Ангел, шельма и одноглазый кот 2

– Куда мы идем? – спустя пару мгновений напряженного молчания, нервно спросила я.

– Ты же хотела увидеть принца, – с издевкой ответил Кан, явно насмехаясь. – К нему мы и идем.

– Непохоже, – пробормотала я, подавив легкую дрожь и сунув руки в карманы форменного пиджака, который успела накинуть перед походом в директорский кабинет.

– Кан! – окликнули позади.

Мгновенно крутанувшись на месте, я увидела Сатуса, выходящего из–под арки, размером поменьше первой и венчающей поперечный коридор.

Парень был обнажен по пояс. Крепкие, стройные ноги облегали высокие сапоги. На матовой коже серебрились капли пота. Влажные пряди прилипли к шее, а руки были перевязаны полосками белой ткани. Внезапно с него слетела вся холеность королевской особы, глядящей на мир с высоты своего трона. Сейчас он выглядел как настоящий воин, храбрый защитник и непоколебимый завоеватель, привыкший к трудностям походной жизни, умеющий обходиться малым и знающий, каково это – видеть кровь и грязь под своими ногтями.

Удивленная столь разительной переменой, которая сквозила не только в одежде, а вернее – в её отсутствии, но и в переставшей быть ленивой и расслабленной походке, которая вместо этого приобрела резкость и тяжесть. В посадке головы, обычно надменно задранной, а теперь чуть склоненной вниз, словно он прислушивался и присматривался, отслеживая каждый малейший шорох. Во взгляде, который раньше был насыщен горделивым презрением, я теперь я видела лишь суровость, опасно граничащую с той жестокостью, которая выдавала личность, способную ради своей цели идти по головам, по трупам, по костям близких. Такое сводящее с ума противоречие – душераздирающе красивая форма, но ни капли человеческого внутри. Ни добра, ни любви, ни жалости.

– Что ты здесь делаешь? – Сатус спросил не у меня, у Кана. – Да еще с ней?

– Она хотела с тобой поговорить, – развел руками друг Сатуса, по лицу которого блуждала неоднозначная усмешка. Всего в ней было слишком. Слишком много грубости, слишком много черствости и слишком много цинизма. И чего все–таки не хватало. Наверное, теплоты и доброты. – И так рвалась, что наш сердобольный Феликс сообщил, где тебя можно найти.

Сатус подхватил с пола что–то, что оказалось рубашкой, накинул на плечи, а после хмуро повернулся в мою сторону, застегивая пуговицы.

– Ты принесла то, что мне нужно?

Я, уже открывшая рот, запнулась.

Точно, книга. Совсем про неё забыла.

– Нет, – выдала я из себя с трудом. – В кабинете мистера Элиота была куча книг. Но проблема даже не в этом. Не успела я просмотреть и половины его полок, как на меня напали…

– Кто? – шагнув вперед, требовательно впился в меня взглядом Сатус, градус теплоты которого упал еще на несколько делений.

– Что за чушь? – скривился Кан, перестав изображать мнимое веселье. – Кто мог напасть на тебя в Академии?

– Не знаю, – едва слышно выдохнула я. И коротко поведала о случившемся, утаив чуть больше половины деталей, потому что что–то внутри меня противилось полной откровенности. И чем дальше я говорила, тем серьезнее становился один, и злее – другой. К концу повествования Сатус и Кан уже странно поглядывали друг на друга, обмениваясь красноречивым молчанием.

Я почувствовала себя лишней на этой демонстрации телепатии, хотя и не была уверена, умеют ли демоны читать мысли друг друга. Мои – точно нет, иначе бы уже прикончили, притопив в ближайшей луже, едва только услышав все те прилагательные, которыми я неустанно мысленно награждала их.

– Но это еще не самое главное, – решительно набрав воздуха в грудь, прервала я своеобразное демонское совещание.

Старшекурсники замерли, прекратив по очереди пучить друг на друга глаза.

– Даже боюсь предположить, что ты еще натворила, – невесело усмехнулся Кан.

– Хватит, – оборвал его Сатус и уже мне: – Рассказывай.

Приказной тон мне не понравился, но я решила проглотить собственное недовольство ради общего блага.

