После конца. Часть 1

– Ну что? – закончив свой прощальный обряд, она посмотрела на брата, молча наблюдавшего за ее действиями. – Куда идем?

– Не знаю, – пожал плечами Саймон и огляделся. – Думаю, куда бы мы ни направились, все равно куда-нибудь придем. Так что идем туда, – он указал в сторону, противоположную двери бункера.

Оглянувшись на деревянные черные кресты, они отправились в путь.

С каждой секундой к каждой секунде прибавлялась еще одна секунда, с каждым шагом Саймон и Ника прибавляли к количеству своих шагов еще один шаг, и с каждым этим новым шагом они видели что-то, чего не видели раньше. Особенно их поражало огромное множество деревьев, что их окружали. Казалось, им нет конца. Они словно шли по очень маленькой планете Принца, которая вместо цветка и баобабов была полностью засажена разнообразными кустарниками и различными деревьями (но Саймон был уверен, что это не баобабы). Зрение их еще не было достаточно остро, чтобы замечать те малые изменения, что происходили вокруг, поэтому какая-то часть в подростке действительно волновалась о том, что они ходят кругами.

Единственным доказательством того, что Саймон ошибся в своих подозрениях, стало то, что через какое-то время дети наткнулись на ручей, которого они раньше не видели. Попив из него немного воды и посидев пару минут, Саймон и Ника двинулись по берегу вдоль течения, текшего в противоположную их направлению сторону. Слушая легкие шаги сестры, он то и дело осматривался, чтобы заметить любую возможную опасность, которая может им угрожать, но ничего подобного пока не происходило.

Пока.

В шесть часов вечера путешественники решили сделать небольшую передышку. Сев рядом с деревом, они достали из сумки две маленькие банки консервов. Открыв их своим ножом, который с одной стороны был заточен по-обычному, а с другой на манер пилы, Саймон передал одну Нике, а вторую оставил себе. Несмотря на голод, он поедал свою порцию неторопливо. Кладя кусочек за кусочком себе в рот и откусывая маленькие части от небольшой булочки, он вдруг увидел в пяти-шести метрах от себя рядом с кустом небольшого зайца.

– Смотри, – шепнул он, слабо дернув сестру за локоть.

Девочка проследила за его взглядом и спустя мгновение заметила зверюшку. На ее лице появилась восторженная улыбка. Они никогда не видели живых животных.

Но тут заяц поднял голову и, дернув носиком, прыгнул и пропал из виду, оставив после себя лишь секундное шуршание листьев.

– Это был кролик? – спросила она, посмотрев на брата.

– Нет, – не слишком уверенно покачал головой Саймон, – вроде бы заяц. У него уши и лапы были длинными, а у кролика они короткие.

– Откуда ты знаешь? – спросила она, одновременно с этим вернувшись к еде и макая остатки булочки в банку.

– Прочел в одной из книг господина Рожковски в его библиотеке, – ответил подросток, делая со своей порцией то же, что и Ника. – А если бы ты читала, а не только смотрела свои мультики, то тоже бы знала это.

Сестра ничего не ответила.

Покончив с трапезой, Саймон собрал мусор и начал думать, куда его теперь деть. Дома у них для этого был специальный мусоросжигатель, а здесь не присутствовало ничего, что могло бы предназначаться для утилизации отходов. Вариант оставить все это в лесу показался подростку наименее подходящим, поэтому он сложил банки обратно в сумку и решил отложить решение этого вопроса на потом. И тогда они двинулись дальше.

Самой главной задачей на этот момент для Саймона было найти город, деревеньку, или хотя бы что-то в этом роде, где они могли бы залезть в какой-нибудь дом и переждать там ночь. Пареньку очень не хотелось шататься в потемках по незнакомому лесу, от одной мысли о такой возможной перспективе у него начинали бежать по телу мурашки.

Вот уже наступило восемь чалов вечера, начало смеркаться, но они так и никуда не вышли. Саймон начал нервничать еще сильнее. Все складывалось не так уж удачно, как он представлял у себя в голове, сидя в бункере под защитой толстенной двери и попивая горячий шоколад.

«Может, нужно было идти в другую сторону? – думал он, нервно покусывая клыками кончик своего языка. – Может быть, пока не слишком поздно, стоит изменить маршрут? Переночевать в бункере, а потом отправиться в другую сторону?»

