Джаз-банда

Мой секрет знал только Ростик. Спасибо ему, он меня тыщу раз прикрывал. В том числе брал на себя часть моих дел по стоянке. Не только из альтруизма – забирал мою долю прибыли.

С ним мы ругались всё чаще. Я становился ненадёжным и всё более тяжёлым в общении. Когда вмазан – со мной не поговоришь нормально. Когда кумарит – я оголённый нерв, только огрызаюсь. Когда состояние пограничное – опять же не до общения, надо мутить скорее.

К тому же Ростик уже начал ехать крышей на теме религии. Было очевидно, что пути наши скоро разойдутся.

Плюс у меня появился новый друг.

Выхожу однажды от барыги (он прямо из квартиры банчил), а навстречу поднимается Варёный.

Неожиданная встреча, подумал я, всё-таки пришёл верёвочке конец.

– Пиздёныш, какими судьбами, – заулыбался он своим золотым ртом.

Я-то подумал, он и впрямь рад, тоже лыблюсь. Хоть и потряхивает, и ситуация нештатная, а всё равно – вес на кармане настроение улучшает.

– К знакомому вот заходил, а ты чего тут, – отвечаю.

А он как даст мне в челюсть. Я кубарём с лестницы. Башкой стукнулся, рассёк немного, кровь течёт, неприятно.

– Съебался мигом, – орёт. – Потом с тобой поговорю!

Я руки в ноги и на выход. Напоследок только набрался наглости и кричу снизу: «А сам-то чего тут?»

Варёный подорвался – сейчас, мол, отчитаюсь, салага.

Еле ноги унёс.

Примчал в общагу, заперся и тумбочкой подпёр. Мало ли, Ростик придёт невзначай или ещё кто. Чтоб нервишки успокоить проставился поболе, и чуть не отъехал.

А как отпустило, задумался. Совпадений быть не может – шёл Варёный туда же. Будет ли сдавать меня в таком случае? Или всё-таки совпадение, и тогда точно сдаст? А, может, поверил про знакомого? Зачем бил тогда? Разозлился, что сам спалился? И что значит – «потом поговорю»?

Несколько дней вообще нигде не появлялся. Хотел даже телефон отключить, но помнил случай с Мопедом. Артём как-то раз срочно его искал, а тот бухал и телефон отключил. И не стал отмазки придумывать качественные, а сказал, как есть. Артемий ему тем телефоном башку разбил. Нокиа 3310, не зря кирпичом называли.

На нервяках дозу ещё больше разогнал. Точку ту всё равно посещал, там качество получше было, и наличие всегда.

Потом немного успокоился, слегка привёл себя в порядок. Показался пацанам на стоянке, заглянул в офис. Он был полон народу, все чего-то суетились, всем не до меня. Мельком увидел Варёного, он издалека мне кулак показал. И у меня отлегло – как-то по-доброму выглядел этот жест, по-отечески.

Через неделю сплю, утро уж почти – звонит телефон, номер незнакомый.

– Ты где, – вместо здрасьте.

– Кто это, – бормочу спросонья.

– Варёнин Андрей, – отвечает.

– А, Варёный, я в общаге, сплю.

– Кому Варёный, а кому Андрей Николаевич. Расслабил вас Артемий смотрю. Дуй бегом на стоянку вашу.

И отключился, не дожидаясь ответа.

Вот так номер, думаю. Раньше и имени-то поди моего не знал, а тут и телефон даже нашёл.

Ничего хорошего такие звонки обычно не предвещали, только деваться некуда, субординация тут жёстче, чем в армии. Что делать, поплёлся. С собой взял немного на всякий, неизвестно, когда обратно вернусь.

Сторожил в ту ночь студент. Я уж почти дошёл – звонит мне перепуганный. Тут, мол, мужик какой-то неадекватный, машину вскрыть хочет, я на него с монтажкой, а он ножом машет.

Всегда чуть что мне звонили, будто я им оператор тревожной кнопки в ЧОПе.

