Демон в полдень

К счастью, я – не полиция моды, а потому плохой вкус – не то, на что стоит обращать внимание. А вот файл с фото родственниками убийц меня заинтересовал. Легкий отголосок беспокойства возник, когда я рассматривала снимок, явно позаимствованный из семейного фотоальбома Вадима Глушко. На нем был запечатлен сам фигурант – невысокий парнишка с классическими славянскими чертами лица и коротко стриженными волосами неопределенного пепельного цвета, – в компании родственников. Члены семьи были представлены миловидной брюнеткой с чуть застенчивой улыбкой, рослым широкоплечим мужчиной с развитой мускулатурой, явно достигнутой регулярным посещением спортзала, и девочкой-подростком, которая несмотря на юный возраст могла похвастаться густой копной черных волос и такими длинными ногами, что на них можно было дошагать до Луны. Видимо, вся замечательная папина генетика досталась дочери, а сын пошел в мать. Можно только предположить, насколько Вадиму было обидно едва ли не снизу вверх смотреть на младшую сестру, понимая, что не достает ей даже до плеча.

Несмотря на распространенную среди девочек тенденцию мечтать о карьере модели, ею можно стать и без ног я-ля стремянка. Имея стройную фигуру, а также броское и необычное лицо даже у барышни чуть выше табуретки есть все шансы попасть на обложки модных журналов. И все вокруг будут восторгаться, какая же она милая и очаровательная в своей миниатюрности. А вот у парней все сложно в отношении роста. Как-то так сложилось, что высокий рост является едва ли не самой важной составляющей мужской красоты и показателем маскулинности. А потому малорослым парням в жизни, и особенно в личной жизни, приходится не просто.

Как правило, в случаях мужской низкорослости ситуация развивается по одному из двух вариантов. Человек либо просто перестает обращать внимание на эту проблему и развивает другие свои таланты, например, чувство юмора, ум, обаяние, ораторские способности. Либо идет по пути замещения, которое может быть выражено в стремлении разбогатеть, получить власть, прославиться всеми возможными или невозможными способами, и так далее. Смешно порой видеть, как из огромного джипа выбирается субтильный мужичонка и с чувством превосходства во взгляде удаляется от своей огромной тачки.

Конечно, возможен и третий тип людей, но встречается куда реже, хотя и представляет наибольший интерес. Выражается он в психологическом расстройстве на фоне комплекса неполноценности. И человек начинает вымещать свою боль и злобу на окружающих – третировать близких, мучить животных и даже убивать…

Мог ли Вадим после вечеринок возвращаться домой, запираться в подвале и душить там котят? Я не знаю, есть ли у семьи Глушко подвал, но чисто теоретически социопатией страдать он мог.

Размышляя так, я продолжала пролистывать фотографии, скользя взглядом по незнакомым лицам. По правде говоря, я делала это не потому что знала, что ищу, а потому что присутствовал некий интуитивный порыв. Мне хотелось посмотреть на этих людей, выстроить в своей голове схему, связующими звеньями в которой они служили. Потому что… потому что все они связаны. Это и увлекало меня в таких делах. То, что в какой-то конкретный момент су?дьбы всех этих людей пересеклись и стали зависимы друг от друга. И с той же секунды каждое их слово, каждое решение, каждый поступок влиял на десятки жизней одновременно. Поиск именно этой отправной точки увлекал и будоражил сознание.

В момент, когда я увидела мать Максима Крылова в голове словно что-то тихо щелкнуло. Как будто какой-то механизм, временно вышедший из строя, встал на место. И сердце забилось быстро-быстро. Я знала это ощущение, так бывало, когда моя интуиция просыпалась ото сна и выползала из своей ментальной берлоги, чтобы что-то мне сообщить. Опыт показал, что она, моя интуиция, никогда не ошибается. Я именовала это предчувствием. Сашка, единственный, кто был в курсе подобных моих состояний, называл это лисой, вышедшей на охоту.

