К точке отсчёта

Прочь и аз, и буки,

Прочь все литеры из ряда!

Грамоты, науки

Вышли в мир из ада!

Лучше жить без забот,

Убегать от работ.

Лучше есть, и пить, и спать

Нежели в уме копать.

Трудны к тем хоромам

В горушку подъезды,

В коих астрономы

Пялятся на звёзды.

– Да уж, – соглашались купцы, пятясь к домам. Они спрятались в арку, подальше от чёрных сетей.

Кого-то удавалось поймать и усадить в повозку. Щекочиха попалась. Её со смехом и улюлюканьем усадили на осла, рядом с Невежеством. Проехав несколько шагов, отпустили. Щекочиха вернулась, сожалея, что не выпросила змейки у артистов.

Глава 12

Ну и каков итог? Почти сорок лет педагогической практики и такой вот финал… Николай Арнольдович слабой рукой дотянулся до пульта и тут же болезненно сморщился. Когда Марья Даниловна успела переключить? Цифровой набор почему-то не срабатывал, наверное, села батарейка. Придется листать вручную, пробираясь через вакханалию.

В последнем блоке, который он изредка просматривал, в основном криминальные передачи и псевдонаучный бред. Мужчина остановился на тихом, безмятежном повествовании о нелёгкой судьбе сусликов. Право слово, как хочется стать таким вот сусликом, отдаться мудрости природы. Зимой спать, весной гоняться за самками. Сочная трава, простор. Простор, а не эта темница для одинокого инвалида.

Не получается отвлечься, может посмотреть криминал? Какая юная жертва… Сколько могло быть впереди! Что это – фатум? А вот и рука судьбы в образе молодого человека. Лицо дегенерата. Какое раскаяние? Будто в анабиозе. Как и…

Первая четверть пролетела незаметно. К каждому учебному году Николай Арнольдович готовил новый проект, пытаясь увлечь детей историей. Оторвать от гаджетов. А в это лето ему в голову пришла совершенно уникальная идея, он связался с бывшим выпускником-программистом, который занимался разработкой игр. Договорился с местным отделением географического общества, и на первом же уроке предложил ребятам заняться новым делом. Не всем, разумеется, а лишь тем, кто сумел сохранить ясность взгляда. Ребята поддержали, но первая четверть это и бесчисленные отчёты, времени катастрофически не хватало. Ученики самостоятельно рылись в документах, выуживая крупицы информации. К весне они должны были составить карту кладов региона. И не просто карту, а полное исследование с документальными подтверждениями. А летом исследованиями занялись бы программисты и ребята из туристической фирмы, обещавшие привлечь к разработкам нового маршрута учеников.

Перед каникулами всё рухнуло. Им запретили участвовать в проекте, запретили с какой-то дикой формулировкой. Ребята спорили, хотели идти жаловаться. Зрел ребячий бунт. Администрация школы подключила весь ресурс увещевания и запугивания. В тот день было как-то особенно тяжко. Он возвращался из школы, обдумывая разговор с учениками. Что он мог возразить на справедливые реплики, реплики детей, которым наглядно объяснили, что любая активность должна быть согласована?

– Зачем вообще нужна школа, если она учит не думать, а исполнять, – крикнул в тот день Рома Катушкин.

Николай Арнольдович промолчал. Просто подошёл к вешалке, на которой висело его старенькое пальто, механически просунул руки в рукава, зажал подмышкой кепку и вышел под мелкий, нудный дождь. Дождь этот стирал, скрывал неприличия беспечной роскоши большого города. Занавешивал безумные вывески, приглушал свет фар дорогих автомобилей. Теперь, прикованный к постели, он винит и тот дождь. Николай Арнольдович уже подходил к своему дому, осталось пройти два перекрёстка, зайти в супермаркет. Он хорошо помнит, что постоял на тротуаре, дождался разрешающего сигнала светофора, посмотрел, не едет ли какой лихач и ступил на проезжую часть. Его сбили, когда он почти дошёл. За остановившимися машинами дорогую иномарку, мчавшуюся со скоростью около двухсот километров, видно не было. Последнее, что он помнит – грязный бордюр в нескольких шагах, вдоль которого бежал серый ручей, несущий мусор. И в следующий миг – тьма поглотившая мир…

Тьма отступала неохотно. Сначала появились полоски белого цвета. Эти полоски устроили такую чехарду, что захотелось опять в спасительное небытиё. Но постепенно он привык к переворачивающемуся миру, который гримасничал, давил на грудь, обжигал глаза нетерпимым светом.

