Пока горит свеча

– А у меня такое ощущение, что я с тобой где-то на небе, – нежно прошептал Майкл ей на ушко.

Ее сердце растаяло. Она еще больше прониклась к этому романтичному парню. С каждым днем он все больше удивлял ее и покорял ее сердце. Порой ей казалось, что Майкл нужен ей как воздух. Она уже не могла и дня прожить без его голоса. И если честно, она была напугана, что эта маленькая ссора приведет к расставанию. Но она верила и где-то в глубине своей девичьей души надеялась, что он ей все сможет объяснить. Она наслаждалась его крепкими объятиями, его неторопливым дыханием, его сердцебиением. Она была искренне рада, что с ней оказался такой парень, как Майкл.

– Нам надо купить свечи. Я кое с кем хочу тебя познакомить.

– А зачем свечи? – удивилась Моника.

– Я тебе все расскажу, пойдем в машину, нас ждут.

– Но тут так красиво.

– Я покажу тебе еще много прекрасных мест. Обещаю.

Она послушно села в машину, где по-прежнему играла грустная мелодия. Она нагнулась к Майклу и поцеловала его.

– Прости меня, – сказала она после. – Я опять ошиблась в тебе.

Майкл переиграл ее…

…Моника держала теплую руку Майкла в своих холодных ладонях. Его рука всегда отдавала теплом. Второй рукой он аккуратно вел машину, иногда поглядывая с улыбкой на свое солнце. Они подъехали к дому Майкла. Моника увидела зажженные свечи в окнах. Их пламя создавало тени причудливых форм, отчего дом казался каким-то загадочным и ожившим. Она заметила, что и в доме напротив горят свечи. Не во всех окнах, как у Майкла, а лишь на первом этаже.

– Вот зачем ты купил их так много.

– Совершенно верно. Проходи в дом, – сказал он ей, открыв входную дверь.

Миссис Олис уже ждала их. Она стояла на пороге и с улыбкой встречала своего сына. Увидев Монику, она ничуть не удивилась.

– Мам, это Моника. Моника, это моя мама, миссис Олис.

– Майкл, мы уже знакомы. Это та девушка, которую мы видели на катке накануне Рождества. Дорогая, я, между прочим, еще тогда сказала ему, что то знакомство неспроста, – она подошла и обняла ее. – Проходите, я приготовила вам ужин.

– Спасибо, миссис Олис. Майкл о вас многое рассказывал, – сказала Моника по пути в столовую.

– Не слушай его, он любит придумать.

– Мам, ну ты чего? Ты и вправду самая замечательная.

– Вы присаживайтесь, а я пойду свечи заменю.

– Мам, я хочу, чтобы ты осталась с нами.

– Майкл, я не хочу вам мешать.

– Ты нам не помешаешь. Монике очень интересно, почему ты зажгла все эти свечи.

Миссис Олис посмотрела на них и, подвинув стул, села поближе к Монике.

– Он и вправду не рассказывал? – спросила она.

– Нет, – ответила Моника. – Все время откладывал на потом.

– Мам. Давай я начну. А ты если что исправишь и добавишь. Моника, эти свечи – память. Память о прошлом. Как бы тебе объяснить, – замялся Майкл, – этой истории около ста лет. Тысяча девятьсот пятнадцатый год… – он пытался подобрать нужные слова – …именно тогда мой прадед – армянин, пытаясь спасти семью, покинул родные края. Он потерял своих родителей, своего брата, сестру, много близких людей. Ему одному из немногих удалось сбежать от тех зверств, что творились на его родине. 24 апреля он покинул свой дом и направился сюда. Именно с того момента каждый год 24 апреля он зажигал свечи, отдавая дань памяти погибшим родственникам и друзьям. Этот день был днем скорби для него.

– А почему нельзя было попытаться забыть все и начать новую жизнь? – вдруг спросила Моника.

– Это невозможно забыть. Никто даже и не догадывался, что ему пришлось пережить. Для него это было долгом. Другим следовало знать, что произошло. Так он делился своим горем. Он всегда помнил. А когда он умер, его дети начали зажигать свечи в память о нем. Каждый раз вспоминая, как было тяжело их отцу. И эта традиция передавалась из поколения в поколение. Теперь в этот день мы вспоминаем все трудности, все потери, которые пришлось пережить нам. Эти свечи – память о событиях 1915 года, память о моем прадедушке, о моих родственниках, о тех мучениях, которые им пришлось пережить, чтобы я мог вот здесь сидеть и говорить с тобой. Эти свечи… – это память о моем отце, – он посмотрел на свою мать. Миссис Олис сидела молча. Она смотрела на своего сына. Ей всегда казалось, что Майкл не до конца понимал сути этой традиции, но ей даже не пришлось ничего добавлять.

– Майкл, это трогательно, – сказала Моника, – я не встречала никого, кто так бережет семейную историю. Вы каждый раз напоминаете себе о той боли, что пришлось пережить вам и вашим предкам. Это делает вас сильнее. И это так благородно, – она встала и, посмотрев в окно, спросила: – А соседи? Почему свечи горят у них?