Я провела пальцами по экрану, увеличивая картинку, и пристально всмотрелась в фотографию незнакомой мне женщины. Потом вернулась обратно и еще раз, но уже намного внимательнее, стала рассматривать Елену Глушко. А потом быстро нашла третий снимок, на котором элегантная дама почтенного возраста стояла под раскидистым дубом, держа в руках пару пожелтевших листьев и улыбалась, глядя в объектив. Фотография очевидно была сделана прошлой осенью в каком-то парке, так как на заднем плане виднелись пешеходные дорожки и латунная оградка вдоль берега реки.

Глава 16

Я прикрыла глаза и подняла лицо навстречу тонким лучикам солнца, изредка пробивающимся сквозь густую листву в те моменты, когда легкий ветерок покачивал ветви. Нужно было все хорошо обдумать. Конечно, теория, выстроенная исключительно на основе внешних данных, нуждалась в существенном подтверждении. Однако после получасового изучения семейных фотографий я была на девяносто процентов уверена, что все три женщины – матери Вадима, Максима и Даниила – являлись сестрами. И скорее всего, родными.

У всех троих имелась манера смотреть чуть исподлобья и опустив подбородок, сдержанная и чуть натянутая улыбка, более крупная в сравнении с нижней верхняя губа, но главное – каждая имела характерный отличительный признак, встречающийся довольно редко – ямочку на правой щеке, отчетливо просматривающуюся при улыбке. При том, что аналогичная ямочка на правой отсутствовала.

Таких совпадений – один на миллион. И если исключить вероятность того, что нам попался именно тот миллионный по счету случай, то кое-что в данном деле начинало проясняться. А именно – смертников не просто случайно выбрали из миллиона жителей большого города. Они были связаны между собой, причем самой сильной из всех возможных связей – кровной. А отсюда уже напрашивается совершенно очевидный вывод – это не серия терактов, а…

Приближающиеся шаги не стали для меня неожиданностью. Появление кого-то из них я предвидела изначально. Единственное, что вызвало удивление, так это то, что их оказалось трое.

Они вышли из-за дерева прямо на зеленый газон и направились в мою сторону, уверенно сминая берцами зеленую траву. Шагавшего последним я видела уже второй раз – блондинистая макушка, практически отсутствующие брови и задорная улыбка. Парня сложно было не узнать. Труднее оказалось вспомнить его имя. Руслан его называл, но оно напрочь вылетело из моей головы.

Впереди блондина широко вышагивали двое младших сержантов и еще один старший сержант. И лично для меня все они, за исключением светловолосого, выглядели как братья-близнецы – одинаковые короткие стрижки, из-за чего цвет волос у всех троих казался темно-русым, чисто выбритые светлокожие молодые лица, широкие плечи и рост, значительно превышающий мой собственный.

Все ребята были одеты в камуфляжную форму – пятнистые штаны, снабженные большими наружными карманами и футболки с короткими рукавами того цвета, который любят называть «детской неожиданностью». То есть, что-то среднее между грязно-зеленым и болотно-серым.

В комплексе их идентичный внешний вид создавал впечатление, как будто это не четверо военных намылились закрыть мне обзор своим внушительным телосложением, а просто я перегрелась на солнышке и теперь в глазах троится. И лишь белобрысая макушка, взъерошенная ветром и отсутствием расчески, являлась доказательством того, что моя адекватность все еще со мной, а ребята – не мираж.

Я тяжело вздохнула и убрала телефон в карман. Игрушку стоило поберечь, ведь мне еще предстояло возвращать её Кроту.

– Привет, – произнес один из ребят неожиданно глубоким басом от которого я невольно вздрогнула. И только открыла рот, чтобы выразить ответное приветствие, но не успела. Кое-кто, отвратительно самонадеянный и заносчивый, сделал это за меня.

– Привет, Ефим.

Я обернулась. Ну, кто бы сомневался! За моей спиной, в аналогичном пятнисто-зеленом наряде, стоял саган.