Но он отринул эту мысль и продолжил идти дальше. Они вместе с Никой сделали этот прыжок веры, и теперь никак нельзя бояться и думать о пути отступления. Если они вернуться домой то, возможно, уже не выйдут вновь. Нужно идти. Идти только вперед. И он продолжал идти, крепко сжимая автомат и поглаживая подушечкой пальца зарубку на прикладе в виде кривого креста, которую он сделал ножом во время одной из тренировок. Прошло относительно немного времени, а подросток уже сроднился с этим оружием, своим верным (пусть и неживым) другом, готовым без малейших колебаний защитить его и Нику.

Когда солнце практически зашло за горизонт, оставив лишь небольшую свою часть проливать последние лучики за эти сутки, Саймон вдруг заметил большую возвышенность неподалеку от реки, в которой, как выяснилось спустя несколько минут, находилась небольшая пещерка.

Вход в нее был узким, примерно в полтора локтя, но для маленькой десятилетней девочки и, пусть и высокого, но худого юноши этого было достаточно. Почувствовав какое-никакое облегчение, он объявил сестре, что это их сегодняшнее место ночевки.

– Тут? – не веря своим глазам, спросила она. – Здесь же грязно, из трещин корни торчат. А если на нас какие-нибудь черви начнут падать? Фу, мерзость!

– Ничего, не съедят, – отмахнулся Саймон, стараясь не слышать легкий отзвук сомнений в собственном голосе.

Его тоже не радовало тот факт, что придется спать в норе, но лучше уж так. Он понимал, если на них нападет какой-нибудь ночной хищник (или тем более стая), то им придется очень несладко.

– Аккуратнее, – велел он Нике, а потом посветил внутрь своим небольшим фонариком.

Пещерка была небольшая, высотой около метра и достаточно широкой, чтобы вместить двух гостей.

– Хватит ныть. Забирайся уже, – окончательно решил Саймон.

Вздохнув, Ника залезла внутрь.

Положив к ней туда свой рюкзак и автомат, подросток отошел, чтобы смастерить дверь. Срезав с деревьев длинные ветки и сложив их рядом с входом, он залез в пещерку и достал из своего рюкзака черную, почти непроницаемую простыню, прихваченную из бункера. Выбравшись обратно на поверхность и встав на корточки, он как можно ровнее уложил собранные ветки таким образом, чтобы они были параллельны друг другу, а затем расправил простыню и заправил ее края, добившись того, чтобы концы ветки прижимали их и не давали ветерку сдуть ткань. После подросток для верности немного запорошил все землей и листьями.

Когда он закончил, то чуть приподнял ее, залез в нору, второй раз поправил края простыни, а после включил еще один фонарик и осмотрел результат своей работы. Ему казалось, что их словно кто-то замуровал в барабане и они смотрят на чуть проминающуюся в некоторых местах мембрану.

– Круто, – с сарказмом сказала Ника, сидя рядом, поджав ноги и обхватив их вокруг коленей руками. – Почти как дома.

– По крайней мере, это уменьшив возможность того, что какое-нибудь животные или кто другой обнаружит вход, – ответил он, а затем с небольшой толикой раздражения посмотрел на сестру. – Если не нравится, можешь спать снаружи.

Саймона нельзя было за это винить. Он устал, как физически, так и морально. Ему нужно было отдохнуть, и Ника, маленькая девочка, пока еще мало что знающая и умеющая, но наделенная врожденным даром виденья нутра людей и чтением их настоящего внутреннего состояния, поняла это, поэтому не стала продолжать доводить брата и отступила.

– Нет, здесь намного лучше, – ответила Ника, и Саймон, чуть слышно выдохнув, кивнул, потер глаза, и полез в сумку за своим компактным спальным мешком. Он был цилиндрической формы, диаметром с четыре пальца и длиной, примерно равной двум ладоням.

Разложив их, подросток забрался внутрь своего «кокона», сделанного из какой-то супертонкой, но очень хорошо теплоизолирующей ткани.

– Нет, затуши его, – попросил Саймон, когда Ника включила свой фонарик.

