этот духовный опыт и Вэнь-ван, и Конфуций (но и Христос тоже) – восприняли в качестве тянь мин – т. е. «Небесного мандата» или «Небесного повеления». Первый из них – в качестве «мандата» на справедливое правление китайским народом и низвержение династии Шан-Инь, второй – в качестве «мандата» на открытую проповедь Учения о Вэнь. Ну а Христос – в качестве «мандата» на проповедь о том «Отце» – Элохи?ме, который евреям был неведом, хотя и присутствовал в их Священном Писании.

Отличие опыта Христа от всех остальных получателей подобного опыта заключается в том, что сразу после того, как над Ним «раскрылось Небо», – на Него «сошел Дух Святой» и Он услышал благоволение «Отца». И здесь опять приходится уточнять и исправлять традиционное понимание этих слов. В исходных семитских языках, к которым относятся еврейский (библейский иврит) и мандейский (разновидность арамейского языка), существительное «дух» имеет женский род (руа?х, ру?ха), а не средний, как в греческом языке (пне?вма), и не мужской, как в языке коптском (тоже пне?вма – слово, заимствованное из евангельского лексикона, но при переходе в коптский оно приобретает мужской род, т. к. грамматического среднего рода в египетском языке не существовало). Об этом, к сожалению, не знали создатели христианского Символа Веры, собиравшиеся на первые Вселенские Соборы, т. к. это были в основном египтяне-копты и грекоязычные евреи. В любом случае это были люди, которые семитскими языками не владели. А если бы владели, в таком случае Символ Веры в его традиционном прочтении никогда бы не смог появиться.

Духовно грамотный человек прекрасно понимает, что подобное условное евангельское описание «слов Отца» и «сошествия Духа» не имеет ничего общего с подлинной духовной реальностью. Образно говоря, на Иисуса снизошла «благодать» в виде Высшей «муже-женской четы», представляющей собой андрогенат Элохима (описано в первом стихе Шестоднева). В практическом плане это равносильно тому, что человек-Иисус при своем Крещении получил последовательно два базовых духовных опыта: первый – это «раскрывшееся Небо», а второй – это то Setu?r Упанишад, о котором нам еще предстоит говорить.

Подлинную духовную реальность описать словами человеческого языка невозможно, и это справедливо даже для самого низшего духовного уровня – для мира «духов». Но и духи – они тоже «вверху», если являются благими. Эти китайские духи, обладающие сознанием, если как-то и могут «разговаривать» – если нам рассуждать логически, или как бы «со стороны», – то должны обмениваться не словами, а какими-то мыслеформами. У духов нет нашего «языка во рту», наших легких, и того окружающего воздуха, который служит для переноса звуков человеческой речи. Поэтому их «разговор» – если они того пожелают – понятен без слов, как русскому, так и еврею Павлу, и индусу, и китайцу, но и Христу.

А отсюда однозначно следует, что евангельских слов «Отца» – «В Тебе Мое благоволение» – не было произнесено ни на греческом языке, ни на языке арамейском. Как не было в реальной жизни и Духа в виде «голубя». И опять поправим. Если вести речь о греческом подлиннике, то евангельское перистера? – это «голубка», а не традиционное для всех переводов «голубь» (в этом случае стояло бы перистеро?с). Евангелист Матфей, который был евреем, писал Евангелие на греческом языке, но при этом знал семитский, и поэтому назвать руах «голубем» он просто не мог. Этот «посыл» от «Отца» сам Иисус понял именно так, – как благоволение. И Он здесь ничего не придумывал. Причем, понял Он этот «посыл» только благодаря участию «невидимого» Духа. И Тянь мин – «небесный мандат» – тоже понимается человеком именно так. И вот к такому способу «передачи информации» ближе всего не наша «буквенная азбука», а древние рисунки иероглифов времени Конфуция: беззвучные и мгновенно схватываемые.

Цзюнь цзы

Цзюнь цзы. Традиционное конфуцианское понимание, а следовательно, и перевод этого китайского выражения – это «благородный человек», имеется в виду мужчина. Иероглиф цзюнь означает «правитель», «государь», а цзы – это уже известное нам «сын», т. е. в буквальном прочтении – «сын правителя».