Всё, что было позже, он вспоминать особенно не любил. С тех самых пор, как бывший выпускник привёл к нему домой, а Николая Арнольдовича тогда уже бросили в безнадёжность, своего приятеля, успешного невролога, практикующего где-то за границей. И этот заезжий специалист по нервам долго сокрушался, громко объясняя приятелю, насколько абсурдным было лечение. Он возмущенно говорил о том, что все шансы упущены, что лучшее, что можно сделать – нанять хорошего массажиста и обеспечить достойный уход.

– Будто знахарка лечила сушёными лягушками. А ведь можно было сохранить подвижность. Но целая серия беспощадных ошибок…

От этих мыслей можно было убежать только в выдуманный мир, в такие родные иллюзии, вот уже это им не отнять.

Мощёная московская улочка, заполненная народом. Пар от мороза, красные щёки молодок в разноцветных шалях. Суета, радостная толпа.

Пожилая сиделка, нанятая на средства бывших учеников, наконец, оторвалась от кипящих кастрюлек.

– Николай Арнольдович, готовьтесь, будем обедать…

Кровать была пуста.

Глава 13

Общественная организация «Рука помощи» спряталась за вереницей дворов старой части города. Хотя подъезд весьма сносный, даже парковка приличная – десяток машин в ряд.

Сергей оказался спортивным улыбчивым мужчиной лет пятидесяти.

– Антон? – Открытая ладонь для рукопожатия, – присаживайтесь.

Странный кабинет – стен не видно, вместо них стеллажи, забитые папками. Стол, уставленный мониторами, большой экран вместо окна.

– Необычно? Рабочая обстановка цейтнота. У нас обычно жарко, просто утро ещё. Так с какой проблемой пришли?

– Понимаете, ко мне обратилась знакомая отца. Она год назад схоронила супруга, а после его смерти стала получать странные письма с требованиями выплатить долг покойного.

Кислицин рассказывал историю Дарьи Ивановны, а Сергей делал какие-то отметки в блокноте.

– Третий случай уже, насколько нам известно. Но по первым двум расследование не вели. Не обращались к нам, а мы инициативу не проявляем. Первый – пару лет назад и сразу же второй. А потом тишина. Либо затаились, либо до нас информация не дошла. Мы, разумеется, берём это дело. Письма с собой?

– Да, конечно, – Антон потянулся к борсетке.

– Мы будем держать вас в курсе. А хотите поработать с нами? Вы чем занимаетесь?

– Сейчас ничем. Недавно уволился.

– Это хорошо, – прищур серых глаз из-под кустистых бровей.

– Хорошо?

– Ну вы же сами уволились, значит, есть желание что-то изменить.

– А давайте попробуем вместе разобраться с делом Дарьи Ивановны. Мне самому интересно, кто пытается нажиться на старушке.

– Вот и ладненько, сейчас с вами отправлю сотрудника. Он побеседует с женщиной. С вашей рекомендацией это проще. Я попробую пробить реквизиты.

– А как же Подреченск?

– Ложный след. Здесь они, голубчики. Эх, знать бы обстоятельства первых двух историй! Но, возможно, ниточка есть и в Подреченске. Должны же они как-то связываться с вымогателем? Не все сразу понесут деньги в банк. Уведомление, естественно, липовое. Позвоню коллегам в Подреченск, пусть адресок пробьют.

– Интересно. А как здесь искать?