– Почему? – отозвалась она, обняв своего плюшевого динозавра. – Я еще хотела немного полежать и посмотреть карточки.

Она имела в виду картонные карточки из коробок с хлопьями, на одной стороне которых располагались какие-то картинки, а на других коротенькие история, с ней чем-то связанные.

– Это опасно, – пояснил ей Саймон. – Ткань не непроницаемая, вдруг свет от фонарика можно увидеть с той стороны.

– Но я не смогу без этого уснуть, ты же знаешь, – она прерывисто вздохнула. – Я всегда прочитываю парочку перед тем, как лечь спать. Или мама мне их читала.

– Я знаю, что ты преувеличиваешь. Эх, ладно, – спустя несколько секунд кивнул Саймон. – Я тебе прочитаю одну, но только одну. Какую хочешь?

– Вот эту, – быстро пролистав одну из двух толстых стопок, выбрала девочка и протянула ее брату.

– Хорошо.

Походя на двух гусениц, они отползли к «стене» и, опершись о нее спинами, вместе изучили картинку, изображавшую деревенский амбар. Чувствуя на своем плече голову Ники, Саймон перевернул карточку текстом вверх и принялся читать:

– Однажды был на свете один фермер по имени Дейл. Жил он на окраине большой деревней и с самого ее основания снабжал всех местных жителей коровьим молоком. Он был единственным, у кого жили коровы, так что все люди шли к нему, и счастливый, едва не купающийся в монетах Дейл жил и не тужил ни одной минуты. Но однажды рядом с деревней построили еще одну ферму, хозяином которой стал добрый мужчина по имени Мейл. У него тоже были коровы, и он тоже начал продавать их молоко жителям, и начал забирать половину тех денег, что мог заработать Дейл, себе. И был доволен этим. Чего нельзя сказать о Дейле. Жадный фермер был недоволен тем, что кто-то другой стал заниматься тем же, чем и он и забирать половину, как он считал, «принадлежащих только ему» монет. Он не стал принимать попытки завязать дружеские отношений от нового соседа и, снедаемый жадностью, вовсе на него озлобился. Но однажды в местном пабе, который он навещал каждый четверг и субботу, он услышал историю о том, что где-то в лесу живет корова, дающая такое вкусное молоко, за которое любой человек отдаст все, что угодно. Дейл увидел в этом прекрасную возможность обойти Мейла и навсегда заполучить себе всех покупателей и все их деньги, поэтому сразу же бросился на поиски и, действительно найдя эту корову, которая паслась неподалеку от озера Сапфир, привел ее к себе на ферму. Надоив бидон ее чудо молока, он направился в деревню и дал понемногу всем его попробовать. Жители деревни были так восхищены, что перестали ходить к Мейлу, и тот начал сильно голодать. Дейл же, упиваясь победой над конкурентом и посыпавшимися на него богатствами, денно и нощно доил бедную корову, выжимая из нее все молоко, что она способна была дать, и даже не кормил ее при этом! Остальных животных, которые стали ему ненужными, он продал. И вот однажды выдоил Дейл все молоко из волшебной коровы и она, истощившись настолько, что стала легче воздуха, взлетела, и ее порывом ветра вынесло через окно и понесло в сторону фермы Мейла. Тот же, сидя на веранде, заметил животное и с помощью лассо поймал корову и опустил на землю. Накормив бедняжку, он поселил ее у себя в амбаре. Та в благодарность вновь начала давать молоко, и Мейл вновь зажил хорошо, а Дейл, оставшийся без скота, покупателей, и своих пропитых с горя денег, через несколько лет умер в одиночестве в своем пустом доме, доедая последнюю черствую ковригу хлеба. Он там и по сей день лежит, ведь под конец жизни Дейл был настолько одинок, что никто про него даже и не вспомнил.

Сложив карточку, Саймон отдал ее сестре, а затем спросил:

– Ты поняла, в чем смысл этой истории?

– Если честно, не очень, – покачала головой Ника, убирая карточку к остальным в рюкзак. – Поняла только, что этот Дейл был редкостным засранцем.

– Да, это точно, – хмыкнул Саймон, – но еще не все. Подумай сама, – говоря это, он отодвинулся от стены и принял горизонтальное положение. – Потом поделишься предположениями.