Это выражение было известно до Конфуция, и оно часто встречается в «Книге стихов» (Ши цзин). Конфуций его заимствовал, но использовал в измененном значении – в качестве духовного аналога широко известному древнекитайскому выражению Тянь цзы – «Сын Неба», которым именовался верховный правитель (ван) государства Чжоу, получивший от «Неба» «небесный мандат» (Тянь мин) на правление Поднебесной (Тянь ся). В Раннем Чжоу (то есть задолго до Конфуция) термином цзюнь цзы именовались сыновья именитых аристократов, возраст которых обязывал их начинать практику «стяжания Дэ», используя для этого тексты Ши цзин.

Цзюнь цзы по своему статусу совершенно сознательно поставлен Конфуцием ниже Тянь цзы. По Учению Конфуция Цзюнь цзы – это тот человек, который следуя древнему пути Чжоу, повторил опыт Вэнь-вана – опыт «просветления сердца» (мин синь) – в качестве (как сказано на древних жертвенных сосудах) «совершенного Дэ» (и Дэ). И здесь следует пояснить читателю, что? именно подразумевали древние под выражением «обычное Дэ» (слово «обычное» всегда опускалось), а что означало «совершенное Дэ»? Причем, оба эти выражения предполагали, что само Дэ остается тем же самым (а иначе и быть не может).

Ключом к решению этой древней загадки является торжественное заявление чжоусцев о том, что именно Вэнь-ван, в отличие от всех прежних выдающихся китайцев (в том числе всех представителей династии Инь), получил «совершенное (и) Дэ», – получил его впервые в истории. Вся «история» (гу) для представителей династии Чжоу начиналась именно с этого факта получения Вэнь-ваном «совершенной благодати», а не с истории прежней династии Шан-Инь и тем более, – не с истории той мифической династии Ся, о существовании которой чжоусцы ничего не знали.

Это, в свою очередь, означает, что опыт «совершенного Дэ» включает в себя не только знание (получение) Дэ, и затем – как результат «накопления» этого Дэ – получение опыта Вэнь, но и что-то еще, другое и более «высокое». «Обычное» Дэ и опыт Вэнь – были известны уже в предшествующей династии Шан-Инь, которая знала, что? такое Дэ и что? такое Вэнь. Эти иероглифы – без входящего в них знака «сердце»-синь, но с условными эквивалентами-заменителями – присутствуют в ритуальных текстах Инь. И нет сомнения в том, что молодой Вэнь-ван, который воспитывался при дворе последнего правителя династии Инь, был посвящен в знание этой науки и занимался практикой «постижения Дэ».

А теперь вспомним про «Небесный мандат» (Тянь мин), получение которого связывается именно с деятельностью Вэнь-вана. Иероглиф Тянь появляется только в Раннем Чжоу. Иньцы этот иероглиф не знали. А это впрямую указывает на то, что Вэнь-ван имел также опыт «раскрывшегося Неба», который в своей строгой очередности следует после опыта Вэнь. Необходимо еще раз отметить, что в иероглифике Шан-Инь отсутствует иероглиф Тянь, а также отсутствуют какие-либо указания на то, что иньцы знали опыт «раскрывшегося Неба». Для чжоусцев же, как мы уже говорили, иероглиф Тянь означал вовсе не то «небо над головой», которое видит каждый человек. Фактически, первоначальный смысловой рисунок иероглифа Тянь означал человека (жэнь), находящегося в мире «духов верха» (шан), т. е. земного человека, пребывающего в этом духовном опыте.

После получения «опыта Неба» – причем, именно в такой строгой последовательности, – следует обретение человеком некой особой способности «внушать священный страх или трепет» (вэй и, перевод В. М. Крюкова) при общении этого человека с другими людьми, когда от них (от человека, коллектива) требуется исполнение каких-то действий (напр., какого-то государственного поручения). Об этой способности (вэй и) сказано в уже упомянутой нами книге В. М. Крюкова «Текст и ритуал», и мы этот абзац в свое время обязательно процитируем. И исследователю понятно, что если такая необычная способность зафиксирована в текстах Раннего Чжоу, то первым ее обладателем мог стать только Вэнь-ван. Более того, зная историю создания государства Чжоу, можно с уверенностью предположить, что именно эта способность Вэнь-вана была реализована во время подготовки к учреждению новой династии.

