Флирт с одиночеством. Роман

Кажется, у нее была Ниссан Примера, хотя я могу ошибаться, так как особо не разбирался тогда в марках машины. Пару раз она подвозила меня куда-то. Надо же! Нам иногда было совсем по дороге, хотя мы никогда не сидели с ней в кафе или гуляли за руку, точно влюбленные, не пили алкоголь, не ели из общей посуды. Наша переписка выглядела совсем примитивной.

– Привет.

– Привет.

– Сегодня?

– Сейчас.

И только греческий секс, к которому я испытывал под конец наших встреч полную брезгливость. Не могу сказать, что она получала тоже какое-то колоссальное удовольствие, видимо, о своих тайных пулеметных оргазмах она предпочитала молчать, а я был в ту пору не слишком внимателен к женщинам.

– Что ты чувствуешь? – как-то спросила она меня после всего этого…

– Вот уже второй месяц я чувствую себя механическим многоразовым дефлоратором твоей тощей задницы, – признался я.

– Это самый правдивый ответ, который я слышала от мужчин в своей жизни, – заметила она и даже позволила поцеловать себя в щечку на прощание.

В конце концов, мы мирно расстались, но до сих пор даже спустя много лет я не могу понять, почему она все же шла на это, зачем собственно ей все это было нужно, ради чего? Может быть, у нее была какая-то смертельная болезнь, и она пыталась вылечить ее, пустившись во все тяжкие? Может, когда-то очень давно, она кого-то сильно обидела, и чувство вины заставляло ее унижаться и искать все большие унижения? Возможно, она ненавидела своего мужа. То, что каждый раз перед тем, как стать на колени, она сдергивала обручальное кольцо со своего безымянного пальца, напоминало дань каким-то жестоким традициям, своеобразный ритуал мести. Возможно, ей доставлял удовольствие сам факт измены, и то, как чужой мужчина снимает с нее трусы, иногда грубо шлепает ее по ягодицам и вводит свой эрегированный член ей в попку.

– Сегодня моя попочка тобой довольна, – любила говорить она мне что-то вроде комплимента, и тем самым опошляла мои чувства, которые пытались зародиться в моем сердце.

При этом, она не шевелилась, не изгибалась, не вздрагивала, только едва напрягалась, превращалась в какую-то мраморную холодную статую, и лишь иногда ее рука трогала свою взмокшую киску, точно проверяла, а не нарушил ли я свой уговор, а, может быть, даже и теребила ее незаметно, я тогда не обращал на это никакого внимания, часто глядел в окно, как воруют на подоконнике голуби.

Еще у меня было одно страшное предположение, почему эта птичка залетает ко мне. Я предполагал, что эта женщина слишком любима и избалована этой любовью, но что ей и этого было мало, и она пыталась полюбить своего мужа путем искусственного роста вины перед ним. Причем, скорее всего, я был у нее не первый и не последний, кого она использовала таким образом.

Мне неприятно вспоминать об этом, особенно перед другими женщинами, которые знали меня в ту пору. Помню, как испытал стыд, когда в тот же вечер встретился со своей постоянной девушкой, практикующей разнообразие в сексе. Когда она шутливо спросила меня потом, когда у меня, счастливчика, было нечто подобное, я промолчал, потому что нечто подобное было всего лишь несколько часов назад. Вот собственно и все, что я хотел рассказать об этой благополучно улетевшей в теплые края птичке. Хотя нет…

Иногда я даже думаю, что муж ее все же все знал, уж слишком она была спокойна и расчетлива в своих преступных действиях. Он выпускал свою птичку намерено днем, в часика два, и чтоб недалеко от дома, на часок, давая тем самым свободу выбора, и каждый раз, выпархивая из своей золотой клетки, она клялась, что не вернется, и каждый раз возвращалась то ли по привычке, то ли по какому-то злому умыслу. Хозяин же ее, может быть, искренно заблуждался и верил, что такой лишний глоток свободы положительно сказывается на ее певческом даре, и птичка действительно осчастливливала его прекрасными трелями, пела вечерами и ночью, отдавая всю душу, тогда как днем терпеливо молчала под моими унылыми ласками…

Балкон над Манго

– А мы вчера со своим парнем начали квартиру искать, будем вместе жить.

– Поздравляю, главное доверять друг другу.

– Да это есть…

– Советую тебе сейчас уйти.

– Почему?

– Потому что ты слаба и можешь легко свернуть с пути чистой любви.

– С чего ты это взял?

– Каждая женщина хочет, чтобы ее соблазнили.

