Старая Пыль

Старая Пыль
Глеб Долбин

Предлагаю читателям рассказ из жизни журналиста Петра Орлова, – веселого и ироничного профессионала, любителя жизни и отменного сердцееда…

Глеб Долбин

Старая Пыль

…Вдруг она заполнила собой всю комнату, сделав еще более мрачной и тесной. Ее глаза вмиг оказались смотрящими в мою душу, лакая ее, опустошая тело, лишая ее живительной энергии. Клыки стали невероятно огромными, а гневная пена на губах превратилась в запекшуюся кровь.

Это становилось невыносимым, и я принял единственно правильное, на мой взгляд, решение и… провалился сквозь землю.

Но насладиться ощущением полета не удалось: на меня мчался весело раскрашенный трамвай, разевая зубастую пасть и гудя голосом моего телефона. Я не стал ждать, когда железный кузнечик меня раздавит, и стал медленно выплывать на свет божий.

Это действительно звонил телефон и единственным человеком, кому я мог понадобиться в субботний день, был мой босс. Это женщина. Это ее искаженный образ пытался лишить меня рассудка в кошмарном сне. И хотя я говорю, что это женщина, сам не всегда этому верю: деловая хватка у нее вполне мужская!

Но мы с ней ладим. Она дает мне работу и неплохо ее оплачивает.

Я отогнал остатки сна и взялся за трубку телефона:

– Алло, Петр Андреевич? Доброе утро! – голос был добрым, но это, впрочем, ничего не значило. – Как провели ночь?

Я не стал таять в лучах ее доброжелательности (эх, минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь!) и невесело оборвал:

– Марья Петровна, когда вы дадите мне возможность истратить честно заработанные гонорары? Я дома всего лишь вторые сутки, меня еще не перестали преследовать запахи помоек и свалок – я действительно в течение двух недель готовил статью о жизни бомжей, загримированный под их братву лучшими мастерами Москвы, – к тому же вчера я был жутко пьян, значит, сегодня имею похмелье! Пощадите!..

– Я жду вас у себя в офисе через час! – безапелляционно отрезала она мое скуление и дала отбой.

Три года … три года я уже работал на эту стерву и на ее проклятую газету! Вряд ли вы не читали хотя бы раз это скандальное издание, а если нет, то значит, в свое время вас забыли обучить грамоте! Ушлая и скользкая, наша газета руками ее репортеров разгребала жар и копалась в чужом грязном белье; на ее полосы с одинаковым успехом могли попасть и интервью президента и исповедь проститутки, подкрепленные соответствующими фотозарисовками. «Голая» правда занимает людей гораздо больше, нежели приукрашенные истории. Именно эта заинтересованность и держит «на плаву» бульварное чтиво, подобное нашему, и дает неплохие средства к существованию занятым в его изготовлении людям.

В газету я попал почти со дня ее основания – три года назад. К этому времени у меня уже был опыт в добывании экстраординарной информации для одного захудалого журнальчика, бывшего в застойные времена в фаворе у советских женщин, но, лишившись государственной поддержки после грянувшей перестройки, резко сошедшего на нет. Видимо, некоторые из моих репортажей, опубликованные в нем, не прошли мимо внимания Марьи Петровны, владелицы нового издания. Она позвонила мне, и после недолгих колебаний я бросил малоперспективный журнал, проживший, кстати, после моего ухода не более полугода, и оказался в «Гипотенузе». Столь пикантное название газеты, по всей видимости, было призвано будить у читателей некоторые ассоциации со словом «гипотезы», которых на ее полосах выдвигалось невероятное множество!

С тех пор я не знаю покоя: бесконечные репортажи по свежим – и не очень – следам происшествий, на которые у моего босса был поистине собачий нюх, выезды на поиски материала во все концы России и ближнего зарубежья, в том числе и в «горячие точки», сделали меня постоянно готовым к разного рода передвижениям.

