С праздником, восьмая Марта!

– Почему Мировой Союз на этом языке разговаривает, я точно сказать не берусь – языковедение не входит в мои увлечения. А ваш вопрос насчет войны я, наверное, не совсем правильно понял. Кому же придет в голову между собой воевать, а, особенно, с Россией-матушкой?

Тут я вздыхаю облегченно и наезжаю на номера Первого со всей язвительностью:

– Ну, что, слыхал, фашист номер Первый, убежденный натовец? Все бы вам, американской военщине, из-за пустяков локальные конфликты между мной и номером Восьмым устраивать!

– Простите, профессор, – шепчет понуро номер Первый. – Признаюсь, что сделал поспешные и ошибочные выводы. Очень уж все неожиданно.

– Я, – говорю, – на Марс улетал еще неожиданнее, но товарищам по долгожданной экспедиции нервы не портил из-за того, что здесь тогда по-американски разговаривали.

Постепенно дошли мы до выхода и уткнулись в полуразрушенную бетонную колонну. У самого подножия – маленький "ВазоМиг" из блестящего металла и потемневшая плита с английской надписью.

Номер Первый вытягивается, честь отдает и надпись вслух читает:

– Неизвестному российскому летчику – благодарная Америка.

И я тоже честь отдаю и слезу смахиваю. И при этом чувствую, как сзади кто-то мою свободную от чести руку берет и тихонечко поглаживает.

Идем мы с Мартой дальше рука об руку, забыв о территориальных претензиях, и в прозрачном десятиместном шаре садимся рядом. Но перед тем, как взлететь, я вижу невдалеке знакомое лицо Александровича и зову его с нами.

Много у меня вопросов к Александровичу, даже не знаю, с чего начать.

– Это вы всех космонавтов, – спрашиваю, – таким всемирным праздником встречаете?

И опять морщит лоб задумчивый туамотовец.

– Вообще-то, нет на Земле никаких праздников, потому что и будней нет. А вот кто торжественными встречами увлекается, те, действительно, со всего мира собрались. А те, кто не увлекается, но интересуется, по стереовидению смотрят. Ваш корабль еще двадцать лет назад пространственно-временным локатором засекли и Центральному Правительству в Москву-Петербургскую сообщили. А они сразу всему Союзу объявили, что это и есть та самая, долгожданная экспедиция. Почему долгожданная, я затрудняюсь сказать – история космоплавания не является моим увлечением. Может быть, потому что в Космос давно уже не летает никто, даже на Луне дачные участки забросили. Жизнь на Земле гораздо прекраснее.

Больше мне ничего не удалось узнать. Развернулась под нами плоская зеленая крыша Центра Дискуссий и Конференций, и упал наш шарик, не коснувшись бортов, прямо в центральную лузу. А внутри здания покинул нас заскучавший Александрович, потому что дискуссии и конференции не являются его увлечением.

Но другие энтузиасты нас встретили, выделили помещение, в воздухоплавающие кресла усадили и сказали, что, как только мы отдохнем и соберемся с мыслями, можем сразу приступать к пресс-конференции.

Американцы кресла в кучу сдвинули, пошушукались, и в результате толкает номер Первый заявление:

– Дорогой профессор Супер! Решили мы с коллегами предоставить вам право сделать основной доклад от имени экспедиции, потому что…

Но Бычара до конца не выслушивает и подвергает мою кандидатуру яростной и необъективной критике:

– Никакой он, в натуре, не профессор! По блату в Космос пролез! Знаем мы, каким местом за него голосовали! Это я нефть нашел, а больше там базарить не о чем!

Я ключ-то на двадцать пять дюймов в "Спейсобусе" оставил, а тут и языка лишился от такой клеветы. Но номер Первый за меня горой стоит:

– Стыдно, профессор Би-Чара, поддаваться влиянию псевдонаучной зависти. Я за профессора Супера уверен не по причине его высокого воинского и научного звания, а потому что за двести двадцать лет работы в Космосе не встречал еще специалиста, столь сведущего в космической логике. А вы о своем открытии можете хоть сейчас идти докладывать.

Тут Бычара залился угрозами и вместе с креслом за двери вылетел.

– Спасибо, – говорю, – номер Первый, за оказанное доверие, а главное, за защиту науки от невежества. Только я от доклада отказываюсь и тебе, братан, спешить не советую. Давай, попросим день отдыха и немного оглядимся, осмотримся. Что-то в новой Земле мне не нравится.

– Ты прости меня, братан Супер, – отвечает номер Первый, – но слабоват ты в земной логике. Через день о нас уже забудут все и вернутся к другим увлечениям. А я должен до конца задачу выполнить: доложить о результатах исследований. Так что расслабься, чувачок уважаемый – сам же намедни гнал, что нет на новой Земле ни войн, ни опасностей. Кроме одной: грядущих последствий водородной цивилизации. А вот об этом наколку земелям дать мы просто обязаны.

– Не могу, – говорю, – расслабиться. Мы в России привыкли всегда начеку держаться. Чем светлее праздник, тем тяжелей топор под подушку кладешь. Поэтому я отсюда немедленно сваливаю. А ты, номер Пятый, пойдешь со мной?

– Нет, – отвечает номер Пятый. – Я останусь с командиром, профессор. Я при посадке на Марс сделал очень удачные спектрографии и успел показать их профессору по марсологии. А потом они куда-то пропали. Так я хочу описать их, хотя бы словесно, мировой научной общественности.

– А ты, номер Шестой? Неужели и ты, брат, расслабился?

