Королева. Выжить и не свихнуться

– Леди Дадли, я не уверена, что мне надо знать такие подробности!

Но, кажется, жена Роберта меня не слышала, впав в состояние, когда из нее потоком лились воспоминания, облеченные в слова.

– Через год мы сыграли свадьбу. Я знала, что это был неравный брак. Да, мой отец богат, но я – лишь дочь простого сквайра. А Роберт… Пусть Роберт был третьим сыном в семье, но его отец – герцог Нортумберлендский, который при Эдуарде практически правил страной. Тогда мне казалось, что это неважно. Я безумно любила своего мужа и знала, что, кроме Роберта, мне не нужен никто другой. Я старалась быть хорошей женой, исполнять любые его желания. Мы жили в центре Лондона, во дворце Сомерсет Хаус, пока…

Затем, кажется, случилась я. Нет, оказалось, я случилась значительно позже…

– Пока не умер Эдуард, и королевой стала Мария. Джон Дадли пытался ее уничтожить, чтобы посадить на трон Джейн Грей. Он приказал Роберту догнать и убить Марию. Роберт ее не нашел… Зато их нашли войска будущей королевы! Отец и все братья Дадли были схвачены. Их посадили в Тауэр. Вскоре Джона Дадли казнили за государственную измену, но королева, продержав его сыновей в заточении полтора года, все же смилостивилась и выпустила их на свободу.

При упоминании Тауэра я непроизвольно поежилась. Со мной это происходило всегда, когда на глаза попадалась серая, увенчанная башнями крепость на берегу Темзы.

– Это было тяжелое время, – Эми смотрела на меня и уже не стеснялась вытирать слезы, текущие по щекам.

Я молчала, позволяя ей выговориться. К удивлению, мне оказалось мало что известно о Роберте, а леди Дадли с готовностью восполняла пробелы.

– Но вы ведь и сами знаете, ваше величество! Вас заключили в Тауэр одновременно с ним, – тут она бросила на меня испуганный взгляд. – Умоляю, простите!.. Я не хотела будить тяжелые воспоминания.

– Продолжайте, леди Дадли! – вздохнула я. – Воспоминания всегда со мной, спят они или нет.

При мыслях о Тауэре, в котором за последнюю четверть века казнили трех английских королев, во мне просыпался затравленный зверь, заточенный в клетку. Пусть золотую, пусть за ним ухаживают, но от свободы и смерти его отделял лишь шаг. Это чувство постоянно жило внутри, иногда скручиваясь в животе в тугой узел страха, отчего хотелось выть и лезть на стенку. А еще – выжить любой ценой.

– Я навещала мужа так часто, сколько мне позволяли, – тем временем продолжала Эми. – Из Сомерсет Хауса, отнятого королевой Марией, мы переехали в дом в Кембервилле, который принадлежал моей мачехе. Наконец, к моему счастью, Роберта выпустили. Но Тауэр и смерть отца изменили моего мужа… Его брат Джон заболел и умер у него на руках через три дня после освобождения. Роберт стал другим. Повзрослел и… Понял, что от расположения королевы зависит не только его благополучие, но и жизнь. Простите, ваше величество!

– Прекратите уже извиняться! – поморщилась я. – И рассказывайте дальше, леди Дадли.

– Мы были разорены. Все имущество отобрали, так как семью Дадли считали виновной в государственной измене. Роберт лишился места при дворе, которое раньше приносило ему постоянный доход. Из Лондона мы вернулись домой. Вернее, даже дома у нас не осталось!.. Мы жили у моей мачехи.

Я могла себе представить, что это означало для блестящего и умного придворного – оказаться в роли бедного родственника, государственного изменника, лишь милостью королевы выпущенного из тюрьмы!

– Но она не собиралась содержать нас вечно. Роберту пришлось работать в поле, но он не был рожден для такой участи. Вскоре королева разрешила его старшему брату получить часть земель в наследство, а младший выгодно женился… Они помогали нам первое время, пока я не получила от матери земли в Норфолке. Правда, на них не было дома, поэтому меня приютили друзья, а Роберт… Он ушел на войну. Отправился во Францию вместе со своими братьями.

А я и не знала, что он воевал!

– Это была военная кампания короля Филиппа. Братья думали, что вернутся домой с победой, но Англия потеряла порт Кале, а вместе с ним – тысячи жизней наших солдат.

Да, насчет этого была в курсе. К Франции отошли земли, принадлежавшие нам с середины XIV века, которые давали вполне резонный повод добавлять к титулу монарха еще и то, что он не только король Англии и Ирландии, но и Франции.

