К точке отсчёта

«Машенька, еще сутки и я сойду с ума. Сегодня чуть не устроил аварию, хорошо машина, ехавшая навстречу, увернулась. Так больше продолжаться не может. Я приеду в твой город, и буду обходить магазин за магазином в поисках тебя. И гори этот бизнес огнём».

«Чувствую себя мальчишкой, никогда ничего подобного не испытывал, даже с бывшей женой. Родная, отзовись. Чем бы ни занимался, повсюду вижу твои глаза. Какие у тебя глаза – так смотрят на этот мир ангелы».

«Может, ты думаешь, я насмехаюсь над тобой? Посмотри – это дом, что я купил для нас. Он не очень большой, всего сто тридцать метров, но зато в чудеснейшем месте, рядом сосновый бор, живописная речка, а главное, главное вдали от городского шума. А это наш зимний сад и бассейн. Ты любишь плавать?» К сообщению были прикреплены фотографии из какой-то другой реальности, которая существовала за экраном телевизора.

Ну и как устоять? Онемевшими пальцами Маша отбила: «Привет». Он ответил сразу, будто ждал: «Наконец-то…»

С того вечера миры поменялись местами. Казалось можно отключиться от маленькой квартирки, зараженной бедностью, от придирчивых взглядов матери, от приторно-ванильного запаха, въевшегося в кожу, от надменных старух, давящих скрюченными пальцами россыпи конфет. А вот от переписки отключиться невозможно.

«Родная, сегодня еду оформлять сделку. Тебе точно нравится наш дом? Может дождаться тебя, вместе выберем? Просто это очень выгодное предложение. Да и ёкнуло что-то, отозвалось. Понимаешь, у меня очень сильная интуиция. Увидел тебя, сразу понял – моя, единственная. И так же дом. Он будто создан для тебя и меня…».

Задохнулась. Не могла набрать ни буквы. Так просто не бывает. Неужели там, наверху, услышали ее тихие молитвы? Рядом он, этот дворец тоже может быть ее? Она бы рассадила здесь розы, и здесь, а в этом тенистом углу папоротники. Она очень любит папоротники.

«Это просто волшебная сказка, чувствую себя Золушкой. Ты даже представить не можешь, какое счастье ты мне уже подарил».

А три дня назад…

«Машенька, возможно, это мое последнее сообщение. У меня большие проблемы».

«Что случилось?»

«Дело в том, что покупка нашего дома оставила меня без наличных. Снять деньги со счета я не могу, это долгая история, которая должна была разрешиться через месяц. Я ведь все рассчитал. Но вчера в подъезде меня встретили некие люди бандитского вида. Они потребовали триста тысяч, которые я, якобы, им должен. Оказалось, что это мой партнер по бизнесу занял у них и сбежал. Сбежал тайно, отключив телефоны. Если я в три дня не найду этой суммы, я боюсь, что меня ты больше не услышишь. Самое страшное, что они забрали пакет документов, которые я нес домой. Там были и личные. Взять кредит я не могу. Сейчас пытаюсь занять у приятелей, но как жесток мир, как дешева дружба…».

«Дорогой мой, любимый, держись. Не знаю, я попробую тебе помочь».

«Что ты? Ты и без этих моих проблем нуждаешься. Я – мужчина, я должен отвечать за поступки, пусть не свои, пусть своего окружения. Как жаль, только встретил ту, которой можно доверять, только позволил себе мечтать, купил свой дом, наш дом и всё… Всё?»

«Напиши номер счёта».

Нет, у меня нет времени на заявки-одобрения, нет этой неделе. Да какая у меня кредитная история, у меня даже личной истории нет. Проценты? Да, я согласна. Девушка, деньги сразу? Только бы не перепутать, не ошибиться. Кто придумал столько цифр?

«Дорогой, получил?»

Не может быть, только не эта тишина, не равнодушный голос автоответчика в трубке. Что произошло, неужели не успела? Что? Утро? Работа? Какая работа, мама? Ах да…

Душное нутро подсобки. Неужели опять тишина?

– Ма-а-аш, ты здесь? Что ты здесь делаешь?

– Сейчас, – Маша тайком вытерла слёзы. Меньше всего ей сейчас хотелось общаться с хохотушкой Катькой из соседнего отдела.

– У тебя уже очередь. Эта мадам в шляпке уже перемяла все конфеты. Что случилось – Катька, наконец, увидела лицо напарницы, – что произошло, Машунь?

Неожиданно для себя Маша заговорила. Слова выбрасывались из нее какими-то сгустками, как кашель после тяжелой простуды.