– У каждого из нас есть какие-то потери и трудности, – ответила миссис Олис. – Они из солидарности ко мне зажигали всего лишь одну свечу. Но со временем начали ставить свои свечи памяти. У кого-то погиб близкий человек, кто-то пережил страшную трагедию. У каждого свое. Но память о страдании целого народа легла в основу этой традиции.

– Мы, наверное, тебя утомили.

– Нет-нет. Расскажите лучше еще про прадеда Майкла. Думаю, это интересно. Как он приехал? Чем он занимался?

– Мой дед, звали его Микаэль, приехал в эту страну на теплоходе. Не имея ничего – ни денег, ни родных, ни каких-либо вещей – он добился многого. Но это было позже. Тогда ему было 22 года, он оказался в чужой стране, не зная ни английского языка, ни законов нового государства. В Армении его отец был преподавателем и относился к интеллигенции города. Здесь же Микаэлю пришлось работать подсобником у кузнеца за еду и крышу над головой. Но через два года он уже знал и язык, и кузнечное дело. Он сменил работу и устроился на стройку в надежде заработать немного денег. На Манхеттене в то время стали строиться первые небоскребы. Рабочие, знающие толк, как работать с металлом, были в особом почете. Он работал за двоих, а получал как за одного. Полученные деньги тратил на аренду жилья и еду. Те небольшие деньги, которые у него оставались, он раздавал беднякам, таким же неприкаянным, как и он сам. Только он давал им не деньги, а покупал продукты, из которых делал по утрам сэндвичи. Складывая их в коробку, он неподалеку от работы раздавал их голодным. В какой-то момент его друзья стали покупать у него еду, а затем друзья друзей, и их друзья тоже начали покупать. Работая на стройке, он нанял несколько бездомных, которые стояли на перекрестках и продавали сэндвичи Микаэля, которые он делал ночью. Так возникли небольшие киоски, прилавки с сэндвичами Микаэля по всему городу. Затем в момент они стали очень популярны в Нью-Йорке, и предложения о совместном бизнесе посыпались одно за другим. Работая и днем и ночью, он смог накопить достаточно денег. Встретив свою любовь, он переехал сюда. Построил этот дом. Он не продал свой бизнес в Нью-Йорке, он оставил сэндвичи Микаэля своим друзьям и бездомным, которые по-прежнему нуждались в деньгах. Позже один из друзей Микаэля, Питер Бак, предложил делать и продавать эти сэндвичи Фреду Люку, и их партнерство перевернуло всю Америку. Питер и Фред вместе с сэндвичами Микаэля создали сеть «Сабвэй». Микаэль был рад, что он помог многим выйти в люди, помог достичь чего-либо. Таким вот он был благородным, добрым, отзывчивым и трудолюбивым. Он всегда помнил, как было трудно ему. Помнил, сколько всего он оставил на своей родине, помнил, скольких потерял. Каждый год он зажигал свою свечу памяти, – голос миссис Олис был грустным. Но все это она рассказывала с гордостью. – Свечи сейчас погаснут, я должна заменить их.

– Давайте лучше я помогу вам заменить их. Думаю, было бы здорово, если бы весь мир проявил солидарность с вами. Я уверена, тогда больше было бы справедливости и меньше войн.

Миссис Олис одобрительно посмотрела на Майкла, а затем и на Монику. Достав из пакета свечи, они принялись менять догоревшие на новые. Майклу показалось, что они поладили. Хотя по-другому и не могло быть, ведь это Моника. Его солнце, его малышка.

– Как миссис Олис? – спросил Джон. В его руках была чашка горячего кофе.

– Джон. Если бы не твой отец…. Я даже не знаю, как я могу отблагодарить его. Слава богу, ей полегчало. Все эти врачи, они лучшие, я обязательно верну все деньги. Я этого не забуду.

– Майкл, ваша семья очень близка и дорога нам. Мой отец делает все, что в его силах. Взамен ему ничего не надо. Я думаю, любой бы так поступил. Но если честно, мне кажется, Моника – самое лучшее лекарство.

– Ты прав. За эти два месяца мама привязалась к ней. Но сам факт того, что я познакомил их, вселил в нее какую-то живую силу. Ты же знаешь ее дурацкое правило. В дом только жену. Познакомить ее можно только с той, которая будет со мной по жизни до конца.

– Ты ее толком не знал, а сделал такой серьезный шаг, – небрежно сказал Джон.

– Если не болезнь, я бы наверное этого не сделал.

– То есть, ты хочешь сказать, что все это знакомство не из-за того, что она запала тебе в душу, а из-за миссис Олис? – в его голосе почувствовались нотки злости, но Майкл их не уловил.

– Мне она нравится, но думаю да. На тот момент это было так. Но эти два месяца многое поменяли. Я увидел в ней множество положительных качеств, много всего интересного.

– Ты спал с ней? – не сдержавшись, спросил Джон. Только теперь Майкл обратил внимание на интонацию Майкла.

– Она тебе по-прежнему не безразлична?

– Почему ты не ответил на мой вопрос? – немного нервничая, сказал Джон.

– Джон, я думал вы друзья. Моника говорила мне о тебе, говорила, что вы все выяснили и что вы прекрасно ладите. Я думал, ты остыл к ней.

– Мы друзья. Ответь на мой вопрос.

– Если тебе действительно это интересно… – он специально сделал небольшую паузу. – Нет.