Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа

– Так, осторожнее… Сходни немного шатаются. Держитесь крепче.

Чайки эскортом понеслись вслед катеру, прямиком на пока таинственный для Власия остров Тех, только это он и сумел узнать от Антона.

– К сожалению, Павел Иванович не сможет вас встретить, – сообщил Антон Власу, когда они, оставив вещи в каюте, вышли на палубу. – Когда он освободится, мне пока неизвестно. У вас будет время устроиться. А потом я оформлю вас, всякие формальности нужно будет соблюсти. Я, помимо прочего, у Павла Ивановича ещё и отдел кадров в единственном числе… Директор как раз сейчас в аэропорту, но не в том, где вы приземлились. Он на аэродроме, военном, провожает своего зама в Москву. Да и сынишке он давно обещал показать военные самолёты.

– Сынишке? – удивился Влас.

Антон замолчал, понял, что сказал лишнее. Потом сухо добавил:

– Ну да, Карпуше. Вы разве не знакомы?

Влас понял, что надо бы быть ему менее непосредственным в реакциях. Кто его знает, этого Антона, что за человек? Да и не помешает ли он ему в его деле? Не надо удивляться, если чего-то не знаешь, а осторожно вытаскивать информацию. Как это он делал когда-то в молодёжном журнале, если готовил разоблачительные статьи.

– Да нет, я просто не знал, что Карпуша здесь, – вывернулся Влас.

Хорошо, что Антон чётко произнёс имя ребёнка. О сыне дяди Павла Влас не знал, полковник никогда не говорил ему о том, что у него есть ребёнок. Дядя Павел стал вдовцом ещё десять лет тому назад, потом не женился, ушёл в дела, нашёл утешение в науке. Детей он и его ныне покойная жена не смогли завести – она долго болела и так и ушла в мир иной, не наградив сей мир потомством.

Из холла, оформленного под морской берег, Влас вслед за Антоном подошёл к одной из «играющих» дверей на этаже жилого корпуса. Именно такое название двери пришло Власу в голову из-за весёлой и жизнерадостной росписи на ней: на светло-голубом фоне проступали контуры стилизованного человека, руки которого от локтей перевоплощались в маленьких дельфинов с весёлыми мордочками – они играли большим глобусом.

На дверях соседних номеров – рядом и напротив, человеки-дельфины играли глобусом в разных ракурсах, в целом создавая эффект движения, как в мультфильмах. Да, интересное решение, подумал Влас. Апартаменты ему понравились, начиная с прихожей. Гостиная была большая, квадратов на двадцать. Из неё – арочный вход в маленькую спальню с двухместной кроватью и окном. На длинный балкон можно было выйти из комнат и кухни.

В номере отеля Власа ждали на столе цветы, фрукты, бутылка вина для гостя. Антон шутливо-церемонно поклонился Власу:

– Добро пожаловать!

Он помолчал, а потом добавил другим тоном:

– Простите, что напоминаю, но по условиям нашего договора (вы его только что подписали) вам полагается сдать мобильный телефон и прочие средства связи.

– Понятно, понятно… Без проблем. Конечно.

Он вынул из кармана мобильный телефон и отдал его Антону. Тот кивнул. Потом предупредительно добавил:

– Если вам что-нибудь понадобится – звоните по телефону 10—10. Это мой внутренний. Ну а теперь – отдыхайте.

– Спасибо вам за заботу. До свидания.

Когда Антон ушёл, Влас вышел на балкон. Ему была видна серо-голубая, размытая тёплыми испарениями, полоска моря.

Он сел в плетёное кресло на балконе, открыл бутылку сухого вина. Отведал сочный персик. Чистота и уют отзывались комфортными ощущениями в немного уставшем теле, бежево-салатный интерьер нового пристанища Власа порождал в его голове благостные мысли. Но нет, нельзя расслабляться, одёрнул он себя.

С балкона ему была видна светло-коричневая ротонда, стоявшая неподалёку от обрыва, где серые ступеньки вели к пляжу. Влас любовался лёгким круглым зданием, по сути – беседкой. Он живо представил себе, как в жаркий солнечный день он будет нежиться в тени ротонды, отдыхать после трудов праведных. При том, что саму трудовую деятельность на этом острове, он, как ни старался, представить не смог. Ну и будь, что будет, а сейчас вокруг меня уже собралось кое-что новое, интересное и вкусное.

Джакузи в дождливый день

Они на минуту замолчали, потягивая из трубочек кислородные коктейли и слушая, как барабанят по подоконнику большие капли и как шумят шатающие из стороны в сторону деревья. Зелёные кроны этих деревьев трепал шквалистый ветер. То, что за окном хлестал ливень, который как будто бы расплавил стёкла огромных окон, придавало их беседе уют, прелесть и дополнительное чувство собственного превосходства – теперь уже над природой. Хотя куда уж больше превосходства – по степени власти, влияния и могущества этим людям надо было ещё поискать ровню в мире.

Зотов включил гидромассаж, и волны начали нежить крепкие тела с седоватой растительностью на груди. Оба мужчины были сухопарыми, жилистыми, но возраст есть возраст: Унгурина выдавала седина, а Зотова – ещё и сильные залысины. Всё-таки их жизнь перешагнула за шестьдесят. Зотов, который хорошо помнил о субординации ещё с лейтенантской поры, и, хотя это как бы противоречило их бывшим очень даже дружеским отношениям в славной студенческой молодости, почтительно спросил Унгурина:

– Не попросить ли ещё коктейлей? Или сока?