– Я, брат Супер, опасность прямо задницей чувствую, – отвечает номер Шестой. – Но отсюда не уйду никуда. Я всю жизнь придурком был, так хочу хоть день побыть всемирным героем, невзирая ни на какие опасности.

А номера Восьмого я боюсь даже спрашивать, потому что вижу: остаюсь в одиночестве.

Она сама вдруг к коллегам обращается:

– Вы уж извините выходки профессора Супера. Он у меня всегда такой безалаберный… Пойдем, дорогой, на улицу, прогуляемся…

Встает с кресла, берет меня под руку и шипит на ухо:

– Я тебе, тиран, там скажу все, что думаю!

А на улице народ радостный, веселый, улыбчивый. Кто мимо идет, кто удивленно на настенные стереоэкраны пялится, с которых морда Бычарина про нефть орет, себе королевских почестей требует. Но вскоре морда пополам треснула и в стороны разъехалась. Появился номер Первый и на вполне приличной гражданской фене стал землянам докладывать о высокоразвитом марсианском сообществе и о причинах его деградации. И где всего лишь за какой-то час после посадки нахвататься успел?

Марта вздыхает укоризненно, со мной не разговаривает и даже мороженку с пролетающего мимо подноса не берет. А я беру и вздрагиваю. Не от холодной мороженки вздрагиваю, а от холода понимания.

– Посмотри, Марта, вокруг. Видишь, сколько народу без дела болтается, улыбаются, мороженое жрут? Только почему-то среди них нет ни одного детского ребеночка…

А тут и номер Первый на полуслове разъехался, и вместо него незнакомый мужик образовался.

– К сожалению, дорогие всемирные зрители, нам пришлось прервать пресс-конференцию. Герои долгожданной экспедиции получили в Космосе неизгладимую психическую травму и будут направлены на переориентацию подсознания в Тибетский Коррекционный Центр Индо-Китайской Союзной республики. Те, кто увлекается психофизической коррекцией, следите за сообщениями из Центра.

А через минуту взмыл с крыши молочно-белый шарик с красным крестом и растаял в воздухе.

***

Жизнь на новой Земле, действительно, оказалась беззаботной и счастливой. За зарплату люди не уродуются, на одном месте не засиживаются, с континента на континент переезжают – путешествуют. А если надо чего, жми на кнопочку Электронного Каталога, оно само прилетит, или доставят те, кто увлекается грузовыми перевозками.

Нас с Мартой даже и не искали. И вообще, на следующий день о долгожданной экспедиции забыли начисто, как номер Первый и предсказывал. А мы себе квартирку выбрали, обставили и живем душа в душу, не ссоримся, потому что на этой новой Земле нет и не будет у нас никого, кроме друг друга. У Марты вон еще – пара фотографий стареньких, а у меня – приборчик со спичечный коробок с застывшей Маринкиной благодарностью.

Ну, есть, конечно, проблемы чисто семейные. Когда на улицу вместе идем, переодеваться приходится: или ей мужчиной, или мне женщиной. Иногда из-за этого возникают разногласия. Это, правда, мелкие мелочи. Главное наше затруднение в отсутствии предохранительных средств в Электронном Каталоге. И как мы с Мартой ни осторожничаем, каждый месяц беспокойство испытываем. И как бы ни хотелось нам иметь ребеночка, на новой Земле его просто не вырастить опять же по причине отсутствия такого понятия в Электронном Каталоге. Да и на Тибет могут замести запросто.

А так как мы с Мартой пока не путешествуем, то история двух последних веков стала нашим главным увлечением.

Оказалось, вскоре после экстренного старта "Спейсобуса" покатилась по России волна новых временных экономических трудностей. До того дошло, что даже крапчатым аванс на три дня задержали. Ну, а крапчатым бастовать и голодать по Уставу не положено, так они просто всю братву кремлевскую из Кремля пинками вынесли, Президента из розетки выдернули и перевели в отставку на аккумуляторное питание. Да еще сгоряча генералов своих отметелили, и остались у них одни полковники, поэтому на Всероссийской Линейке крапчатых Президентом единогласно мою Маринку выбрали.

А тут с Марса моя телеграммка подоспела. Маринка, конечно, обрадовалась и объявила о новой эре в энергетике. И крапчатые обрадовались, особенно, на местах: давай электростанции рвать да бензоколонки жечь – на месяц страну без тепла и света оставили. Ну, а потом поднатужились и в рекордные сроки опытную установку собрали. Где не стыковалось – кувалдой осадили, где перекосило – бревна подложили, и пошла светить дешевая энергия сначала по России, а потом и по всему миру. А когда наладили производство экологически-чистых водяных двигателей, произошла в России культурная революция. Сначала люди перестали на каждом шагу в кошельках подсчитывать, потом улыбаться начали и здороваться, а потом до того дошло, что какой-то умник идиому выдумал: "Заходите, гостями будете". И подхватили!

И в считанные месяцы сбылась вековая российская мечта: догнали и перегнали Америку. А следом сбылась мечта всего человечества: зажила Россия, наконец-то, спокойно, достойно и счастливо.

Многие этот небывалый расцвет связывали не только с водородной энергетикой, но и с незаурядной Маринкиной личностью. Дома каждый ее шаг орденом отмечали, за границей каждое выступление – Оскаром. Правда, ордена Маринка не любила носить и, даже будучи избранной Первым Президентом Мирового Союза, только Большим Алмазным Сапогом Почетного Батальона Крапчатых на приемах волосы закалывала из уважения к бывшим соратникам.

Это она, сестренка моя, в Антарктиде водородный реактор поставила, все производства на Земле автоматизировала и создала первую сеть Электронных Каталогов.