Серебряная пуля. Антология авантюрного рассказа

К сожалению, сам папа с возрастом всё реже оставался трезв. Может, тому виной слишком ранняя кончина моей матушки, а может, политическая нестабильность в мире. Империя трещала по швам, и всё больше планет отходило под знамёна содружества независимых миров. Родитель мой, как истинный «имперец», страшно ярился, топал ногами и грозил кулаком всем предателям и «долбаным инсургентам». Характер его с годами претерпел чудовищные метаморфозы от тихой злости к громогласной агрессивной напористости. Доставалось всем, от слуг до ближайших родственников. Моим старшим братьям повезло. Они вовремя успели покинуть родовое гнездо. А я был ещё слишком юн. Нет, отец не бил меня. Графское достоинство не позволяло ему размахивать кулаками, как простолюдину. Другое дело, если в этом кулаке была зажата шпага. Хозяин замка Плермон с глумливой пьяной усмешкой выхватывал клинок из ножен и, кривляясь, спрашивал:

«Ну что, Анри Четвёртый, покажешь, достоин ли ты называться дворянином?»

Вельможные глупости о том, что надо защищать свою честь древним оружием, всегда вызывали во мне глухое раздражение. В век бластеров и биоронов махать железной палкой казалось мне верхом безумия. Вот только родитель думал по-другому. Он нападал на меня с бешеной яростью и всегда норовил бить по рукам и ногам. Хорошо, что шпаги были спортивными, но и при этом я к концу поединка превращался в стонущую отбивную. Он лупил меня яростно и беспощадно, пока сам от изнеможения не ронял шпагу. А я забивался в дальний угол замка и плакал от унижения и злости. Наука отца не пропала даром. За несколько лет таких упражнений я неплохо овладел фехтованием, и уже сам принялся наносить родителю чувствительные тумаки. Однажды даже перебил ему ключицу. Не знаю, чем бы всё закончилось, но случилась трагедия.

На фуршете в честь именин шестилетнего императора отец перебрал вина и накинулся на хозяина дома, барона Вернона, с кулаками. Тот заявил, что империя отжила своё, а малолетний император слишком глуп, чтобы осуществить необходимые реформы. Получив от родителя в нос, барон потребовал сатисфакции, полагая себя непревзойдённым мастером энергетического клинка. Но я-то знал, кто из ныне живущих дворян действительно настоящий мастер. Барон по глупости потребовал установить заряд оружия на максимум, и в этом была его фатальная ошибка.

Поединок был недолгим. Папаша разделал предателя как Бог черепаху. Присутствующие на празднике дамы ещё не успели завопить, а противник уже распался на несколько обугленных кусков плоти.

Отец отсалютовал шпагой останкам барона и с достоинством отбыл восвояси. Вот только не учёл мстительности семейства Вернон.

Не прошло и дня, как в наш родовой замок угодила двенадцатифутовая плазменная торпеда. Вражеский катер беспрепятственно вошёл в слепую зону, потому что был идентифицирован как планетолёт моего старшего брата.

От величественного сооружения, к строительству которого приложили руки шесть поколений Плермонов, не осталось ничего. Уцелел лишь семейный транспорт в подземных ангарах. А вот люди… люди погибли. Я в одночасье лишился отца и двух братьев, которые на свою беду приехали к нам погостить.

Мне удалось выжить по чистой случайности. Во время взрыва находился в спасательной капсуле. Там у меня был тайник с древними, ещё печатными книгами. Отец не разделял моего увлечения чтением, и однажды в алкогольной ярости сжёг всю библиотеку. Мне посчастливилось спасти лишь десяток любимых фолиантов. В тот злополучный день я с увлечением листал роман Шекспира о двух влюблённых из враждующих родов, когда моя миниатюрная квартирка вздрогнула и накренилась набок, на мгновение пропало освещение. Я активировал шлюз, но не смог выйти наружу. Безрезультатно я взывал о помощи. Никто не отвечал. Коммуникатор молчал. В капсуле имелся сигнальный модуль. Я связался с полицией и попросил разобраться в случившемся. Позже, когда меня отрыли спасатели, я долго не мог поверить своим глазам. Горы серого крошева с клубами чёрного дыма… и больше ничего. Белокаменные башни с остроконечными шпилями, черепичные под старину крыши, обсерватории и резные балконы – превратились в прах. Когда я осознал, что у меня больше нет дома, то зарыдал, как девчонка.

