Человек из пропавшей страны

– Как дела? – спросил он.

Она не ответила.

– На что ты обиделась?

– Ты вернулся на прежнюю работу? – спросила она.

– Зачем?

– Ясно.

– Что тебе ясно?

– С тобой все ясно, – Ленка отвела глаза.

– Ты со мной только из-за денег? – спросил он.

Ленка закатила глаза, почесала лоб, посмотрела искоса на Сафарова и ответила:

– Нет, не только! Но деньги – это важно! Зачем вообще нужен мужчина, если у него нет денег?! Посмотри вокруг. Все зарабатывают. Вон, все мои подруги на рынке стоят, бросили свои заводы, отморозили себе все на свете, но зарабатывают! У тебя была хорошая работа. Ты же хорошо получал. Зачем ты ушел? Мне ничего от тебя не нужно! Ничего! Только благодарности! А ты…

Сафаров молчал и смотрел на нее. Она продолжала:

– Мужчина должен добывать и нести все в дом, одевать женщину, обувать! Вы все хотите, чтобы женщина выглядела красиво, статусно, но для этого нужны деньги! Прически, украшения, меха! Красота очень дорого стоит! И вообще, настоящий мужчина никогда бы не позволил своей женщине горбатиться на холодном рынке за копейки…

Она все говорила и говорила, а он смотрел на нее, словно хотел надолго запомнить ее лицо, ее глаза, ее забавно кивающий носик, ее гордо поднятую голову. Он прощался с ней, не говоря ей ни слова. Может Сафаров и поступает, как последняя сволочь, но он встал, прошел мимо нее, открыл шкаф, побросал вещи в спортивную сумку и обернулся на выходе. Она стояла в дверном проеме кухни, глядя перед собой в пустоту.

– Прости, – сказал он.

– Уходишь? Бежишь? Мое мнение для тебя ничего не значит? Ну и катись отсюда, козел! Так и знала, что ты не мужик!

Он вышел на улицу, вдохнул холодный воздух, расправил плечи и зашагал прочь. В голове еще звучали ее последние слова, словно гвозди, крепко вбитые в гроб их недолгой любви. Вбитые нежной женской рукой. Все вышло как-то сумбурно. Когда-то он поверил женским слезам. В тот самый вечер, за столиком Роситты. Он посчитал их искренними и однозначными. Слезы были в ее глазах, когда она хотела быть с ним, как с человеком, а не кошельком для безбедной жизни. И он тогда решил, что слезы – это истина. А это были всего лишь слезы.

Глава 32. Подруги

Спустя неделю Катюха зашла проведать Ленку. Стряхнув с воротника потертого пальто пушистый снег, она разделась в прихожей, и румяная от холода прошла на кухню. Все-таки маленькие советские кухоньки располагали к близкому задушевному разговору.

Пряча от подруги безучастный взгляд, Ленка накрыла на стол.

– Ай-ай-ай, мать, да ты вся осунулася, – растягивая гласные, пропела Катюха и хлопнула себя по бедру. – Нельзя так убиваться то по мужикам!

– Да я и не убиваюсь, – бесцветным голосом произнесла Ленка. – Жизнь… просто… гадкая пошла.

– Гадкая? Ну-ну. Я смотрю, ты прикупилася. Шубка новая, телевизор, золотишко, платья вон висят. И вот это, – Катюха показала на колечко у Ленки.

Та вдруг смущенно улыбнулась:

– Настоящее. Бриллиант.

Катерина прищурилась, села по-хозяйски за столом и произнесла:

– А ну-ка, давай-ка рассказывай все, как есть. Что-то в этой белиберде не сходится.

И Ленка подробно рассказала о знакомстве с Сафаровым и недолгой совместной жизни в течение трех месяцев. Только соврала, якобы он работал охранником важной персоны, поэтому и получал хорошие деньги.

– Дай-ка я курну чутка, – Катюха накинула пальто и вышла на балкон, чтобы собраться с мыслями. Из зала потянуло сигаретным дымком. Вернулась она через пару минут и опять застала Ленку в слезах.

– Э, мать, брось ты это. Ну ушел мужик от тебя, не ты первая, не ты последняя. Будет у тебя еще, девка ты видная. Но вот как подруга твоя, отругать тебя хочу. Если бы мне хоть кто-нибудь "брюлик" в оправе из белого золота подарил, я бы на него всю жизнь молилась. Даже не знаю, чего тебе не хватало. Ну откуда ты взяла, что он стал бы меньше зарабатывать? Ну и пускай курьер. Смотря у кого он курьер! Ты это хоть выяснила?

Ленка замотала головой:

– Нет. Я сама не знаю, что на меня нашло. С ним что-то случилось. Он из Москвы приехал сам не свой. И отпустить его пытаюсь, но не могу. Не выходит он у меня из головы, – она шмыгнула носом.