– И вам не кашлять, – ворчливо отозвалась я.

Засунув руки в карманы, Руслан смерил меня презрительным взглядом.

– Тебя босс ищет, – было сказано мне таким холодным тоном, которому позавидовали бы все арктические льды.

– Пусть ищет, – безразлично ответила я, – если найдет, двадцать процентов ему, а остальное – пусть сдаст государству.

– Хорошая шутка, – мрачно оценил водный элементаль не сводя с меня взгляда.

– Я старалась, – с нескрываемо преувеличенным энтузиазмом воскликнула я, сопроводив свое выступление широкой улыбкой.

– Но не смешная, – тем же тоном закончил Руслан.

–Так и задумывалось, – продолжала я искрить наигранным воодушевлением.

– Воображаешь себя кладом? – сузил он глаза.

– Сокровищем, – восхищенно выдохнула я и с самым трогательным видом прижала ладошку к груди.

– Хватит, – сказал, как рубанул. Я сразу свернула свой театр одного актера и повернулась к молча наблюдавшей за нашим диалогом компании.

– А меня Серафима зовут, – включила я своё обаяние и протянула руку ближайшему ко мне парню. Он с легким недоумением ответил на мой жест, аккуратно сжав ладонь и одновременно покосившись на все еще маячащего позади меня сагана.

Но мое внимание было целиком и полностью сосредоточено на представителях младшего командного состава. Теперь, когда они стояли в полуметре от меня, я наконец смогла их различить. Например, тот, с которым я обменялась рукопожатием и который представился как Дима, имел весьма любопытную внешность – черты его лица были настолько резкими, что складывалось впечатление, будто он состоит из одних углов. Квадратный подбородок, прямой нос, острые скулы, отчетливо выступающие вперед надбровные дуги. Даже его лоб казался грубо вытесанным из дерева.

А вот парень, что стоял рядышком с ним был его полной противоположностью. Миловидное лицо с мягкими и тонкими очертаниями вступало в диссонанс с жестким «ёжиком» на голове и по-армейски грубой одеждой. Как по мне, ему больше пошла бы длинная стрижка, при которой волнообразные локоны чуть прикрывали бы уши. И классический черный костюм-тройка из шерсти или твида. Эдакий английский джентльмен – уравновешенный, воспитанный и невозмутимый. Который соблюдает правила этикета, разбирается в искусстве, а потому способен отличить Моне от Мане. Каждый день справляется о здоровье своей матушки и пьет чай по вечерам, сидя в кресле у камина. Конечно, это всего лишь набор предсказуемых стереотипов, однако парень ярко выделялся не только на фоне своих друзей, но и на фоне армейской обстановки. Он был здесь чужой. Даже больше, чем я.

Ему я тоже протянула руку, повторив своё имя. И он, вопреки ожиданиям, не пожал мою ладонь, а повернув тыльной стороной вверх, поцеловал.

– Игнат, – представился младший сержант, которого мое воображение уже успело превратить в представителя английского светского общества. – Очарован.

Последнее слово было буквально промурлыкано. Постаравшись скрыть удивление, я повернулась к третьему парню, но периферийным зрением успела заметить, как проявивший неожиданную галантность Игнат обменялся улыбкой со стоящим позади меня саганом.

Думаете, вы самые умные? Ну, посмотрим, кто кого.

Мой скрип зубов услышала только я, так как в этот момент второй младший сержант по имена Станислав горячо жал мою руку, в красках повествуя о том, как он счастлив познакомиться с такой очаровательной девушкой.

Я улыбалась, кивала, а сама мысленно материла Сашку на чем свет стоит. Вот о чем он думал? Понятно, что, заняв место Хасана амбиции моего дорогого друга значительно выросли. Кроме того, бывшего шефа ненавидели почти все в команде. Хасан привлекал нас к сотрудничеству на принудительной основе, бросал в самое пекло и никогда не жалел. Из команды мало, кто мог сказать о себе, что он рад подобному положению дел. Но у большинства выбора просто не было. Сашка же, усевшись в освободившееся кресло, захотел доказать себе, да и всем остальным, что он не только не хуже почившего в бозе начальника, но и значительно лучше. Вот только доказывать уже некому.

