Человек из пропавшей страны

– Расскажи.

– Я уже забыл. И он не интересен девочкам.

– Так не бывает.

– Бывает, маленькая, бывает.

– Не называй меня маленькой, а то обижусь, – она притворно надулась.

В тусклом свете торшера ее лицо стало загадочным, глубоким, обезоруживающим. Потрясающе красивым. Как же много на свете красивых женщин!

– Хорошо, маленькая, завтра купим.

Они купили платье, туфли, сумочку, золотую цепочку, браслет. И еще колечко с небольшим, но настоящим бриллиантом. Бриллиантов не было ни у ее матери, ни у бабки, ни вообще в роду у кого-нибудь. У Ленки от счастья кружилась голова. Надев колечко, она почувствовала, что выросла на несколько сантиметров; осанка выпрямилась, подбородок приподнялся и походка стала грациозной. С ума сойти, как менялась ее жизнь!

Глава 30. Роман Эрастович Философ

На следующее утро Сафаров искал фабрику химчистки, где была назначена встреча с Романом Эрастовичем. Ноябрь сметал последние листья с деревьев, загоняя людей с некогда оживленных улиц в тепло помещений. Мерзли коты на улице, мерзли голуби, мерзли торопливые люди и вездесущие торговцы. Спрашивая у редких прохожих, где эта самая фабрика, Сафаров, наконец, добрался до нужного места.

Перед ним предстало небольшое одноэтажное здание. Со стен кусками отваливалась штукатурка из-за воровства цемента на стадии строительства, шифер на крыше напоминал черепицу, железная лестница перед входом прогнила и скрипела под ногами, асфальт во дворе вспучился, отдав часть своей территории грязным лужам, подернутым радужными масляными пятнами. Во дворе фабрики лежала груда металлолома, рядом с которой курили рабочие в испачканных касках. Марат вошел в здание. Пол в помещении сохранился лишь небольшими островками, а люди ходили по засыпанному мусором бетону. Фабрика, несмотря на облик, еще работала.

Роман Эрастович сидел в небольшой комнатушке, куда впритык помещалось два стола и шкаф. На столе красовалось чудо техники – персональный компьютер IBM и матричный принтер. В то время лазерные принтеры только начинали поступать в страну, организации массово закупали первые персональные компьютеры, а до эры сотовых телефонов еще оставалось пару лет.

Марат уже знал, что Роман Эрастович – это и есть старший брат Палладия по кличке Философ. Хотя ничего философского в его внешности не было. Типичный предпенсионный мужик с брюшком, начальничек среднего звена, в сером свитере и джинсах с высокой талией. Роман Эрастович махнул рукой в знак приветствия и продолжил печатать на компьютере.

– Чаю хочешь? Возьми чайник, набери воды в конце коридора. Отопление срезали к чертям, спасаемся электричеством.

Марат набрал ледяной воды из крана, подключил чайник к розетке, поставив его прямо на подоконник. На потолке чернела плесень, а в щель окна задувал ветер. Сафаров присел на краешек холодного стула. Перед ним на старом лакированном столе врассыпную лежали какие-то цветные бланки с надписью “ваучер”.

– Я до этого дня и не знал, что есть такие фабрики химчистки, – усмехнулся Сафаров.

– Есть, – ответил Философ, не отрываясь от монитора. – То же самое, что обычная химчистка, только работает в крупных масштабах. Заказчики – больницы, дома отдыха, тюрьмы и прочее.

– Вы здесь начальник?

– Я ее купил.

– Как это? – искренне удивился Сафаров.

Советское воспитание заложило в него категорическую неприязнь к заводовладельцам и буржуям, ведь в правильной стране все должно принадлежать народу и государству. Разве могло быть по-другому? Разве может здравомыслящий человек, а не нравственный урод, позволить себе какими-то бумажками приобрести достояние народа? Как некогда насмехался в своем стихотворении над буржуями и вообще американцами Маршак: "Мистер Твистер, бывший министр… владелец заводов, газет, пароходов…" Но теперь перед Сафаровым сидел человек, посмевший купить целую фабрику! С рабочими и зданиями, куда вложен труд не одного поколения! Марат отвел взгляд, пребывая в состоянии полной растерянности. Его воспитали именно так. Ему не сказали, что частная собственность лежит в основе экономики большинства стран мира.

– Все имеет свою цену, – Роман Эрастович повернулся к нему. – Вот ты смотришь на эти стены и думаешь, что тебе никогда не купить ничего подобного. Стоит заоблачных денег. Все так думают. Идеология приучила нас, вбила нам в голову. Именно идеология.

Чайник закипел. Роман Эрастович ловко насыпал заварки прямо в стаканы и залил кипятком.

– Я пью без сахара, так что извини, сахар возьми у работниц, дальше по коридору. Так, на чем мы остановились? На мышлении большинства. Хотя не важно. Сейчас другое время. Можно купить абсолютно все. Фабрику, город, страну. Я сейчас рассуждаю чисто гипотетически.