– При осаде Сент-Квентина погиб Генри, – продолжала Эми. – Роберт и Амбруаз вернулись домой целыми и невредимыми. Слава об их военных деяниях дошла до королевы, и она сняла запрет на наследование имущества. Кошмар, в котором мы жили последние годы, закончился. Нам удалось расплатиться с долгами, а Роберт отправился ко двору королевы, решив во что бы то ни стало вернуть себе былой почет и уважение.

– Эми, но почему же вы не поехали вместе с ним?

– Из-за земель, которые достались Роберту. Ими должен был кто-то управлять! У мужа не хватало времени, ведь он получил высокую должность при дворе… К тому же у нас не было своего дома. Мне пришлось подыскивать поместье, которое могло бы ему понравиться. Он хотел, чтобы оно было достаточно просторным, и мы могли принимать королеву со свитой в ее летние Прогрессы. Ведь это такая честь!..

– Нашли ли вы дом, леди Дадли? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Кажется, Эми отнюдь не радовало положение ее мужа при дворе.

– Да, ваше величество! Но оказалось, это все зря! Он больше не хочет жить со мной. Роберт поставил меня в известность, что подает на развод.

– Для этого должна быть веская причина, леди Дадли! – холодно ответила я. – Вы ведь знаете, что церковный суд не примет во внимание заявление вашего мужа, что он полюбил другую. Кем бы она ни была!

Королевой Англии, например.

– Он назвал причину, – женщина покачала головой, – которая и прозвучит во время разбирательства. Хоть я и понимаю, что он уходит из-за другого.

Цвет ее бледного лица походил на серый тон камней крепостных стен Тауэра.

– Леди Дадли, что именно указал в документах ваш муж? – поторопила я, потому что Эми, казалось, выпадала из времени и пространства, проваливаясь в другое измерение, в котором Роберт вовсе не собирался ее покидать.

– Я не могу родить ему ребенка. Мой муж вырос в большой семье и всегда мечтал, что у нас будет много детей. Ему нужен наследник!

Тут она глубоко вздохнула, а затем и вовсе принялась оседать, пока не упала к моим ногам, и, кажется, вовсе не с целью поцеловать носки моих туфель.

– Леди Дадли, сейчас же поднимайтесь! – испугалась я, вскочив на ноги.

Эми не шевелилась.

Я опустилась рядом, коснувшись ее плеча, затем повернула странно обмякшее тело. Женщина была без сознания.

***

Кажется, скоро мне выдадут абонемент на посещение болезненной четы Дадли!

Пока Нонниус хлопотал над Эми, которую уложили на кушетку в одной из гостевых комнат, я дожидалась вердикта в другой. Фрейлины за большим столом вышивали. Я последовала их примеру, понадеявшись успокоить нервы. Вместо этого порядком исколола себе пальцы. Средневековая женщина из меня выходила так себе, на троечку… Решив не позориться, откинула вышивку и занялась отчетами, которые прислал Уильям.

Из них следовало, что оштрафованных за посещение католических месс в городе оказалось мало. Отметили несколько случаев, которые, я надеялась, не перерастут в привычку, потому что после третьего штрафа грозило тюремное заключение.

Вскоре доложили, что за дверью дожидается лорд Дадли, за которым давно уже приказала послать. Услышав о том, что случилось с Эми, он растерянно потер лоб здоровой рукой.

– Я могу к ней зайти?

Покачала головой. Пусть ждет, пока не появится врач.

– Лорд Дадли, однажды вы упомянули, что ваша жена тяжело больна, – произнесла я, все еще не решив, как с ним держаться. Дружески или же отстраненно-холодно, как в последнее время? – Сегодня во время личной аудиенции она упала в обморок. Это может быть связано с проблемами ее здоровья?

– Эми попросту излишне чувствительна, ваше величество, – ответил он столь же вежливым тоном, от которого внутри меня похолодело.

Я заметила его красноречивый, который он бросил взгляд в сторону моих фрейлин. Но вместо того, чтобы остаться с ним наедине, лишь пожала плечами:

– Им можно доверять, лорд Дадли! Сказанное здесь не выйдет за стены этой комнаты. Чем больна ваша жена?

– Иногда у нее случаются приступы слабости, из-за которых Эми не в состоянии встать с кровати. Этой зимой она почти не выходила из дома.

– Откуда вы знаете, если вы ее ни разу не навещали? – не удержалась от ехидства.

– Я был в Норфолке в марте, – спокойно ответил он и вежливо поклонился.

Ах, ну да! Он уезжал на пять дней, во время которых я жутко скучала. Но тогда еще Эми была безликим фактором, существующим где-то далеко, во внешнем мире. Сейчас же она обрела форму, силу, голос и чувства… Чтобы их потерять, упав без сознания к моим ногам!