Человек из пропавшей страны

– Нет, он ментам платить стал. Майор есть там у них такой. Он многих к рукам прибрал. Говорят, меньше запросил, чем наши. Хотели наказать фирмача, но майор силен.

– Тот самый майор? – спросил Фрол.

– Ну да, тот самый. Говорят, против него Москва теперь копает, наверх не отстегивает, недолго ему осталось.

О каком фирмаче и майоре идет речь, Сафаров не понимал и не интересовался. Он подсел ближе к Фролу.

– Я вот что думаю, – начал Сафаров, – мы собираем деньги с продавцов на рынке.

– Ну, – ответил Фрол.

– Кого-то и вылавливать нужно, кто-то прячется, полностью никогда все не собираем. А что если бы нам платил хозяин рынка? За охрану и решение вопросов. Пусть поднимет аренду для всех. И продавцам спокойнее, и нам удобнее.

– А ты с чего вдруг озадачился? – Фрол посмотрел на него с подозрением.

– Думаю, как лучше.

– Кто хозяин рынка знаешь?

– Нет.

– Ну вот и не придумывай. Он никогда нам столько не заплатит. Да и дела эти так не делаются. Поговаривают, будто он охрану нанимает. Думает нас подвинуть. – Фрол недобро засмеялся. – Только у него кишка тонка. Так что делай, Студент, свою работу. Слишком много думать вредно.

– А кто такой Философ? – спросил Сафаров.

– Брат нашего Палладия. Фирмами занимается. Если бы не Палладий, давно бы его прибрали к рукам. Держи пивко, Студент, – он взял бутылку пива себе и вторую передал Сафарову. – Я тут слыхал, что ты людей жалеешь. За дипломатию выступаешь. Мой тебе братский совет: ты не жалей. Они тебя не пожалеют. Будешь дохнуть на улице – никто тебе не поможет. Всем плевать на тебя. На меня. На всех. Самый гнилой на земле – это человек. Продаст друга за тридцать серебренников. Поэтому не жалей никого.

– Да я и не жалею, – задумчиво ответил Сафаров.

– Ну вот и молодец.

В одной из машин заиграла тоскливая музыка.

Фрол на закате уехал и увез с собой девушек, а остальные жгли костер и слушали истории, которые никак не кончались. Глубокой ночью случился инцидент. Одному не понравилось, как другой на него посмотрел. Слово за слово, схватились за стволы. Мужики постарше обоих повалили на землю и отобрали оружие. Те отошли в темноту и продолжили на кулаках, после чего пропали. Потом выяснилось, что один утопил другого в озере, а сам подался в бега.

Глава 23. Военкомат

Октябрь 93-го. Подошло время ехать на призывную комиссию в районный военкомат. Исполнилось восемнадцать – будь добр пройти последний медосмотр и отбыть в воинскую часть. Сафаров покрутил в руках измятую повестку, которую передала ему мать, сел в автобус и отправился в районный центр. Пребывая в отличном расположении духа, он предвкушал легкую прогулку. В отличие от многих других ребят его возраста, растерянных и попавших в лапы военкомата, Сафаров знал, что нужно делать. С одной стороны, ему хотелось послужить. Этого он не боялся. В армии не так страшно, как некоторым кажется, а его отец исправно травил байки о веселой армейской жизни. А уж если послужить, то в десанте, не меньше. Но деньги зарабатывать он тоже хотел. Купить машину, квартиру, поднять собственный бизнес. Он решил договорится об отсрочке, “раскрутиться”, пока есть такая возможность, а потом и послужить можно.

Прибыв в районный поселок поздно вечером, Сафаров провел ночь на автовокзале, а утром смело вошел в обветшалое здание военкомата, где уже через несколько минут стоял в одних трусах вместе с остальными призывниками, проходя медкомиссию. Да, думал он, унижение начинается с военкомата. Ты стоишь в одних трусах перед одетыми мужчинами и женщинами, словно товар перед отправкой заказчику, ходишь босиком по грязному полу, по которому те, кто выше статусом, ходят в обуви. Но с другой стороны – без унижения не построить армию. Человека нужно сломать перед тем как отдавать ему приказы. Сафаров подмигнул одному призывнику, который имел самый запуганный вид. Бледный и худой. Сегодня унижают тебя, а завтра унижаешь ты, кого сможешь, конечно. Жену, ребенка, новобранца или кого-нибудь, кто слабее тебя. Круговорот получается какой-то. Наконец Сафаров зашел к хирургу, который бросил на него беглый взгляд и, вяло шевеля языком, спросил:

– Жалобы по моей части есть?