Потом я пытался связаться со старшим братом. И тут меня постиг новый удар. Мой брат – убит. Негодяй, сбросивший торпеду, прибыл на его планетолёте. Помню, как я рычал и грозил кулаком вероломным Вернонам. Я мечтал об одном: уничтожить их всех до единого, извести проклятое семейство под корень.

У меня почти не осталось родственников, денег не было. И хотя у отца лежала немаленькая сумма в одном из имперских банков, я не мог воспользоваться наследством, ибо ещё не достиг возраста двадцати лет. Нашёлся опекун – троюродный дядька. Только я не стал его дожидаться. Продал семейный транспорт и отбыл в Империю. Я намеревался подать жалобу в верховный сенат на преступления Вернонов, но этого не понадобилось. Вспыхнула война. Проклятое семейство оказалось на стороне врага. Теперь я мог уничтожать этих мразей на законных основаниях.

На призывном пункте пожилой майор неодобрительно зыркнул на рукоять энергетического клинка у меня на поясе и вкрадчиво спросил:

– В пиратов пришли поиграть, граф Плермон?

– Я пришёл драться за Империю.

– Драться? – усмехнулся он. – Наверное, сразу в капитаны корвета метите?

– Почему корвета? Я могу командовать любыми судами малого и среднего тоннажа. Вы же видели мой диплом об окончании имперской школы пилотов.

– А командовать, молодой человек, у нас есть кому. А вот солдат и моряков не хватает. Все, знаете ли, рвутся в командиры. Только нам нужны кадровые офицеры, а не мелюзга с дворянскими амбициями.

Увидев на моём лице гнев, примирительно замахал руками:

– Ладно, ладно, граф, не хотел обидеть. Вид у вас боевой, настроены решительно. Командных должностей пока нет, штат укомплектован на шестнадцать секторов. Слетайте в другой департамент, может, чего найдёте. Или вступите в общество «Имперских джентльменов», это как раз по вам. Там вашего дворянского сословия богато собралось. И графы, и маркизы, и бароны, и эти… как их, виконты.

– Что это за общество?

– Пираты! – выпалил майор. Но тут же смутился и поправился: – Хотел сказать, каперы. Император одобрил выдачу каперских патентов. Сейчас война, и захват вражеских грузов нам на пользу. Главный там маркиз Каррамба.

– Каррамба? – удивился я.

– Прозвище, конечно. На самом деле зовут Альфред Кори, но требует, чтобы его величали Каррамбой. Вздорный старик. И, похоже, с большим прибамбахом. Одевается, как корсар из книжек, трубку курит, на плече робот-попугай. Одним словом, кретин.

– И вы меня отправляете к этому кретину?

– Это я так… к слову. Дед своё дело знает. У «содружества» уже вырос большой зуб на него. Даже награду за голову назначили. Попробуйте к нему примкнуть. Там все дворяне.

– На какой планете база этих «джентльменов»?

– Вам повезло. Этот чудак расположился у нас. Город Сузи. Таверна «Сумасшедший краб». Там они гуляют после грабежей… В смысле, после военных операций…

* * *

Названный служакой городок оказался недалеко. Таверна также легко отыскалась. Вид у заведения был престранный, ощущение, что я угодил в пиратский кабак прошлых веков. На стенах деревянные штурвалы, под потолком рыбацкие сети, у дальней стены здоровенный мерцающий серым металлом якорь. Официантки в коротеньких юбочках и тельняшках, на головах треуголки. Длинные столы, стилизованные под дерево, тарелки и высокие кружки также с претензией на древность. А уж многочисленные посетители являли собой настолько дикое костюмированное сборище, что я с трудом сдержал в себе крепкое словцо. Было ощущение, что я попал на маскарад, а не собрание бойцов вспомогательного флота. А ещё сразу же убедился, что с дисциплиной тут далеко не всё в порядке.

Не успел переступить порог, как мне в голову полетел тяжёлый резной табурет. Я пригнулся, и предмет мебели врезался в большое зеркало за моей спиной, которое тут же осыпалось мелкими осколками.