Опыт Вэнь и опыт «раскрывшегося Неба» четко фиксируется сознанием человека, получающего такой опыт, т. к. это происходит в состоянии бодрствования, причем, в яркой форме и очевидно для самого человека, – когда человек полностью отдает себе отчет в том, что? с ним происходит. В противоположность этому обретение способности вэй и происходит как бы неведомо для человека. Это неожиданно проявляется в поведении тех людей, с которыми такому человеку приходится общаться (общаться с принуждением). И в первое время такому человеку самому удивительно действие этой неожиданно проявившейся в нем способности. При этом следует особо отметить: такой человек никогда не станет использовать вэй и в корыстных или личных целях.

Обладание способностью вэй и позволяло «Сыну Неба» и его ближайшим приближенным бескровно управлять своими родовитыми вассалами и народом, т. к. в этом случае человек подчиняется приказанию правителя как бы «благоговея» перед ним. Он уже не может внутренне осуждать правителя за те поручения, которые исполняет «по собственной воле». Все претензии у него могут быть только к себе самому. При таком правлении Поднебесная пребывала в мире, благоденствии и справедливости.

И по мнению Конфуция именно такой человек – Цзюнь цзы – должен был искать чиновничьего места на службе у правителя того или иного княжества. Для чего? С той целью, чтобы «подпереть» покачнувшиеся духовные устои Поднебесной своим Дэ. Конфуций прекрасно видел и понимал, что у самих этих правителей – князей раздробленных царств Китая – Дэ давно оскудело, и он хотел, чтобы такой Цзюнь цзы в качестве духовной опоры и помощника князя направлял бы его, а с ним и все земные «верхи» государства, по тому пути (Дао), которым шло древнее процветающее Чжоу, когда Китай был единым и не враждующим.

Конфуций знал из древних текстов, что Дэ можно «передавать» от себя другому человеку, т. е. этим Дэ можно «делиться». Как, например, в древности это делал «Сын Неба», когда «передавал» свое Дэ своими ближайшими аристократами. Для этого существовали специальные узаконенные ритуальные практики: застольные беседы с вином или ритуал «дарения». И Конфуций полагал, что подобное можно осуществить и в современном ему Китае.

В этом отношении – в определении предназначения Цзюнь цзы и в возможности его влияния на правителя – Конфуций был идеалистом. Китай к его времени кардинально изменился, и главное заключалось в том, что изменился сам внутренний мир китайца. «Духовное сердце» всей высшей знати Китая давно уже утратило первоначальную чистоту и «веру [в духов]». Такое изменившееся «сердце» человека уже не было в состоянии увидеть и прекрасное необычное «свечение» Вэнь-вана, о котором сказано в древних китайских текстах. Нет сомнения в том, что в какие-то минуты своей жизни «светился» и Конфуций (как Моисей, например, или как «просиял» наш Серафим Саровский перед помещиком Мотовиловым в зимнем Саровском лесу). Но в Лунь юе такое необычное событие не отмечено, потому что даже ученики Конфуция уже не были способны это увидеть. Евангельские «простосердечные» иудеи-ученики Христа все еще были в состоянии видеть «свечение» (Преображение) их Учителя, а ученики Конфуция – уже нет, т. к. были воспитаны и жили в совершенно другой реальности.

Здесь, к слову, следует отметить, что обстановка и беседы, описанные в тексте Лунь юй, производят впечатление гораздо более современного и развитого во всех отношениях общества, чем все то, почти примитивное, что мы наблюдаем в евангельском тексте, даже с учетом уже присутствующего там греческого трикли?ния (большой скамейки для возлежания на пирах). А ведь мир Конфуция «старее» евангельского почти на 500 лет! И это – большой вопрос к исследователям древних теекстов. Потому что та греко-римская цивилизация (а ей предшествовало длительное развитие цивилизаций египетской и шумерской), в которой вращались еврейский и мандейский миры времени проповеди Христа, – причем, к этому времени уже сотню лет существовала греческая Септуагинта! – должна была бы быть гораздо более рзвитой во всех отношениях, чем китайская времени Конфуция. Но мы этого не видим при сравнении текстов, хотя евангельские события описывают Иерусалим, древнюю столицу евреев, большой цивилизованный торговый город. Парадокс? Но это, как мы уже упомянули, вопрос к будущей науке. И дело здесь вовсе не в том, что Китай времени Конфуция был «выше» средиземноморской цивилизации времени Христа.

