С праздником, восьмая Марта!

Ну, и не обошлось без перегибов, конечно, но это уже после Маринки началось.

Какая-то тетка башковитая, вроде той, что на Марсе прячется, написала толстенную книгу, в которой связала Маринкину биографию со всей российской историей. Подчеркнула особо, что и раньше на Руси женщины правили, и обычно их правление Золотым Веком называлось, а мужское правление Золотой Ордой оборачивалось. И в конце, дорогим для всего мира именем прикрывшись, сделала далеко идущие выводы. Мужчины, мол, всегда от своих прямых обязанностей уклонялись в политику, в которой ничего не смыслили, а только воевали, пили и матерились. Да еще, что самое подлое, по ночам к невольницам бегали. А женщины тем временем боролись с экономическими трудностями и, что самое обидное, ни к кому не бегали.

И так, метла архивная, душевно и доходчиво донесла свою крамолу до аудитории, что возненавидели бабы мужиков лютой ненавистью. До того невзлюбили за свои прошлые муки и страдания, что стали все интимные дела исключительно промеж себя справлять. Ну, а мужикам что оставалось делать? Тоже приспособились – помогло проклятое колониальное прошлое. А весь мир, оказывается, давно и без всяких исторических исследований к такому повороту подготовился, только сигнала от лидера ждали.

Так и пришел на непредупрежденную Землю Конец Света. Не наш, долгожданный: мгновенный, кровавый и огненный, а марсианский: благопристойный, счастливый и беззаботный, на века из-за увеличивающейся продолжительности жизни растянутый и поэтому незаметный. И не надо быть профессором в космической логике, чтобы понять: самое лучшее время на Земле мы безнадежно пропустили в Космосе…

Тут я философствовать прекращаю и замечаю с удивлением, что Домашний Ассистент ставит на стол только тарелку с гречневой кашей, а тарелку с овсянкой с ласковым гудением запускает в спальню. Я встаю и иду вслед за овсянкой, чтобы проверить свою догадку. И точно: лежит Мартышечка моя в постели бледная, круги под глазами, обезболивающий кофе попивает и смотрит по стерику утреннюю серию. Я-то ее еще вчера смотрел и перед сном Марте содержание рассказывал: Идэн с Джулией, наконец, снова встретились, а у Круса с Мэйсоном что-то никак не ладится.

– Ну, как? – спрашиваю.

Она улыбается и кивает:

– Все в порядке, милый, обошлось и на этот раз.

Только нет настоящей радости ни в улыбке ее, ни в голосе, а в глаза даже страшно заглядывать.

Но мне подбодрить Марту хочется, поэтому надеваю я свой антиграв-браслет и с улюлюканьем в окно выпрыгиваю. И, зависнув на уровне триста двадцатого этажа, кричу:

– С праздником, Восьмая Марта! Да здравствуют воздушные шарики!

А мимо меня солидная семейная пара пролетает. Одеты строго, в руках свернутые трубочкой компьютеры, на меня смотрят неодобрительно. Сразу видно, что крики под окнами не являются их увлечением. Да и не принято на Земле бурно радоваться, потому что радоваться-то особо нечему – все и так замечательно.

И я им на чистейшем русском, не на современном всемирно-элитном, а на том, ностальгическом, забытом, почти что старославянском, поясняю:

– Ну, что, ковырялки, в натуре, повылупились? У вас-то даже этого праздника не осталось – одни временные физиологические трудности.

И снова в расплывающееся небо, в Космос, во Вселенную ору:

– С праздником, Восьмая Марта! С праздником!