У дороги

– Однова живем, – говорил Кьер.

– Сыны Адама, дружище Кьер, – подтверждал Бай. Они смеялись и болтали. Кьер был доволен.

– Вот теперь я тебя узнаю, – говорил он. – А то нашел занятие– протирать штаны «у огонька»… Но теперь я тебя узнаю.

Бай вдруг сделался серьезным.

– Не говори, дружище, – сказал он. – Это было печальное время.

Он два раза вздохнул и снова откинулся на сиденье. Потом заговорил повеселевшим голосом:

– Слушай, давай прихватим Нильсена.

– Какого еще Нильсена? – спросил Кьер.

– Помнишь, лейтенантика… Мы ведь новых мест не знаем, Кьер… Помнишь, у пастора… Разбитной такой парень… Да ты его видел… Уж кутить так кутить…

Они начали позевывать и притихли; потом заснули каждый на своем сиденье и проспали до самого Фридеритса.

Там они вволю нагрузились коньяком, чтобы «не озябнуть ночью».

Бай вышел на платформу. Поезд переводили с одного пути на другой, свистели свистки, гудел гудок, в ушах стоял сплошной гул.

Бай остановился под фонарем, вокруг сновали и толпились люди.

– Ну, что скажешь, старина, – сказал он Кьеру, потирая руки и оглядывая платформу.

– Жизнь есть жизнь. – сказал Кьер.

Дамы в дорожных шляпках, розовые со сна, порхали вверх и вниз по ступенькам вагонов.

– И красоток хоть отбавляй, – сказал Бай. Вокруг кричали, зазвонил колокол.

– Пассажиры на Стриб– пассажиры к парому…

В половине одиннадцатого Бай прибыл в Копенгаген.

Лейтенанта Нильсена они обнаружили на пятом этаже в доме на улице Даннеброг. Всю меблировку комнаты составляли платяной шкаф с покосившейся дверцей, в котором сиротливо висела форменная тужурка, и бамбуковый табурет с умывальником.

Лейтенант лежал на продавленном соломенном тюфяке.

– Я тут по-походному, начальник, – сказал он. – Зимние квартиры у нас «anderswo» (В другом месте (нем.).).

Бай сказал, что они хотят «посмотреть город».

– Этакие места, – сказал он. – Понимаете… Лейтенант Нильсен отлично понимал.

– Хотите посмотреть «ярмарку»? – сказал он. – Положитесь на меня– вы ее увидите.

Он натянул брюки и стал звать какую-то мадам Мадсен. Мадам Мадсен просунула в дверь голую руку с куском мыла.

– Мы тут по-семейному, – сказал лейтенант, намыливая руки до локтей мылом мадам Мадсен.

Они договорились, где встретятся, прежде чем отправиться полюбоваться голыми ножками в казино.

– А потом заглянем на «ярмарку», – сказал Бай. Лейтенант выманил у мадам Мадсен три эре и без промедления отправился в «кабак».

Кабак был небольшим питейным заведением на Пиллеаллеен, где «шайка» обычно играла в кегли и карты.

«Шайка» состояла из трех младших лейтенантов и двух белобрысых студентов Высшей сельскохозяйственной школы.

Когда Нильсен явился в кабак, все они уже играли в ломбер, сняв пиджаки и сдвинув шляпы на затылок.

– Здорово, братцы, – сказал Нильсен. – Как картишки?

– Разбавляем помаленьку, – сказал один из белобрысых, передернув плечами.

– Сногсшибательно, – сказал один из лейтенантов.

– Сногсшибательно, и весьма, – сказал другой. Компания пристрастилась к словечку «сногсшибательно».

Каждые четверть часа все по очереди повторяли его с особым выражением, поигрывая пальцами.

– Сногсшибательно.

– Не пора ли разбавить? – сказал Нильсен. «Шайка» разбавляла ломбер пивом и «женским полом».

– Я подцепил парочку «толстосумов», – объявил Нильсен.

– Толстосумов? Черт возьми, Нильсен, да неужели? – Белобрысые сдвинули шляпы еще дальше на затылки.

– Парочку престарелых толстосумов, братцы… Братцы застучали по столу пивными кружками во здравие удачливого ловца.

Вечером Нильсен с Кьером и Баем посмотрели «голые ножки», а потом вся «шайка» собралась на Вестербро.

Нильсен привел с собой нескольких розовощеких девиц, – они тянули шведский пунш и кокетливо похлопывали по пальцам «двух старичков-провинциалов».

Бай приговаривал: «Шикарно», – и щеголял другими словечками из времен своей армейской молодости.

Белобрысые быстро опьянели. Они несли какую-то невнятицу, повторяли:

– Эй, старые кабаны! – и трясли Бая и Кьера за плечи. Попойка продолжалась.

– Ну, сильны, старые хрычи!

– Прошу без рук. – После обильных возлияний Бай стал щепетилен.

…Что было потом, Бай не помнил. Лейтенанты вдруг куда-то исчезли с розовощекими девицами.