– Ах, мужчины! Каждая женщина хочет внимания к себе, заботы… А вы этим пользуетесь…

Каждый из мужчин имеет свои маленькие секреты. Кто-то любит одеваться в женские одежды и красуется у зеркала, кто-то приезжает из длительной командировки к жене и не занимается с ней сексом, кто-то вечерами курит марихуану и разговаривает сам с собой, пока за ним не придет лохматая собака. Это только начало секретного списка. Я же убежден в том, что когда я буду отходить в другой мир, за мной придет персидская кошка, прихрамывая на левую лапку. Конечно, я редко думаю о смерти, просто почему-то убежден, что так оно и будет. Наверно, заплачу тогда.

Ну не будем сентиментальными, разрешите представиться. Меня зовут Оуэн. Мое имя Вам ничего не скажет, и вообще я не знаю, почему оно пришло мне сейчас первым в голову. Просто здесь у вас на Земле принято давать имена. Одно знаю, что я мужчина, и как у каждого мужчины у меня есть свой маленький секрет. В моей миссии не было смысла изначально. Это тут в мире людей принято искать и находить скрытый смысл во всех проявлениях, к примеру, искать божественную природу и одновременно открывать шпроты кухонным ножом, но, чтобы скрыть инопланетное происхождение, мне пришлось подстраиваться под местный менталитет и играть по навязанным правилам. Хотя проколы встречаются, особенно в последнее время я расслабился. Курю кальян вчера, официантка с обезьяньим именем Анфиса вместо апельсинового сока персиковый принесла, хорошо, что водку с газировкой не перепутала, две симпатичные девушки в нарды за соседним диваном играют и флюиды в мою сторону пускают, а я держусь, смешно наблюдать за ними, лучше бы в русский бильярд играли, и то зрелищнее, вот и балдею от космической музыки и клубы дыне-яблочного дыма выдыхаю, как заядлый кальянщик. И вдруг одна из играющих поднимается и спрашивает меня: «Нравится?», а я улыбаюсь, не понимаю, что именно нравится, кальян нравится или ее движения на пуфике (когда она думает, то ерзает как на мужчине), и отвечаю: «А смысл?»

Слава богу, мои мучения заканчиваются, и я покидаю этот безумный, многострадальный и глупый мир завтра утром. В 5.05 за мной заедет водитель, и мы поедем к аэропорту, где будет ждать меня межзвездный корабль многоцелевого использования, замаскированный под ТУ-134. Вот только обидно, что сувенир не смогу захватить с собой. Начальство строгое, категорически против всяких сувениров, объясняет дороговизной топлива, что каждый грамм матрешки будет стоить приличных денег. «Никаких там матрешек, а впечатления, пожалуйста!» Да и в нашем мире не принято дарить подарки, у нас там, если говорить человеческим языком, никто никому ничего не должен, и никто ни по кому не скучает. Все это, конечно, здесь не может не отражаться на перегибах моей внеземной психики. Я однажды в самом начале вот чуть не спалился. Пришел в мятой рубашке на работу, а секретарша сделала замечание. Говорит, «тебе розовый цвет идет, но ты мятый, брат». А я ей в ответ наплел, что хочу за бесплатно найти домохозяйку, и чтобы гладила, убирала и стирала, и красивой и сексуальной и покладистой была. И как-то сказал так уверенно, что секретарша пальцем у виска покрутила и на весь офис огласила «Инопланетянин, ты, Оуэн. Ищи таких дур на своей планете!» «Ну, ничего… может, и ждет меня кто-нибудь там,» – надеюсь про себя, а сам на ее трясущиеся сиськи пялюсь. – Вот бы перед отлетом их пощупать! Когда еще я тут окажусь. Надеюсь только, что память не сотрут, и свободного места хватит на мозговом носителе.

В этом городе никогда не вырастут бананы, и уж тем более манго, несмотря на то, что находится он на одном меридиане с Эквадором. Правда, сейчас в любом супермаркете можно найти все эти сладкие плоды вечного лета примерно по восемьдесят рублей за штуку без учета инфляции. Вообще город очень быстро развивается, приходят инвесторы, строятся дороги, жилье, деловые центры, гостиницы, открываются новые магазины.

«Манго» – одна из известных торговых марок магазинов женской одежды. Вы не думайте, что мне заплатили за рекламу. Если честно, заходил туда ради интереса пару раз, но ничего нормального не увидел, не оценил. Да и зачем мне все эти модные штучки, если завтра в 5.05 за мной заедет водитель, и я навсегда исчезну в лабиринтах вселенной. Зато если кто-то спросит Вас, а где жил тот парень, о котором речь пойдет ниже, я отвечу, что его балкон располагался над Манго. И каждому здешнему горожанину объяснять не надо, какой номер дома, какой рядом памятник и как найти это место. Все знают прекрасно, все представляют и, проходя мимо особенно вечером, всегда будут всматриваться в огни старинных окон и говорить: «Да, когда-то тут жил тот парень».