– В школу прибыли рыцари Ночи, – неуверенно начала я, заправив волосы за ухо.

– Знаю, – кивнул принц. – И?

– Они здесь из–за меня, – призналась я. – Этой ночью на заставу напали.

– Второй раз? – не поверил мне Ферай.

А я подумала, что демоны весьма осведомлены о том, что происходит за границами мира Академии.

– Да, новая хозяйка, молодая колдунья, погибла. Убийца вырвал ей сердце и… лицо тоже. Я слышала, как мистер Элиот говорил мадам Мелинде, что её лицо… съели.

Последнее слово я практически прошептала, потому что мой мозг все еще отказывался это осознавать.

Демоны вновь переглянулись, что заставило меня в очередной раз испытать досаду.

– Получается, рыцари прибыли сюда за тобой? – сделал логичные выводы Кан, и, возможно, мне показалось, а возможно, я помутилась рассудком, но в его голосе послышались отчетливые нотки сочувствия.

Сатусу это не понравилось.

– Эйсонас не такой дурак, чтобы делать ставку на девчонку, которая мыльный корень от волчьей ягоды не отличит.

– Чего это я не отличу? – тут же угрюмо встрепенулась я. – Одно – корень, другое – ягода. Чего там отличать? – но тут же с бессилием уронила руки, закончив: – Дело не в том, что знаю или не знаю я, а в том, что задумали рыцари. Я не смогу повторить название, но они хотят провести ритуал с передачей крови. От меня к другой колдунье.

Демоны, как по команде, подобрались. Лица стали суровыми, взгляды – цепкими, мышцы – напряженными.

– Tradendae sanguinem, – проговорил Кан.

– Да, да, – закивала я с готовностью. – Вот… оно самое.

– Это… может многое изменить, – отчеканил Сатус.

– Да, – хмуро согласился Кан. – Это может изменить сам факт существования её, как физической единицы. Будет чудом, если девчонка не загнется во время ритуала.

– Все изменилось еще тогда, когда ты отправил меня воровать чужое имущество! – топнула я ногой, на что демон отреагировал приподнявшейся бровью и скрипнувшими зубами, словно кто–то чиркнул металлом по стеклу. – Ты, очевидно, забыл, что я не твоя ручная собачонка! Хочешь, чтобы я помогла тебе с вашими игрищами? Помоги сперва мне!

– С чем? – очень серьезно спросил Кан, который во время всей моей пламенной речи не сводил с меня пристального взгляда.

– С поимкой убийцы, – проговорила, глядя то на одного, то на другого с мрачной решимостью. – Он… он не отступится. И, рано или поздно, он вновь придет за мной. Поэтому я хочу прийти за ним первой.

О том, что тот же убийца едва не придушил меня в кабинете заместителя директора, я говорить не спешила. Мое спасение из лап неизвестного и так выглядело подозрительным даже в моих собственных глазах. То, как он вдруг отступил, передумав убивать, не было простой случайностью или счастливым стечением обстоятельств, например, что у товарища вдруг живот прихватило из–за испорченного обеда. И я не хотела, чтобы демоны начали приписывать мне какие–то дополнительные возможности вдобавок к тем, что они уже себе нафантазировали. Потому что иначе все закончится требованиями, которые я даже при всем своем желании не смогу выполнить.

– Это будет не просто, – качнул головой Кан, исподлобья кинув взгляд на принца. Тот в свою очередь пребывал в глубокой задумчивости, глядя куда–то поверх моей головы.

– Это мое условие, – заявила я, всем видом демонстрируя, что отступать не собираюсь.

– А ты уверена, – губы Кана начали расползаться в ядовитой ухмылочке, – что находишься в том положении, когда имеешь право ставить условия? Ты одна, здесь, с нами. В любой момент мы можем сделать с тобой все, что захотим, если не сейчас, так потом. И в школе нет никого, кто смог бы тебя защитить…

– Ферай, – оборвал друга Сатус, его глаза зло сузились.

А я закусила губу, в груди начало образовываться что–то такое, что давило на сердце и не давало вздохнуть.

И, что хуже всего, Тай это заметил.