Наскоро приняв душ и выпив чашку крепкого кофе, я помчался на своей новенькой «Ауди» в редакцию.

Живое воплощение моего кошмарного сна восседала в кожаном кресле с высоченной спинкой за огромным столом с массивной дубовой столешницей. По ее правую руку, как и в любом уважающем себя постсоветском офисе, пестрел электронными таблицами монитор компьютера, по левую же – бронзовая пепельница в виде трепанированного черепа неандертальца почти в натуральную величину, которая сейчас была с верхом утыкана окурками, фильтры которых измазаны характерными отпечатками от губной помады праздничного ярко – красного цвета. Она носила очки в изящной золотой оправе, делающие выражение ее лица несколько кокетливым; короткая стрижка и мини – юбка выдавали в ней натуру чувственную, но вечно недовольно сдвинутые к переносице тонко выщипанные бровки красноречиво говорили о том, что чувственность эту надо еще разбудить, что вряд ли кому – то удастся! Натура властная, она не терпела панибратства и потому, – даже несмотря на то, что мы с ней были почти ровесниками, – велела всегда называть ее по имени – отчеству. Так же она величала и всех работающих под ее подчинением, даже несовершеннолетнего курьера Павку, отчего тот всегда покрывался пунцовыми пятнами и мигом становился в стойку «всегда готов!»

Кабинет был густо прокурен и тяжелые слои сизого дыма лениво двигались в лучах утреннего солнца. Можно было подумать, что Марья всю ночь провела здесь. Хотя …

– Петр Андреевич, здравствуйте! – второй раз за сегодняшнее утро поприветствовала она и кивнула на кресло напротив себя.

Желваки ее тут же заиграли, а глаза изучающе смотрели мне в переносицу.

– Есть дело, неотложное дело! – она явно ждала продолжения моего утреннего гнева, но я решил не спешить. Вообще – то она женщина неплохая…

– Вчера Демидов вернулся из командировки по Краснодарскому краю и рассказал об интересном случае в одном из районов Кубани, где творятся странные вещи. Осенью прошлого года тамошние школьники один за другим сводили счеты с жизнью. Причем одним и тем же способом – через повешение. Вам не кажется это заслуживающим внимания? – ее глаза азартно заблестели: наверняка она уже видела кричащие первые полосы «Гипотенузы».

Чертов Демидов! Наверняка все время проторчал на пляжах Черного моря, – вон ведь какой загорелый вернулся! – все свои материалы высосал из пальца, да еще и приплел про самоубийства малолеток, а теперь из – за него мчись невесть куда, пусть даже и на юг! Юг мне сейчас очень даже ни к чему, у меня на сегодняшний вечер назначено свидание!

Я полгода добивался этой взаимности и даже будучи загримированным под бродягу, часто подходил к заветному дому, чтобы еще раз увидеть Ее! Однажды даже ее мать дала мне полбуханки хлеба, несколько мелких монет и хотела всучить брюки «секонд хэнд», от чего я благородно отказался. В какой – то момент захотелось тут же пасть на колени и просить руку и сердце ее дочери, но, к счастью, я вовремя вспомнил, что нахожусь на службе.

И вот теперь долгожданное свидание придется снова перенести на неопределенное время, в чем я ни грамма не сомневался: у Марьи был фантастический нюх на сенсации! И уж уронить тираж из – за моих вспыхнувших не вовремя чувств – на это она ни в жисть не пойдет! Уж такова она, Железная Маша!

В слух же я проговорил, вмиг превратившись во внимание и с интересом тайком рассматривая ее весьма подвижные маленькие груди, спрятавшиеся в глубоком декольте:

– Разумеется, это заслуживает внимания, особенно учитывая вашу способность чувствовать сенсацию задолго до ее рождения …

– Орлов, не будем «кормить» друг друга комплиментами, хорошо? Так вот, – продолжала она, закуривая очередную сигарету, – вы поедете на Кубань и «намоете» там как можно больше информации об этих происшествиях. Дело действительно серьезное, если в одну из станиц направлен даже опытный детский психолог из Москвы.

