У дороги

– Походная жизнь всему научит, – сказал он. Он начал рассказывать о войне и о пруссаках.

– Славные ребята, если взять каждого по отдельности. Золотые ребята, правда, горазды жрать, обжоры, каких свет не видел, но сердце у них золотое – поистине золотое, – если взять по отдельности… но когда они в строю… пропади они пропадом…

Никто не отозвался. Мария снова склонилась над корзиной.

Катинке хотелось одного– чтобы Бай замолчал.

– Обжоры, каких свет не видел, – опять заговорил Бай. В нем проснулся патриот, и он начал рассуждать о старой Дании и об окровавленном стяге. Но так как никто не отзывался, он впал в молчаливую созерцательность.

Слышалось только, как поскрипывает подпруга. Да изредка где-то вдали кричал петух.

– Накиньте шаль, – сказал Хус. – Холодает.

И он бережно закутал синей шалью плечи Катинки. Над равниной медленно занимался рассвет.

– Надеюсь, нас покормят завтраком, – заявил Бай. Они приехали на станцию и стояли у дома в неурочный час, в сером утреннем сумраке.

– Если хочешь, – сказала Катинка.

Но Хус торопился восвояси. Он и так уже задержался.

– Ну что ж, – сказал Бай. – Дело ваше. – Он зевнул и вошел в дом. Мария потащилась за ним с корзинами.

Хус и Катинка остались одни. Она прислонилась к дверному косяку. Оба молчали.

– Спасибо за поездку, – сказала она. Голос звучал тихо и неуверенно.

– Это а должен вас благодарить, – вырвалось у него. Он схватил руку Катинки, дважды, трижды поцеловал ее горячими губами.

Потом бросился к коляске.

– Какая муха его укусила? – спросил Бай, выйдя на порог. – Уже удрал?

Катинка стояла неподвижно.

– Да, – сказала она. – Он уехал.

Потом оперлась рукой о косяк и тихо вошла в дом.

Катинка сидела у открытого окна. Рассвело. Над лугами заливались жаворонки и другие птицы. Летний воздух был напоен пением, солнцем и щебетом.

4

Во дворе на припеке сладким сном спал цепной пес. На солнце сушились вычищенные ботинки.

Катинка открыла входную дверь, – в светлых прохладных комнатах слышалось только жужжание мух.

Она прошла через гостиную в сад. Ни души, ни звука. На крокетной площадке валялись шары и молотки. Розовые кусты поникли от жары.

– Никак это вы, милая фру Бай, – раздался приглушенный голос из беседки, и пасторша закивала Катинке. – А Линде готовится к проповеди… Остальные за домом, в саду, – приехал Кьер с домочадцами да навез еще кучу своих гостей… Не очень-то это кстати… Линде как раз готовится к проповеди.

– Кьер с домочадцами, – повторила Катинка.

– Да… приехали попить кофейку… Они в саду, и новый доктор с ними… А вы, я знаю, побывали на ярмарке… Хус нам рассказывал.

– Да, мы очень хорошо съездили, – сказала Катинка. Она с трудом выговаривала слова – так колотилось ее сердце.

В дверях дома показался пастор Линде. Его голова была повязана носовым платком. Носовой платок извлекался на свет Божий вечером по пятницам, когда пастор садился за свою проповедь.

– А-а, это вы, милая фру Катинка, – сказал пастор. – Как поживаете?

Старый пастор вошел в беседку. Ему хотелось послушать про ярмарку.

Катинка едва соображала, что говорит. Она рассказывала, а сама чувствовала только одно– мучительную тоску о Хусе.

– Вот уж воистину хороший человек, – сказала фру Линде в ответ на какие-то слова Катинки, и Катинка пунцово покраснела.

– Превосходный человек, – поддержал пастор.

Он снял с головы носовой платок и положил его перед собой на стол. А сам продолжал расспрашивать о ярмарке.

– Наши люди вернулись домой только под утро, – сказал он. – Да ведь надо же им когда-нибудь и погулять.

Старый пастор расспрашивает о том, о сем, и Катинка отвечает, сама толком нее зная, что говорит.

– Дорогой Линде, не забудь о проповеди…

– Правда твоя, матушка. Да, милая фру Бай, не успеешь оглянуться, как уже суббота.

И старый пастор плетется в дом с носовым платком в руке.

– А вы не хотите пойти к гостям, милая фру Бай? – спрашивает фру Линде…

– Не могу ли я вам помочь… по хозяйству…

– Да нет, спасибо… накормлю гостей чем Бог послал… у меня есть окорок да горошек…

Катинка встает.

– Пройдите двором, – советует фру Линде.

Катинка не видела Хуса три дня, с самой ярмарки. Как она ждала и надеялась и боялась своих надежд. А сейчас она его увидит.

Смех и шум в саду были слышны еще издали. Катинка отворила калитку и вошла в сад.

– А вот и моя прелесть, – закричала Агнес. На большой лужайке играли в горелки.

Катинка видела только одного Хуса – он стоял посреди играющих. Как он был бледен и подавлен…