– А вот этого не надо – не выходит из головы, – строго сказала Катерина. – Любил бы – не ушел бы! Мужик теперь мелкий пошел, ради женщины страдать не готов ни сколечко. Да и молодой он больно. Мальчик еще. Да не реви ты.

– Я хочу его вернуть, что мне делать? – Ленка посмотрела на подругу красными от плача глазами.

– Не знаю. Подумай еще хорошенько, как следует, нужно оно тебе или нет. Должна же быть у тебя обыкновенная женская гордость. Ты же не подстилка какая-то.

– Я всю неделю думала. Я уже пожалела сто раз, что отпустила. Он ведь не хотел уходить, я это чувствовала. Не хотел. Дура я, дура! Сколько можно такой быть! – сокрушалась Ленка.

– У тебя есть выпить? Рюмочку, горло промочить, – спросила Катюха.

Налили водки, опрокинули. Разыгрался аппетит, стали закусывать. Накатили еще.

– Сейчас мигом придумаем, как твоего “золотого” вернуть, – крякнула Катюха, занюхивая кружком колбасы. – Он ведь у тебя молодой. А молодой мужик – это пластилин в бабьих руках. Что хочешь из него слепить можно. Так вот слушай, я своего Никитку так вернула – сказала, что беременна от него. Самый верный способ. Найди этого своего охламона и со слезой признайся, что беременна от него уже третий месяц.

– И что? А живот у меня где? – возразила Ленка.

– Живот на третьем месяце еще не видно.

– Но он же должен расти.

– Мать, ну ты совсем не фантазируешь. Потом скажи, мол, стало плохо, вызвала скорую, вышел выкидыш. Делов то. Глядишь, к тому времени и по-настоящему от него залетишь. Спираль убери и все.

– Не складно все как-то, – посетовала Ленка тихим голосом.

– А Кирилла я как вернула, ой мать, просто хохма! Разладилось у нас, он к маме своей придурошной уехал. Я психанула и в Симферополь по путевке скаталась. Случился у меня там один рыженький, Николаша. Прилетаю домой – мать честна – месячных нет! Так и эдак – нету! А потом-то думаю – Кирилл то у меня тоже рыжий, весь причем, с ног до головы рыжий. Я ему – нате вам новость! Кирилл Сергеич, а вы отец! На совесть надавила, он и вернулся. Правда через два года снова ушел, но признал ребенка своим, до 18 лет исправно алименты платил. А что, у нас вон полстраны не своих воспитывает! Тут главное взять ситуацию в свои руки, не бояться и виноватым всегда делать мужика! Тогда у него мозги совсем не работают.

– Не знаю, – Ленка пожала плечами.

– Да ты не раскисай, выход всегда найдется. Есть у меня одна хорошая знакомая. Заведующей столовой в школе работает. Мы с ней продукты тачками каждый месяц с черного хода таскаем. Государство обворовываем потихоньку. – Катюха хихикнула, налила себе еще рюмку, залпом выпила и, морщась, продолжила. – Она ворожит, привороты разные наговаривает. Так мы этого твоего через нее охмурим – придет как миленький. Это она мне моего Федьку со свету сжила. Ушел от меня к какой-то козе, а я его взяла и прокляла. Да еще сделала так, чтобы у него по мужской части ничего не работало. С козой расписной у Федьки ничего не вышло, а потом узнала от подруг, что помер Федор. Так ему и надо! Если твой не придет, мы его того – со свету сживем. Полгодика и нет его. Пусть знает – женщину обижать нельзя.

Ленка молча слушала, а на душе легче не становилось. Только слезы высохли, а липкая пустота осталась. Не везет на сердечном фронте, это факт. Что в ней не так? Почему у других все по-другому? Она не хотела, как Катерина, жить с десятью мужиками, а в итоге остаться одна. Хочется одного, надежного и с деньгами, порядочного, солидного, не старого, красивого. Да где сейчас такого найдешь?

А на следующий день после работы она нашла в почтовом ящике письмо. Ленка торопливо разделась в прихожей, включила свет в комнате и рассмотрела конверт: от Светланы Лавочкиной из Младогорска. Для Сафарова. Кто она такая? Зачем он дал ей этот адрес? Понимая только то, что письмо не для нее, Ленка подержала конверт над паром кастрюльки и затем аккуратно открыла. Клеевой слой советских конвертов от горячего пара размягчался и позволял незаметно открывать письма и затем снова заклеивать, как ни в чем не бывало. Специальная технология. Вместе с письмом из конверта выпала цветная фотография юной миловидной девушки в полный рост.

Смешная синяя блузка в мелкий горошек, брючки, наивный влюбленный взгляд, жидковатые реснички, по-детски румяные щечки, каскад подкрученных черных волос. Девушка неуверенно позировала на фоне розоватой колонны в каком-то здании, стараясь подражать модным журналам. Вид слегка полноватой фигуры вызывал у стройной Ленки приятное чувство превосходства.