Для того чтобы такое «внутреннее свечение» увидеть, – а оно имеет место и в наши дни – надо быть… человеком по своему внутреннему миру, а не по одеваемому на себя галстуку или пиджаку и по своей принадлежности к нашему человеческому роду, как отдельному биологическому подвиду. Надо быть а?нтропосом, как это называл Христос. А таковых в окружении Конфуция уже не было. Его лучшие ученики даже смысл иероглифа Жэнь не могли понять, не говоря уже о Дэ или Вэнь, – тех категориях, которые Конфуций пытался использовать в их исконных древних значениях.

И если в христианстве со временем все-таки нашелся человек, который своим опытом прошел весь Путь (греч. ходо?с), предложенный Христом – мандей Иоанн (вряд ли апостол), создавший Четвертое каноническое Евангелие, – то судьба Учения Конфуция оказалась плачевнее. Китай так и не родил такого человека, который смог бы правильно понять и объяснить Учение этого величайшего гения человечества. Понять для того, чтобы предложить его Учение всему миру. Предложить всем тем, кто не довольствуется обычной животной жизнью нашего «подвида».

И в этом отношении другой такой книги, как Лунь юй, у человечества просто не существует. Лунь юй – это наш первый, но и главный шаг от состояния «животного» к состоянию «человек». Этот шаг пытались реализовать и реализовали многие аристократы Раннего Чжоу, – но они осуществили это только для самих себя, как для замкнутой касты – с целью становления «духами верха». Главным естественным следствием такого Дао было справедливое управление государством, т. е. всем народом. Конфуций, но уже через 500 лет, предельно ясно и четко объяснил эту древнюю «философию» всем тем, кто «имеет уши», – объяснил, что? именно надо для этого делать и ка?к. Но, к сожалению, его не услышали, потому что «уши» у китайцев династии Хань стали такими же крошечными, как и евангельское «ушко иглы».

По представлениям древних чжоусцев в «мире духов» нет наших земных отличий: богатый ты или бедный. Там есть «духи верха» и «духи низа» – неприкаянные страдающие полусущества. И Конфуций это прекрасно понимал. Но понимал он также и то, что только в благополучном, мирном и справедливом духовном государстве у человека появляется возможность думать о том, что? его ожидает после окончания земного поприща.

«Все люди выходят из этой жизни через дверь Смерти. Почему же они не идут моим Дао?» – восклицает он с удивлением и болью за своих соотечественников.

Факультативное Приложение к разбору терминов

Мы, фактически, завершили вводное рассмотрение основных категорий Лунь юя. При этом мы в своих рассуждениях основывались на определенной последовательности в получении человеком духовного опыта. Откуда мы знаем, что эта последовательность именно такова? Наш ответ: «Из логического исследования духовной жизни Раннего Чжоу, из самого текста Лунь юй и из собственного духовного опыта» – вряд ли вызовет доверие у обыкновенного читателя и вряд ли покажется ему убедительным. Поэтому в заключение такого общего рассмотрения категорий Лунь юя целесообразно провести параллель или сравнить последовательность ступеней того духовного опыта, который зафиксирован в Лунь юе и в Евангелиях, – с очередностью прохождения индийским йогом тех ча?кр («вихрей», «колес»), которые фигурируют в классических текстах йоги (в том числе, в та?нтрах). Пусть читатель не пугается этой новой темы нашего разговора, которая, как будто, не имеет никакого отношения к тексту Лунь юй, – мы постараемся не утомить его длинными объяснениями, а скажем об этом возможно коротко.