– Да хватит, Олег Кириллович, обопьёмся. Спасибо. Не беспокойся.

– Хорошо. – Зотов замолчал, заметив, что Унгурин задумался.

Охрана по периметру большого зала с бассейном и джакузи стояла чёрными силуэтами на фоне светло-голубой кафельной плитки. Вооружённым офицерам Девятого управления было жарко от паров джакузи, от тепла близкой сауны, но вида они не подавали и стояли в своих ассиметричных от пистолетов пиджаках, как стойкие оловянные солдатики.

– Вот что, Олег Кириллович, – заговорил Унгурин. – А ты всё просчитал? И ты проверил этих людей и их работу?

– Александр Владимирович, я этим занимаюсь круглосуточно. У меня есть агентура внутри – в смысле настроений и намерений. Документация под моим контролем. Не беспокойтесь – всё проверено и перепроверено. Идёт то, что с вами договорились называть «точным попаданием».

Они были подчёркнуто на «вы» даже здесь, в джакузи, где они были, что называется голенькие и тёпленькие, и лишь плавки скрывали их особо интимные места, а фальшивые улыбки – их особо чёрные мысли. Больше всего Зотов боялся, что Унгурин догадается, как ему завидует и что ему готовит его лучший студенческий друг. Внезапно вспомнилось дурацкое событие: тогда Саша был притворно скромным и застенчивым. Они, студенты-первокурсники осенничали на уборке урожая в колхозе. Тёплым сентябрьским вечером случилось так, что они отдыхали и даже купались в прохладной уже речке в компании знакомых местных девок, пили из горлышка самогон, горький и гадко пахнувший, – Унгурин вдруг хлопнул подругу Зотова по крепкой ягодице в цветастом купальничке и спросил:

– Ты чего, гонишь самогонку из коровьих лепёшек?

– Ага, из ляпёшек, – ответила та, выдав рязанский говор и заливисто захохотав.

Но тогда у Саши обломилось увести случайную подругу Олега в облюбованные ими кусты… Да, сейчас не похохочешь, не шлёпнешь. Не выпьешь из горла, как бывало. Вот ведь да каких высот добрались оба…

– …Ну и когда состоится это точное попадание? – после длинной паузы спросил Унгурин, возвращаясь к теме их разговора.

Зотов вздохнул. Выключил гидромассаж.

– Это самый сложный вопрос. Ищем. Вот тут уж точно ошибаться нельзя. Не торопите нас, пожалуйста, Александр Владимирович.

– Да я не тороплю, только у него скоро день рождения и нужен неожиданный, но очень достойный подарок. Ты ведь сам напросился и пообещал мне, а ложка дорога к обеду. – Унгурин встал в ванне джакузи, ухватил руками поручень и подтянулся, вылез на сухой тёплый пол, взял с кресла белоснежный халат.

Зотов последовал его примеру.

– Я не тороплю, – повторил Унгурин. – Иногда я думаю, что втягиваешь ты меня в авантюру, рискованную и необоснованную. Какого чёрта, Олег? Зачем это всё? Кому это надо?

– Как кому? – удивился Зотов, откупоривая «Боржоми». – Вам, нам и человечеству, Александр Владимирович. Стране. Нашим космонавтам. Нашим подводникам. Нашему многострадальному народу. Нашей православной церкви.

– А ей-то зачем? – хмыкнул Унгурин.

Зотов колебался с ответом. И в этот момент Унгурин громко, саркастически засмеялся:

– Ты всерьёз думаешь провести эксперимент, чтобы доказать правдивость притчи о Мафусаиле? 900-летнем старом пердуне, который не знал, куда себя девать? Об общественном мнении ты подумал, или в научном азарте моральные берега потерял? И это надо нашим людям? А, Олег? Ты что, посмеяться захотел надо мной и над нашим доверчивым народом? Это миру нужно? Хорошо, давай заселим Землю миллиардами Мафусаилов! Давай Россия будет состоять только из старых пердунов, потому что рожать других уже и не можется, и не хочется, и прокормить нечем будет?! Что за херню вы выдумали?

Унгурин запахнул поплотнее белоснежный халат. Заговорил спокойнее:

– Пошутил про Мафусаила, извини. Но с этими дельфинами – это вообще что-то непонятное… С диверсантами и подводными лодками мне понятно, но с имплантацией человеческого духа в дельфинов? Вот ты, например, – ты хочешь стать дельфином, Олег?

Унгурин смотрел на Зотова прямо в глаза, как когда-то делал это во время допросов. Зотов, сидевший в кресле напротив своего начальника, выдержал этот взгляд, – он, после проведённых накануне серьёзных обсуждений с Морозовым темы незримых и чудных мотиваций людей к долгожительству и виртуальному бессмертию, уже знал и понимал то, о чём даже не мог и предполагать Унгурин. Тот диалог с Морозовым потребовал от Олега явно неординарного и спасительного для него ответа.

Ответ пришёл вовремя, и он как бы примиряюще разрешил себе сделать то, что позволял исключительно редко – перешёл на «ты»:

– Прошу тебя, Саша, не надо так. Давай пока не трогать тему дельфинов. Мы на пороге исторического перелома. Мы на пороге создания этической бомбы – самого мощного гуманитарного оружия, которое изменит цивилизацию в нужных для нас опциях. Я представлю подробную и убедительную информацию. Мы с тобой. Разве мы не рисковали в Афгане? А в Чечне? А в студенчестве? – Зотов поперхнулся минералкой. – Простите… И теперь рискнём вместе, если не возражаете, Александр Владимирович.