С момента встречи мы ни разу не заговаривали на эту тему, но я знала – из прежней команды не осталось практически никого. Кто-то погиб, кто-то сел в тюрьму, кто-то потерял человеческий облик. В дееспособном состоянии остались лишь он и я. Ну и еще пара человек, которые смогли откупиться от Хасана. Мне откупаться было нечем, так что для своего ухода я прибегла к простому и грубому, но действенному способу – шантажу.

Каким бы подонком не был Хасан – мы были не лучше. Возможно потому, что за время совместной работы он успел слепить из нас свои подобия. И мы подчинялись этому влиянию его темной, мрачной и больной личности. Потому что иначе было нельзя. Иначе было не выжить. Но с помощью каких бы аргументов каждый из нас не оправдывался перед своей совестью – это не ни коим образом не снимало с нас ответственности за те дела, что мы совершили и за те последствия, которые мы спровоцировали.

На каждом из нас много грехов. Так много, что не откупиться и не расплатиться. Лишь самые законченные психопаты способны пережить все то, что пережили мы и не потерять свою душу. Практически все мы её потеряли. А потом пытались как-то с этим жить. Кто-то подсаживался на героин, кому-то водка стала лучшим другом, кто-то, не думая ни о чем, лез под пули. Кто-то запирался в доме и сутками швырял ножи в стены. Кто-то вполне сознательно вынес себе мозги в ванной. Каждый переживал свою боль, как мог.

Но что следует поставить в заслугу Хасану – мы были одной семьей, одним организмом. Не только потому, что мы полюбили и привязались друг к другу. Нет, мы частенько спорили до хрипоты, ругались и даже кидались с кулаками. Но под конец дня мы закрывали рты, пожимали руки и шли на дело, зная – тот, кто рядом не подставит. Не из-за любви или какой-то там другой сопливо-розовой ерунды. А потому что мы были составными частями единого целого. Каждый из нас был важен, потому что выполнял свою функцию от которой зависело выживание всей группы. А все потому, что Хасан был стратегом и очень грамотно подобрал членов команды.

Но Сашка… Мало того, что он заставил сосуществовать на одной территории в непосредственном контакте друг с другом существ, чья природная магия противопоставлена одна другой. Мало того, что позволяет околачиваться поблизости этой Молли с её явно нестандартными задатками. Так теперь еще и телепат!

– Босс ждет нас в серверной, – прервал саган не только мои мысли, но сумбурный речевой поток Станислава, который все это время продолжал говорить, не выпуская из своих цепких пальцев мою руку. – И тебя тоже, сокровище ты наше.

Я не отреагировала на сарказм. Вместо этого развернулась и направилась по дорожке в обратный путь, но потом поняла, что понятия не имею, куда идти. Однако тормозить уже было поздно, а потому я, не смотря на отчетливо раздавшийся за спиной смешок, лишь повыше задрала нос и решила идти туда, где находился Сашкин вроде как бы кабинет.

Но дойти не успела. Наш командир собственной персоной очень вовремя появился на дорожке. Обозрел нашу живописную группу, особенно сконцентрировав внимание на моей надутой мордахе, а после быстро двинулся нам на встречу. Я же, наоборот, замедлилась, размышляя, что и как ему скажу. Нужно было не только высказать другу все, что я думала о его сомнительном методе подбора кадров, но и сообщить важную информацию. Причем так, чтобы она не достигла посторонних ушей. Сашке я доверяла, а вот этим «пятнистым» мальчикам – не очень. Точнее, вообще нет.

– Мне надо с тобой поговорить, – заявила я прямо, как только мы поравнялись, не став мудрить.