Это необходимо сделать для того, чтобы та последовательность духовного пути человека, которую мы только что показали, и которая являлась базовой для культивации Дэ в Раннем Чжоу (а отсюда – и у самого Конфуция), не показалась бы читателю вымышленной. Ведь несомненно то, что все мы склонны гораздо больше доверять опыту многих поколений индийских подвижников и их тысячелетней практике, направленной на поиски путей освобождения (мо?кша), чем всему тому, что читатель прочитал в предисловии к переводу текста Лунь юй. Тем более что такое доказательство не займет много времени у нашего любознательного читателя.

Итак, те упанишады йоги, которые подтверждают правоту всех наших предварительных рассуждений, явились естественным следствием или развитием положений тех десяти древних классических Упанишад, в которых в Индии впервые был поставлен вопрос о Бра?хмане (Абсолюте) и о Его «сущности». Главный вывод этих классических Упанишад заключался в том, что существует как бы два «похожих Бра?хмана»: сагу?на-Бра?хман (Бра?хман «с качествами» или такой, которого можно хоть как-то охарактеризовать) и ниргу?на-Бра?хман (Бра?хман «без качеств»). Ниргу?на – это уже «окончательный» Абсолют, выше которого ничего нет, и который невозможно описать никак и ничем – никакими сравнениями и никакими словами.

Следует особо отметить, что сама эта тема «Бра?хмана» рассматривается в Упанишадах только в контексте того неоспоримого факта, что древний индиец действительно получал реальный опыт «становления Бра?хманом», – он знал это состояние своим «сознанием», внутренним миром, всем своим существом. Знал – уже после того, как выходил из этого состояния, а не пребывал в нем. Знал, что это – самое высшее, важное и ценное из всего того, что возможно для человека в жизни.

Но в то же самое время он не мог понять своим умом, что? это такое и почему это произошло. У него не было сложившейся целостной картины или «схемы» последовательного восхождения человека по незримой духовной лестнице – от опыта к опыту и так – до состояния Бра?хмана. Первые ступени такого опыта вряд ли фиксировались в его сознании, пребывающем в «девственном» состоянии, и именно по этой причине опыт Вэнь в Упанишадах не зафиксирован, а об «открывшемся Небе» здесь можно только догадываться. Для подвижника Упанишад такое «становление Бра?хманом» оказывалось неожиданным, – как будто оно «сваливалось ему на голову» неизвестно откуда. При этом еще раз акцентируем тот факт, что по состоянию своей психики и всего своего внутреннего мира древний индиец (а это, ведь, почти евангельское «дитя») уже изначально, как бы априори – безо всякой предварительной сознательной внутренней подготовки – пребывал гораздо ближе ко всем тем духовным требованиям, которые мы описали в предисловии к переводу. Возможно, такой жрец-брахма?н (или воин-кша?трий) даже в лес не уходил для уединения, не получив предварительно китайский опыт Вэнь.

И вот этот «вечный вопрос» Упанишад с того давнего времени стал для Индии главным – и в религиозном, и в «философском» отношении, – и именно его разрабатывал знаменитый средневековый философ Индии Шанкара?, известный создатель философского направления адва?йта-веда?нта (букв. «не двойственное завершение Вед»). Индийская йога, как практика и религиозное направление, возникла задолго до Шанкары, – она родилась, как поиск средства достижения того же самого состояния, которое описано в древних Упанишадах, – состояния, которое возникало у главных героев Упанишад спонтанно. В противоположность этому в йоге для достижения подобного состояния (так это оценивают сами приверженцы йоги) стали использоваться уже специально выработанные приемы или особые техники, которые отбирались и шлифовались веками. По сравнению с таким «сложностями» Жэнь Конфуция или Иисусова молитва Средневековья – это «детские игрушки» нашего мирского племени.

И в таком своем устремлении йога достигла убедительных результатов. Углубляясь «внутрь» себя в процессе медитации и концентрируя свое внимание на той или иной области своего тела, йог «находил» в этом теле (пусть не физическом, а скорее «тонком», «астральном», «райском», или «теле-Ка», как его называли древние египтяне) некие «сгустки» энергии, которые были названы ча?крами (санскр. «колесо»). Эти «точки» или, скорее, некие «вихри энергии» располагались вдоль условного позвоночника и поднимались в область головы и «выше». О других элементах «тонкого тела» упоминать сейчас не будем, – для нашего рассмотрения они не важны, и более того, мы не являемся специалистами в этой области.