– Да ты что? Ты всерьёз поверила? Это же развод на деньги. У тебя сохранился его номер? Так и есть – северный оператор. Это заключенные пишут, зарабатывают на сладкую жизнь. Машенька, ты мне не веришь? Постой. У меня подруге что-то подобное писали. Она еще играла с ним в кошки-мышки. Подожди. Катька кому-то звонила, что-то отбивала в своём телефоне, а потом Маша увидела фотографию их дома. И еще сообщение: «Родная, сегодня еду оформлять сделку. Тебе точно нравится наш дом? Может дождаться тебя, вместе выберем? Просто это очень выгодное предложение. Да и ёкнуло что-то, отозвалось. Понимаешь, у меня очень сильная интуиция. Увидел тебя, сразу понял – моя, единственная. И так же дом. Он будто создан для тебя и меня…».

Что? Какие тротуары? Ах да, это ей сигналят машины. Каземат стёртых ступеней и облезших стен. Поцарапанный дерматин. Нет, она не голодна. Холодное стекло немного остужает горящий лоб. Можно представить, что за ним вовсе не агонизирующий город, а река, темная, вязкая. Она утягивает, тащит за собой.

– Нет, нет, я никуда не отлучалась, – голос Василисы Ивановны дрожал, я пока ещё в своём уме, молодой человек.

– Может она всё же проскользнула мимо вас? – Молодой оперативник спрашивал, не отрываясь от письма.

– Нет. И потом я зашла в её комнату почти сразу. Меня насторожил отказ от ужина. Решила, что Маша заболела.

– И окно было закрыто?

– Я уже говорила – закрыто. Она же не могла улететь…

Глава 10

В кабинете остро пахло страхом. Не леденящим ужасом, а тёплым страхом, втекающим в плоть. Что там говорила дочка отцу? Закрыть глаза? Но каждая клеточка тела обрела способность видеть. Надо дышать, считать вдохи-выдохи. Что-то врезалось в мозг, рисовало кровавыми красками. Дышать. Что он ищет, какой смысл? Почему так уверен, что найдёт тётку и обретёт покой? Опять пилы, отсекающие ответ. Невозможно сосредоточиться, только дышать. Какие-то чёрные линии, мир, расчерченный по диким лекалам.

«Всё, подождите в коридоре», – включила реальность медсестра.

Слегка потрясывало. Антон присел на кушетку, прислонившись головой к холодной стене.

– Кислицин, Кислицин, уснул что ли? – Ему протягивали огромный пакет, – здоров ты, парень.

Больничный двор-сад с лёгкой горечью оттаявшего мира. Чёрные пряди застывших перед пробуждением деревьев. Мокрые стёклышки луж, в которых прячется по-весеннему игривое солнце. Птичий переполох. Им нет дела до кабинетов, пропавших страхом.

У кабинета главврача измученная очередь. Почему здесь все постоянно чего-то ждут? Даже те, у которых совсем мало времени на прохладу ветра и набухшие почки? Нет, он не хочет продолжать лечение. Да, осознаёт возможные риски. Что и где нужно подписать?

Такси вызывать не стал, хотелось дышать весенней свежестью, вытравить сонно-хлорные запахи. Даже стоптанные ботинки больше не казались обузой.

Отец только выдохнул:

– Зачем? Почему не согласился пролечиться?

– Да здоров я, папа, – «папа» мягко, с наслаждением, – ставь уже чайник, второй день не могу чайку попить.

– Подождешь, сынок, я сейчас?

Антон стоял под душем, оттирая навязчивый запах хлорки, запах страхов. Капельки воды рассыпались радужной безмятежностью. Зачем он постоянно думает о смысле? Зачем пытается объяснить внезапно возникший интерес к поиску родственницы? А если просто жить, просто делать то, что считаешь важным? Перестать тратить энергию на бессмысленные диалоги с собой? Под душем расслаблялось не только тело, смывалось напряжение последних дней.

Отец постарался – парадные чашки, вазочки с вареньем, блинчики.

– Откуда такое богатство?

– Это Дарья Ивановна снабжает. Ты не подумай, ко мне часто заходят женщины, но это другое… Знаешь, смотрю я на них, таких одиноких, таких беззащитных что ли в этом своем одиночестве – и жалко всех. Тебе этого пока не понять, в молодости кажется, что жизнь бесконечна, а ты всегда будешь полон сил.

– Значит моя молодость прошла.

– Что ты, что ты, сынок. Ты ведь даже семьи не создал, детей не родил.

– Не встретил, пап.

– А Анечка? Может еще все утрясется?