– Есть предложение, – с ходу заявил Сафаров, смотря на него сверху вниз. – Мне нужна отсрочка на три года.

Доктор, лет тридцати, слегка лохматый, с характерными признаками похмельного синдрома, посмотрел на него более внимательно. В кабинете кроме них никого больше не было.

– Что за предложение? – хирург воспарил духом.

Сафаров назвал сумму. Доктор посмотрел куда-то в угол, где висела раковина, затем задумчиво почесал подбородок.

– Ну-ка, встань ровно.

Марат встал.

– А зачем тебе отсрочка? Давай сразу “белый” билет получишь! Плоскостопие у тебя!

– Оно реально что-ли у меня есть?

– Ну ты же не хочешь служить?

– Хочу, но через три года.

– Надо было в институт поступать.

– Времени нет, понимаете, доктор, у меня бизнес. А потом мне нужно в десант.

– Если мы тебе сейчас что-нибудь напишем, то в десант тебя точно не возьмут. Даже через три года.

– Ладно. Делайте, как знаете, я с этим потом разберусь. Как передать деньги?

Они договорились о сделке. Все оказалось даже проще, чем он думал. В этой системе Сафаров понял одну важную вещь: нужно знать, кому занести и сколько. Так можно решить любой вопрос без очередей и волокиты. Словно в сумерках закулисья Марат нащупал нужный и важный трос, о котором еще не знают люди его возраста. Трос, который упрощает жизнь. Назад он ехал с ощущением душевного подъема и некоей безграничной свободы. Жизнь открывалась ему с новых, неизведанных сторон, о которых ни родители, ни школа не повествовали. Ну кому плохо от взятки доктору? Всем только хорошо. А когда всем хорошо, то почему это плохо?

На обратном пути он не стал заезжать к родителям, отправившись автобусом до Чирупинска.

Глава 24. У Палладия

Когда Сафаров прибыл в Чирупинск, был уже вечер. Выйдя из автобуса, он отправился в спортзал, чтобы немного потренироваться в одиночестве, перед тем как идти домой к Ленке. Подойдя к подвалу, он увидел Краба и Француза. Они торопились.

– Хорошо, что пришел. Поехали с нами, – бросил ему через плечо Сергей, садясь в машину. Сафаров запрыгнул на заднее сиденье, и они покатили.

Они оказались в элитном пригородном поселке, когда почти стемнело. В поселке всюду высились трехэтажные коттеджи, заборы, выложенные кирпичом, кованые ограды из вороненой стали. Ворота одного из таких “дворцов” отворились, и машина закатила в освещенный двор, местами асфальтированный, а местами выложенный диким камнем. В центре двора красовался фонтан с фигурой девушки, держащей кувшин, из которого лилась вода. Рядом с воротами стоял приземистый домик охраны, из которого вышли трое в кожаных куртках и закурили. Их лица осветило пламя зажигалок. Во дворе на белой деревянной скамейке уже скучал Глухарь. Увидев своих, он весело махнул рукой. Сафаров, Лысый и Француз присели рядом.

– Что за "перец" здесь живет? – Сафаров кивнул на дом.

– Палладий живет. Здесь наш общак. Мы вообще-то все под Палладием ходим. Он тут самый крутой, весь район держит и с другими районами в договоре, – ответил Краб.

– Как у воров в законе система?

– Ну, типа того. Только наш старых авторитетов не признает.

В это время из просторного дома вышел Фрол и скомандовал:

– Бригада, все в дом!

– Пошли, Студент, кажись дело новое предстоит, – подбодрил его Лысый. Их провели направо от широкого главного входа в просторную столовую. На стол накрывала молчаливая пожилая женщина в старинном кружевном фартуке. Кормили по-царски. Мясо, пироги, импортная водка.

За столом Фрол объяснил суть дела. На трубопрокатном заводе зарплату выдали туалетной бумагой. Десять вагонов. Из-за нарушенных экономических связей, завод бартером менял свою продукцию на товары народного потребления. Все предприятия так делали. Бумагу планировали раздать работникам, чтобы они шли на рынок и продавали населению за наличные. Схема проста до безобразия. Однако объявился некий ушлый человечек с фамилией Савельев и убедил, что продаст бумагу оптом и разом рассчитается с работниками. Всем показалось удобно. Ударили по рукам, вагоны погнали в Молдавию, через неделю делец появился и отдал 10 процентов от суммы сделки в долларах, а после пропал. Ни денег, ни туалетной бумаги. Случайно его нашли в Москве, сообщили в милицию, а те разбираться отказались. После этого пришли к Палладию, потому что завод отстегивал ему за решение спорных вопросов. Палладий вызвал Фрола, а тот решил срочно выезжать.