Милый друг

– Я думаю об одной вещи, – сказала она, – но это трудно объяснить.

Он спросил:

– О чем же это?

– Видите ли, дорогой мой, у меня, как у всех женщин, есть свои слабости, свои недостатки: я люблю все блестящее, все громкое. Мне ужасно хотелось бы носить аристократическую фамилию. Не могли ли бы вы по случаю нашего брака… немножко… немножко облагородить свою фамилию?

Теперь она в свою очередь покраснела, словно считая свое предложение не совсем тактичным.

Он ответил просто:

– Я часто об этом думал, но нахожу, что это не так легко осуществить.

– Почему?

Он рассмеялся:

– Я боюсь показаться смешным.

Она пожала плечами:

– Какой вздор! Все это делают, и никто над этим не смеется. Разделите пополам вашу фамилию: Дю Руа[29 - Разделите фамилию пополам: Дю Руа. – Во Франции приставка «дю», «де» или «д» перед фамилией свидетельствует о принадлежности данного лица к дворянству.]. Это будет великолепно.

Он возразил тоном знатока:

– Нет, нужно сделать не так. Это слишком простой, слишком банальный, слишком затасканный способ. Я хотел сначала взять для своего псевдонима название нашей деревни; потом постепенно начать прибавлять его к моей фамилии и затем уже разделить ее пополам, как вы только что предложили.

Она спросила:

– Ваша деревня называется Кантеле?

– Да.

Она задумалась.

– Нет, мне не нравится окончание. Нельзя ли немножко изменить это название… Кантеле?

Взяв со стола перо, она стала набрасывать на бумаге различные фамилии, взвешивая, как они выглядят. Вдруг она воскликнула:

– Я придумала, смотрите!

Она протянула ему лист бумаги, и он прочел: «Госпожа Дюруа де Кантель».

Он подумал несколько секунд, потом объявил торжественно:

– Да, это очень хорошо.

Она повторяла с восхищением:

– Дюруа де Кантель, Дюруа де Кантель, госпожа Дюруа де Кантель. Это великолепно, великолепно!

Она прибавила с убежденным видом:

– Вот увидите, как просто все отнесутся к этому. Но нужно пользоваться случаем, потому что потом будет поздно. С завтрашнего дня вы будете подписываться под хроникой: «Д. де Кантель», а под заметками просто «Дюруа». Это принято среди журналистов, и никто не удивится, что вы избрали себе псевдоним. Ко времени нашей свадьбы мы еще кое-что изменим, скажем нашим друзьям, что вы отказывались раньше от частицы «дю» из скромности, считаясь со своим положением, или даже совсем ничего не скажем. Как зовут вашего отца?

– Александр.

Она повторила несколько раз: «Александр, Александр», вслушиваясь в созвучие слогов; потом написала на чистом листке: «Господин и госпожа Александр Дю Руа де Кантель имеют честь просить вас на бракосочетание своего сына Жоржа Дю Руа де Кантель с госпожой Мадленой Форестье».

Она издали посмотрела на написанное и, в восторге от достигнутого результата, заявила:

– При некотором умении можно добиться всего, чего захочешь.

Когда он вышел на улицу, окончательно решив называться отныне Дю Руа и даже Дю Руа де Кантель, ему показалось, что он стал гораздо более важной особой. Он шел более молодцеватой походкой, выше подняв голову, более гордо закрутив усы, – шел так, как подобало идти дворянину. Ему хотелось радостно объявить всем прохожим: «Меня зовут Дю Руа де Кантель».

Но, вернувшись домой, он с беспокойством вспомнил о госпоже де Марель и сейчас же написал ей, прося у нее свидания на следующий день.

«Это будет нелегкое дело, – подумал он. – Придется выдержать основательную бурю».

Затем, со свойственной ему беспечностью, помогавшей ему равнодушно относиться к неприятным сторонам жизни, он сел писать маленький фельетон – проект введения новых налогов для укрепления государственного бюджета. Годовой налог на дворянскую частицу «де» он определил в сто франков, налог же на прочие титулы, начиная от баронского и кончая княжеским, от пятисот франков до пяти тысяч франков в год.

И подписался: «Д. де Кантель».

На другой день он получил от своей любовницы телеграмму, сообщавшую, что она придет в час.

Он чувствовал себя несколько взволнованным в ожидании ее прихода и принял решение сразу же, не откладывая, объявить ей обо всем; потом, когда острота волнения пройдет, убедить ее, доказать ей, что он не может оставаться холостяком всю свою жизнь и что, раз господин де Марель упорно продолжает жить, ему пришлось подумать о выборе другой, законной подруги.

Тем не менее он был взволнован. И, услышав звонок, он почувствовал, что сердце его сильно забилось.

Она бросилась в его объятия:

– Здравствуй, Милый друг!

Потом, почувствовав его холодность, она пристально посмотрела на него и спросила:

– Что с тобой?

– Садись, – сказал он. – Нам нужно поговорить серьезно.

Она села, не снимая шляпы, откинув только вуаль, и стала ждать.

Он опустил глаза, обдумывая, с чего начать. Потом медленно заговорил:

– Дорогая моя, я сейчас очень взволнован, опечален и расстроен тем, что должен тебе сказать. Я тебя очень люблю, люблю всем сердцем, и боязнь причинить тебе горе терзает меня еще больше, чем новость, о которой я сейчас тебе сообщу.

Она побледнела, начала дрожать и прошептала:

– Но в чем же дело? Говори скорей!