Вычислив мои любопытные взгляды, Марья запахнула декольте и грозно предупредила:

– Орлов, психолог из Москвы – молодая девушка, не дай вам бог увиливать за ней в ущерб делу!

Как всегда! Марья явно была ко мне неравнодушна и, я чувствовал, тайком частенько ревновала. Может быть и на этот раз, узнав о моей новой пассии, решила разорвать этот хрупкий еще союз, сослав меня на Кубань. Нет, я ей определенно нравился! Кто знает, может когда – нибудь, когда «Гипотенуза» принесет ей достаточно денег, она отдаст мне свое сердце …

Но все сладкие грезы тут же бесследно растаяли, стоило мне взглянуть ей в глаза:

– Вы меня поняли, Орлов?

Глаза «железной леди», лишенные каких – либо обещаний …

– Когда я должен ехать? – поинтересовался я, тайком надеясь на то, что сегодня вечером все еще буду в Москве.

– Вам заказаны билеты на самолет до Краснодара на три часа дня. Вот краткие справки по этому делу, данные Демидовым, – она протянула сложенный вдвое листок бумаги с отпечатанным на принтере текстом.

Демидов всегда набирал письма на компьютере, ибо имел почерк ужасный – нечто среднее между арабской вязью и древней клинописью. Никто никогда не мог прочесть ни одного слова из его записей, да к тому же Демидов был левшой и писал справа налево, сокращая на гласные буквы.

Но шут с ним, с почерком, а вот то, что уже сегодня вечером я буду вдыхать ароматы колосящейся пшеницы, в то время, когда моя возлюбленная не будет находить себе места от скуки и одиночества – это уже полная катастрофа.

Но просить об отсрочке приговора было все равно бесполезно, в этом я убеждался не единожды.

– Вот деньги на командировочные расходы, – Марья протянула пухлый конверт, – не забывайте отчитываться за каждый потраченный рубль. И, умоляю вас, не попадайтесь больше на глаза гипнотизирующим цыганкам, вы очень внушаемы! – в ее словах просквозила ирония.

Фу, кажется прокатило! Удалось – таки без излишних вопросов списать часть перерасходованных на развлечения сумм из прошлого редакционного задания, объяснив это проделками цыганок. Конечно, Марья не принимала все это за чистую монету, не такая она дура, но все же решила не «копать» под это дело. Видимо, я неплохо справился с тем заданием, а может быть, здесь все же сыграла не последнюю роль ее заинтересованность мною, как мужчиной …

– Орлов, я не приму больше от вас никаких оговорок, если хоть одна копейка будет потрачена не на пользу делу! Цыгане – это был последний раз! Я не позволю разорить «Гипотенузу»! Мне не понаслышке известна ваша тяга к спиртному, о девушках я уже предупредила! Не дай вам бог!..

– И все же это были цыгане… – задумчиво произнес я, размышляя над тем, как это смогу выполнить столь строгие инструкции. Ладно уж насчет девушек… Но ехать к казакам и не отведать горилки!..

– Идите, Орлов, я желаю вам удачи! Постарайтесь вернуться недели через две, не позже. Да, и не уходите в «автономное плавание», как вы это любите порой делать, почаще давайте о себе знать.

В ее голосе вдруг послышалась усталость. И когда я взялся за ручку двери, она негромко добавила:

– Я буду ждать вас!

Обернувшись, я увидел в ее глазах какой – то необычный, несвойственный им блеск, напоминающий любовное томленье…

Но тут же ее лицо приняло знакомое рабочее выражение, и брови снова сбежались к переносице. Выйдя в коридор, я увидел идущего навстречу Демидова, жующего гамбургер величиною с тюбетейку, усыпанный шляпками грибов. Его огромный живот, сидящий на икс – образных ногах, при каждом шаге лихо подпрыгивал.