Духовное совершенствование традиционного (некоего «усредненного») йога заключалось в том, что он, сидя в позе «лотоса» (со скрещенными ногами и прямой спиной, – т. е. в удобной и устойчивой позе) – но только после многих предварительных занятий и нравственных ограничений, – пытался мысленно «пробудить» в себе и заставить «подняться» вверх, по тонким каналам (санскр. на?ди) позвоночного столба, особую «мировую энергию», содержащуюся у каждого человека в самой нижней части позвоночника (а точнее, на уровне гениталий, – поэтому эта энергия в популярных книжках названа «сексуальной»). В процессе длительных упражнений, путем концентрации внмания, йог пытался поднять эту энергию («силу Кундали?ни»), – проводя ее последовательно через все «вихри-колеса» – к голове и выше.

Когда эта «энергия», которая имеет название «Кундали?ни» (санскр. «свернутая в кольца», – как змея), проходит через ту или иную ча?кру (или, иначе, «пронзает» ее), йог получает особый опыт. Прохождению конкретной ча?кры соответствует свой характерный опыт или состояние, отличное от состояния, соответствующего прохождению какой-либо другой чакры. И именно само возникновение этого особого состояния свидетельствовует о том, что та или иная ча?кра пройдена. Существуют классические описания этих чакр (каждая имеет свое название), а также описания того, с каким конкретно опытом (или ощущением) эти ча?кры соотносятся. Традиционное именование каждой чакры фактически является описательной характеристикой этого опыта.

Вот эту йогическую «матрицу ча?кр» мы сейчас коротко рассмотрим и покажем нашему читателю, что в нее, как в «таблицу Менделеева», прекрасно вписывается весь тот многообразный духовный опыт, который имел место в жизни создателей религий и других духовных светочей (включая Конфуция, Христа, Вэнь-вана и создателей классических Упанишад). И если мы сможем это доказать, значит, все сказанное нами ранее приобретает веское основание – хотя бы в виде тысячелетней практики йогов.

Особо отметим, что подобные поразительные совпадения в этой «матрице опыта» вовсе не означают, что какой-то йог, сумевший поднять Кундали?ни до самой верхней ча?кры Сахасрара, получал тот же самый опыт ниргу?на-Бра?хмана, который описали создатели классических Упанишад. Ведь одно дело, например, – побывать на Средиземноморском побережье и поплескаться в прозрачных волнах этого благодатного теплого моря, и совсем другое – увидеть этот же берег и воду «вблизи» в хорошем цветном фильме. Но и увидеть такой прекрасный фильм – тоже не каждому дано. В индийской философии существует такое коварное понятие как ма?йя. Одно дело – мир виртуальный, иллюзорный, и совсем другое – реальный. Но для нашего «научного эксперимента» отмеченное выше различие не имеет никакого значения, т. к. тот зеленый от водорослей «валун», который мы потрогали своими руками, останется в точности тем же самым «валуном» и в увиденном нами фильме.

Что мы имеем в виду, заявляя подобные вещи? У человека (например, Иисуса, Заратуштры, или Вэнь-вана) духовный рост и сопряженные с ним состояния в виде конкретного духовного опыта происходили в естественном порядке, – сам человек об этом своем внутреннем «духовном росте» ничего не ведает, и ни к каким «откровениям» не готовится. Над Христом, например, совершенно неожиданно для Него самого «раскрылось Небо». Но в противоположность такому естественному протеканию событий, происходящему при нормальном духовном развитии человека, – для йога всё уже как бы изначально «запрограммировано», и он – используя те или иные технические приемы – просто «переходит из класса в класс», как успешный ученик. А если не успешный – значит, остается «на второй год».

Более того, для него все чакры-«классы» – это одна и та же «восходящая лестница», на которой ее нижние ступени по своему духовному качеству ни в чем не отличаются от верхних. Для естественного духовного опыта – это не так. На нижних ступенях – «райских» – человек может продвигаться индивидуально, а на высших – одной его «индивидуальности» уже не достаточно. Без содействия живого женского начала мужчина дальше просто не продвинется. Христос настоятельно рекомендует такому человеку иметь любимую жену, причем, обе Его заповеди – «не прелюбы? сотвори» и «Царство Небесное насилуется» – имеют в этом вопросе принципиальное значение.