Целились не в меня. Пятеро мужчин в нелепых пёстрых одеждах пытались одолеть юркого блондина, одетого в облегающий чёрный комбинезон с нашивками звёздного флота Империи. Ну, хоть кто-то одет по форме.

А драка шла нешуточная. Противники у блондина были крепкие парни с большими кулаками. Оружия ни у кого не заметил. Наверное, сдают, и это правильно. Не хватало перестрелять друг друга в запале схватки. А вот смельчак действовал, на мой взгляд, не совсем честно. В руке у него был шлем с гребешком – отличительный признак пилотов истребителей. И гребешок этот был заточен до бритвенной остроты. В этом уже убедилось несколько нападающих. Один зажимал порез на предплечье, и судя по обилию крови – весьма глубокий. Другой сидел на полу и громко орал, потому что вояка почти перерубил ему голень. Третий прислонился к столу, держась за рассечённую щеку.

Стоял такой чудовищный шум, что ничего не было слышно. И все же я разобрал чей-то бас:

– Хуго! Принеси парализатор, иначе этот дурак всех покалечит!

Кричал краснорожий старик в нелепой треуголке с перьями, его длинные седые волосы были заплетены в две толстые косицы, в одной из них торчала длинная курительная трубка. Попугай на его плече перетаптывался, разевал клюв и поднимал хохолок. Ты-то мне и нужен, маркиз Каррамба.

Я раздумывал, как удачнее подойти к старику и что сказать, но в этот момент клубок из дерущихся подкатил ко мне. Блондин хорошо дрался. Работал обеими ногами, левой рукой наносил чувствительные удары противникам, а правой, с зажатым в кулаке шлемом, рубил их без всякого сожаления. Брызгала во все стороны кровь, оседали на пол незадачливые драчуны, несколько валялись на полу без признаков сознания. Двое оставшихся с выпученными глазами пытались достать его кулаками, но безуспешно. В какой-то момент блондин в пылу мордобоя налетел на меня, ожёг злым взглядом и с криком «В сторону, щенок!» врезал мне локтем в нос.

Яркая, как вспышка, боль заставила меня отшатнуться. Из обеих ноздрей хлынула кровь. Но вместе с болью я ощутил такую зверскую ярость, что сам не заметил, как сорвал с пояса рукоять энергетического клинка.

Хорошо, что заряд стоял на минимуме.

– Эй, сударь, – прошипел я. – Вам, кажется, надоело жить?

Блондин тем временем покончил со своими противниками. Одному врезал коленом в живот, и когда тот согнулся – вырубил ребром ладони по шее. Другого так лягнул ногой, что тот улетел за соседний столик, сбивая кружки и бутылки.

Удивительно, но в этом немыслимом шуме он меня услышал. Ультрамариновые глаза недобро сощурились:

– Ты что-то прокукарекал, петушок?

Утирая рукавом кровь, я спокойно сказал:

– Я дворянин и не прощаю обид. Вы ударили меня…

– Ударил? – расхохотался блондин. – Я погладил тебя, сынок. А вот сейчас ударю.

– Дантес! – крикнул Каррамба. – Не тронь парня! Он – чужой, не из наших!

В наступившей тишине хохот задиры показался зловещим.

– Хорошо, адмирал! Я не буду его бить. Но за наглость проучу. Я его высеку, ха-ха! Сынок, – обратился он ко мне, – давай ты добровольно снимешь свои бархатные штаны и подставишь зад под мой ремень? В противном случае я срежу их с тебя, как шкурку с персика! И не поручусь, что ненароком не попорчу твою аристократическую шёрстку.

Это было уже слишком. Кровь прилила к лицу. Помнится, отец говорил мне, что все Плермоны, когда им наносят обиду, краснеют словно помидоры, и это, мол, хорошо. Потому что у тех, кто краснеет – кровь приливает не только к лицу, но и к мышцам, сердцу, мозгу. Они активнее, и более способны принять правильное решение в ситуации, когда действовать надо быстро. Так говорил мой родитель, но мне всегда было стыдно пламенеть на публике щеками. От осознания того, что сотня людей сейчас смотрит на мою пунцовую физиономию, моя ярость достигла пика.

Я нажал на кнопку, и из рукояти вылезло длинное жало энергетического клинка.