– Это как-то неправильно, – пробормотал Сафаров.

– Понимаю. Время ломать стереотипы. Или разбивать догмы.

– Любовь и дружбу не купить, – как-то рассеянно заметил Сафаров.

Роман Эрастович хитро подмигнул и подвинул гостю чай в граненом стакане с подстаканником.

– Грейся чайком. И ежу понятно – купить можно далеко не все. Но сейчас речь не о понятиях и значениях. На данном этапе важнее дружбы и любви – преданность. А ее купить практически ничего не стоит. Стоит только денег. Человек за деньги сделает что угодно. И будет предан в страхе потерять доходный источник. Это несколько хуже, чем принципиальная преданность, но зато не эксклюзивно. Ладно, я позвал тебя, чтобы предложить поработать со мной.

– Кем?

– Помощником.

– И чем вы занимаетесь? Вашей фабрикой химчистки?

– Она моя всего неделю. Тут вложения нужны. В порядок привести, реорганизовать. Ищу толкового управляющего, но тебе предстоит заниматься не этим. Пока ты будешь моим курьером. Сейчас открылись новые возможности для бизнеса. Серьезного бизнеса. Я держу нос по ветру и вижу много интересного. Будешь при мне – будешь при деньгах.

– Серьезно? – Сафаров засмеялся. – Вы предлагаете мне опуститься до курьера?

Роман Эрастович посмотрел на Сафарова и улыбнулся.

– Ну почему же опуститься? А где ты сейчас? Высоко взлетел? Не торопись и хорошенько подумай. Какое будущее у тебя? То, что вы делаете, называется рэкет, организованная преступная деятельность. Тебя либо убьют, либо посадят. Беспредел не продлится долго, поверь мне. Стране это не выгодно. Страна хочет развиваться. Но… в тебе есть что-то такое, – Роман Эрастович, прищурившись, щелкнул пальцами. – А я могу тебя вытащить и научить кое-чему. Зарабатывать можно и по-другому.

– Да я так-то предлагал Палладию заняться легальным обналом.

– Он не любит такие сложности, – Роман Эрастович махнул рукой. – Он действует просто: наехал и отобрал. А здесь мозги нужно включать.

– Тогда в чем суть вашего метода? – спросил Марат.

– Постепенно расскажу.

Они оба с прихлебыванием пили горячий чай. За окном во двор заехал трактор с гремящей тележкой. В него краном стали грузить металлолом.

– Роман Эрастович, – в дверном проеме появилась запыленная физиономия рабочего. – В вашем кабинете мы не знаем, как делать. Где и что поставить – не вкурим.

– Сейчас, – ответил Роман Эрастович и рабочий исчез.

– Мой кабинет в другом крыле здания, – сказал он Сафарову. – Там ремонт. Здесь я временно перебиваюсь. Ну так что, ты согласен на предложение? Смотри, долго не думай, место вакантное.

– Мне нужно некоторое время.

– Ладно, ты посиди тут, – Роман Эрастович вышел.

Марат допил свой чай и вышел во двор фабрики. Снаружи тарахтел трактор, работал кран, стропальщики, матерясь, цепляли тросы, дул холодный ветер, а небо затянули тяжелые облака. Еще чуть-чуть и пойдет снег. Мимо, совершенно не вписываясь в окружающую грязь и слякоть, прошла женщина в дорогой курточке с мехом на вороте и бордовых сапожках. Пробежала стая собак, виляя хвостами. Одна из-них подошла к Сафарову и ткнулась мокрым носом в руку. Стайка воробьев спешила по своим делам. По дороге с шумом неслись грузовики. Бабка в старом зеленом пальто ковыляла на нетвердых ногах по тротуару, волоча за собой тележку, сделанную из детской коляски. Бомж неподалеку собирал бутылки, чтобы сдать и купить себе выпить. Город жил, город дышал, город трудился. И не знал, что в этот миг решалась судьба человека.

Хотя что тут решать? Марат хотел уйти из рэкета, только не знал куда и как. Предложение Романа Эрастовича оказалось тем самым выходом. Ничего придумывать не нужно, только воспользоваться готовой ситуацией. “Буржуй”, – подумал он про Философа. Странно все как-то. Все кувырком, впотьмах и без ориентиров. Странно, но не страшно. Сафаров привыкал к новой реальности. Его захватывало неизвестное, увлекало в тайные дали, в причудливые миры, где нет места прежним иллюзиям, а вокруг многообразный калейдоскоп суеты и бытия, где он имел право на мнение, на голос, на суждение. “Если про “нерушимый союз” нам врали, может и про буржуев – тоже неправда? Может хватит жить прошлым и тянуть на себя истлевшее одеяло?”

Марат вернулся в помещение. Роман Эрастович уже сидел в кабинете, складывал ваучеры стопками и складывал в железный сейф. Перед ним лежал большой желтый бумажный пакет.

– Подумал? – спросил он.