У йогов же участие в этом процессе женщины не предполагается даже для достижения мужчиной состояния сама?дхи. Не берем во внимание особые тантрические практики, которые предписаны только для одного узкого направления йоги, причем, в качестве такой женщины-партнерши рекомендуется брать специально обученную этой практике «потаскуху». Кстати сказать, такого «искуса женщиной» в йоге не смог преодолеть известный всему миру прекрасный исследователь религий – румын Мирча Элиаде, после чего он верулся из Индии на Запад. И тем не менее достижение состояния сама?дхи – без женщины! – негласно приравнивается йогами к «становлению ниргу?на-Бра?хманом» в Упанишадах.

Даже в Дао Дэ цзине – после того, как над человеком вдруг «раскрылось и закрылось Небо», – создатель этого чжа?на (§ 10) задает себе закономерный для такой стадии духовного роста вопрос: «Можешь ли [ты] быть как самка?». И это – вопрос к мужчине, причем, вопрос, не имеющий никаких гомосексуальных коннотаций. Этот китайский текст настолько прост, что иной интерпретации здесь быть не может. Из этого текста для опытного человека сразу же становится понятно, что в данном случае описывается именно естественный путь духовного роста человека.

В этом – принципиальное отличие и противоречие между путем естественным и путем искусственным, йогическим. И только по одной этой причине мы ставим окончательный результат «работы» йога под сомнение. Что?, в действительности, происходит у йога? – Это майя («иллюзия», «самообман») или это равносильно естественному пути развития? В подлинном духовном пути, на его высших ступенях, партнерство женщины заменить нельзя – ничем и никак. И более того, Христос утверждает – а Его авторитет в этих вопросах для нас непререкаем, – что для высших ступеней духовной лестницы пригодны только непрелюбодейные муж и жена, которые до встречи были девственниками. Но при этом такие муж и жена после своей встречи должны жить нормальной сексуальной жизнью.

Итак, начнем, наконец, разговор о ча?крах. Всего основных ча?кр семь, но при этом в текстах особо оговаривается, что существует еще одна ча?кра – восьмая, которая, правда, в этот традиционный перечень чаще всего не включается. Для нас же она особо важна, поэтому мы будем рассматривать все восемь ча?кр. Наше описание ча?кр мы заимствуем, по большей части, из книги Б. В. Мартынова «Упанишады йоги и тантры» (М.: Алетейа, 1999). Для начала просто перечислим эти ча?кры, начиная от самой нижней, первой, обозначим их номерами, приведем традиционное их название и очень коротко опишем характеристики.

Но перед этим – небольшая интересная цитата из той же книги. В приведенном тексте «Йога таттва упанишада» («Сущность йоги») дается краткая информация о разных видах йоги, которые, так или иначе, между собой тесно переплетаются. О Лайя йоге сказано следующее (там же, стр. 100):

Десять миллионов раз превозносимая лайя йога —

это растворение сознания;

идущим, стоящим, спящим, едящим —

следует размышлять о Неделимом Владыке.

Такова лайя йога.

Б. В. Мартынов пишет: «Лайя йога – йога растворения (подразумевается – мысли, ума)». А «растворение сознания», о котором идет речь в приведенном тексте – это чи?тта ла?йя. То есть Лайя йога – это и есть то же самое Жэнь Конфуция, когда от человека требуется постоянное «памятование» (размышление, букв. «растворение сознания») о каком-то конкретном Высшем Духе (Владыке), во власть которого человек себя полностью отдает. Об этом следует размышлять, когда этот человек ест, идет куда-то по своим делам, справляет нужду и даже спит. И это – то же самое «упражнение», которое предписано монаху в практике Иисусовой молитвы. Как видим, конкретная техника в духовных учениях называется по-разному, но по своей подлинной сути она одна и та же, и это – вовсе не заимствование, как не является «заимствованием» та борода, которая в определенное время покрывает легким пушком подбородок юноши эскимоса или юноши ацтека. Итак – чакры.

№ 1, – Муладхара («корень», «основание», «опора»), расположение – область промежности, заведует самосохранением. Элемент чакры – «Земля».