Подхожу, с середины стоянки мне фарами мигают. Варёный вскрыл чужую машину, завёл и сидит в ней.

Машу рукой студенту – всё нормально, и сажусь к Андрею. С того пот ручьями, трясётся – кумарит не на шутку.

– Значит так, пиздюк, – говорит. – У меня всюду вилы, погнали к твоим. Лавэ есть.

– Ты машину угнать собрался? – спрашиваю.

Он мне леща, пренебрежительного такого, тыльной стороной ладони.

– Попизди мне, точно Артемий мышей не ловит. Сгоняем и вернём, делов-то.

А я хоть и словил леща, но чувствую, что нахожусь в доминирующем положении. У самого-то и по времени запас имеется, и чек в наличии. Захочу – продлю его страдания, а захочу – вообще обломаю. Будет знать, как меня бить.

– Значит так, Андрей Николаевич, – позволяю себе вольности. – Место есть, только до утра туда соваться смысла нет, даже не откроют. Часа два хотя бы надо подождать.

Тут он совсем поник.

– Я сейчас сдохну, – говорит еле слышно.

Пришлось ему свою заначку отдать. Он поправился, и мы не спеша пошли пешком.

Дошли, подождали, взяли, поймали тачку, поехали к Варёному на съёмную квартиру.

Таксиста кинули – платить было не в правилах Андрея Николаевича. Ни одна городская служба такси не принимала заказы в наш офис, потому как он их всех уже перекидал. Других в офисе это напрягало, из-за него и им дискомфорт. Бывало, засидятся старшие допоздна, самим за руль уже нельзя, а уехать не могут. Звонят молодым среди ночи, чтоб отвезли.

Ему высказывали не раз уже, а что толку, Андрей всегда сам себе на уме был. Вообще среди взрослых бытовало мнение, что кидать таксистов и проституток нехорошо, это удел беспредельщиков.

Тот день я не планировал употреблять с самого утра. Рассчитывал протянуть сколько смогу, хотя бы до обеда. Но Варёный взял сразу много, а на халяву и уксус сладок. Тем более я немного понервничал – классическое самооправдание, когда устоять не можешь.

Ширнулись у него дома, и следующие месяца три я бывал здесь почти каждый день. Практически поселился, в общагу ходить было незачем. Опиаты они такие, быстро вытесняют всё остальное из жизни. Правда, в какой-то день Варёный сказал – всё, съезжаем. И мы перебрались в соседний дом на новую квартиру, где я бывал уже реже.

Была у Андрея Николаевича такая привычка. Он быстро переставал платить за жильё и начинал кормить хозяев завтраками. Это ему очень даже удавалось. Несмотря на уркаганскую внешность, людей к себе располагать он умел. Было в нём какое-то мрачное обаяние. Тюремная школа, опять же, зэки часто хорошие психологи. Обычно это длилось пару месяцев, потом или сам понимал, что момент настал, или арендодатели поднимали скандал и вызывали милицию. Рекорд у него был полгода, причём в тот период деньги как раз были.

В гламурных глянцевых журналах встречаются рубрики про жизненные правила известных людей. Узнай вы все жизненные правила Варёного, схватились бы за голову – как так вообще можно жить. Что интересно – при всех его специфических моральных качествах и сомнительной системе ценностей назвать его плохим человеком я не мог. Возможно, потому что наша с ним дружба пришлась на то время, когда я и сам представлял собой непонятно что.

И он, кстати, был совсем не жадным, как вы могли бы подумать. Я неделями жил за его счёт, и ни разу он меня не упрекнул. Наверно, ему нравилось со мной общаться, родственную душу может во мне видел. Хотя я не урка, как он, и становиться таковым не собирался.

Нас ничто не объединяло, кроме постоянных муток. При других обстоятельствах мы едва ли стали так плотно общаться. Ещё оказалось, что Варёный очень одинокий человек. Вроде и был частью большого коллектива, и со всеми на короткой ноге, а всё равно – будто чужой. Даже с Артёмом, как выяснилось, они давно уже не так близки, как в былые годы.