Водитель такси, типичный австралопитек, представившийся Виталиком, утверждал, что он в течение пятнадцати минут успеет миновать пробки в центре и благополучно добраться до железнодорожной станции на окраине города, куда обычно прибывали поезда с Украины, не доезжая загруженного под завязку вокзала. Оуэн раздумывал, спорить или не спорить на сто баксов, нервно поглядывал на часы и постукивал пальцами по кожаному портфелю. Вид у него был солидный, представительский, хотя денег в кошельке было лишь на оплату такси. Возможно, стоило и поспорить.

– Надо бы фары протереть, – буркнул водитель, – а то совсем ничего не видно.

Он сбавил скорость и остановился у обочины, но выйти передумал. После дождя дорога размокла, и можно было утонуть в грязи. Они снова тронулись в путь, и только тогда Оуэн увидел, как на ясном небе тень закрывает кровавый диск луны. На душе стало жутко и тревожно.

– Сегодня лунное затмение что ли? В древности событие, предвещавшее беду, – предположил Оуэн, всматриваясь в небо.

Их Хондай российской сборки свернул на запасную дорогу мимо бензозаправочной станции, огибая городской элеватор. По пешеходному мосту, переброшенному через рельсы, медленно поднимались встречающие. Поезд еще не пришел, но уже горел зеленый семафор, и где-то вдалеке слышен был протяжный предупреждающий гул.

– Ты, должно быть, путаешь с солнечным затмением, – водитель закурил, уже въезжая на территорию станции прямо к платформам.

Оуэн проглотил фамильярное «ты» и на этот раз спорить не стал, объяснив Виталику схему лунного затмения.

– Лунное затмение – это когда Солнце, Земля и Луна сходятся в одну линию, и Земля закрывает своей тенью Луну…

Виталик ничего не ответил и включил радио громче. Там звучали пошлые шутки и приколы «Камеди клаб».

Оуэна беспокоил неожиданный для всех приезд новой гостьи. Босс представил ее как свою помощницу и заранее наделил высокими полномочиями, а это говорило о том, что он, Оуэн, плохо работает и возможно от него скоро избавятся. Действительно в последнее время дела на фирме застопорились, проекты все были венчурные, и идея вливания свежей крови была логичной. Тем более, там, на Украине, все шло совсем наоборот, с интенсивным развитием и ростом прибыли. Но Оуэна волновало другое. Почему новую гостью селят к нему в съемную квартиру, а не в гостиницу, например, и это было со стороны босса непонятно и даже неприлично. Да, Оуэн недавно разошелся с женой, переживал, но все же надеялся, а появление в его бытовом пространстве посторонней женщины отрезало все шансы восстановить отношения с супругой. По иронии судьбы именно сегодня жена позвонила и сказала, что хочет вернуть то, что они потеряли и даже готова разорвать отношения с тем…, которого родная дочь уже называла папой. И вот тебе сюрпрайз. Сало, горилка, кальян с волшебными травами, забавная украинская речь. Оуэн сразу окрестил новую длинноногую помощницу директора Виагрой (она была похожа на одну из участниц известной музыкальной группы) и предоставил ей лучшую комнату с шикарной кроватью, на которой еще так недавно он изучал сексуальное поведение местных представительниц женского пола. Конечно, с распутной жизнью надо было кончать, наверно, это сказывалось и на качестве работы, и, может быть, босс хотел ускорить принятие этого решения, подселив к нему свою помощницу. Но зачем он тогда сказал, что уволит первого, кто переспит с ней? И Оуэн чутьем понимал, что это была вовсе даже не шутка. Он приглядывался к Виагре, пытался найти плюсы от созданной ситуации. Девушка была молоденькая, высокая, худощавая, с достойным бюстом при узкой талии. Волосы у Виагры была черные и как у египетской жрицы закрывали лоб строгим прямым каре. Нельзя сказать, что она была красавицей, но это был тот тип женщин, который всегда был не досягаем для Оуэна. Обычно о таких женщинах он говорил, что их имеют только «отличники».

Конечно, положительные стороны от такого сожительства были. Например, Оуэн научился готовить настоящий украинский борщ из свиных ребрышек и знал, что сказать, если случайно окажется во Львове и к нему подойдут националисты.

– Не бэйтэ мэнэ, хлопцы… – повторял он, оттачивая акцент, а она смеялась.

На ней был легкий желтый сарафанчик на голое тело, и он так и сказал:

– Я вот все думаю, переспим мы или нет?

Виагра словно ждала этого вопроса и отрезала:

– Нет!

– Другого ответа я и не ожидал услышать.

– Ты очень груб! – девушка вскочила с дивана и ушла к себе в комнату, показательно хлопнув дверью.

Оуэн было побежал за ней вслед, чтобы успокоить, но остановился и, как нашкодивший школьник, опустил голову.

– Ты неправильно меня поняла! Скажи что-нибудь, а то я чувствую себя виноватым.