К точке отсчёта

«Сиё, четвёртое отделение нашего маскерада, уважаемая публика, называется «Обман». Сейчас вам представляют аллегорию чувственной страсти. Посмотреть на нее – красота, кою и на свете сыскать трудно. А приглядитесь внимательнее. Видите, меж кустов головы змеиные. Так жалят нас предметы обожания, вводя в обман чувственный».

– Это точно, – прошамкала какая-то старуха.

– А ты откуда знаешь-то, Щекочиха? – засмеялась толпа, – никак обожателя завела?

– Так ведь и я молодкой была когда-то.

– И много грешила? – не унимались молодые мужички, шутя пощипывая старухин тулуп.

– Сколь и были, все мои, – парировала Щекочиха.

– Им для вразумления демонстрацию проводят, а они, – щуплый купчишка подобострастно заглядывал в глаза своему дородному товарищу.

– Одно слово, невежество, – согласился его приятель.

– Украли, ироды, – раздалось над толпой.

– Что украли?

– Кто украл?

– Узелок с платками расшитыми.

– Горничная купца Перешеева от белошвейки несла.

– Эх, раззява. Ищи теперь.

– Малец будто стащил, рябой вроде видел.

– А чего ж молчал? Разве догонишь?

Люди, оживлённые было криком молодой горничной, опять увлеклись представлением, лишь хрупкая девичья фигурка бросилась бежать по улице.

За повозкой с розами показался цыганский табор. Молодые цыганки плясали, распевая песни, трясли цветными шалями и норовили погадать.

– Эти уж непременно украдут что-либо. Вы осторожнее, – доверительно зашептал тощий купец, отодвигаясь подальше, на всякий случай.

– Знамо дело. Уж такой народ.

Табор с плясками отправился вниз по улице. Шествие, которое следовало за ним, ужасало. Страшные ведьмы с растрепанными седыми волосами, колдуны, размахивающие связками сушеных жаб, ворожеи с какими-то склянками, гадалки всех мастей. Замыкали процессию артисты в костюме дьяволов.

Толпа притихла, поэтому пение следующих участников раздавались особо громко:

«Пусть мошенник шарит, невелико дело,

Срезана мошонка, государство цело.

Тал-лал-ла-ла-ра-ра!

Плутишке он пара.

К ябеде приказной устремлён догадкой,

Правду гонит люто крючкотворец гадкий.

Тал-лал-ла-ла-ра-ра!

И плуту он пара.

Откупщик усердный на Руси народу

В прибыль государству откупает воду.

Тал-лал-ла-ла-ра-ра!

Плутишке он пара.

К общу благоденству кто прервёт дороги?

Ежели приставить ко лбу только роги!

Тал-лал-ла-ла-ра-ра!

Плутишке он пара».

«Уважаемая публика, – опять появился ведущий шут, – вашему достопочтимому вниманию было показано настоящее лицо обмана. Суть мошенники, прожектора и аферисты всех мастей».

– Знатно, – одобрил старший купец.

– Назидательно, – подтвердил его приятель, а скажите-ка, вы селёдку ржавую уже спустили?

Толпа зашевелилась, зашумела в ожидании следующего отделения.

Шали, треухи, цветные рукавицы – всё двигалось, мелькало, сливаясь в разноцветную массу.

Глава 9

Даже конфет не хотелось. Маша невольно усмехнулась. А ведь совсем недавно рабочий день измерялся шестью конфетами, по одной каждые два часа, во время небольших перерывов. Она даже целую стратегию продумала, целую операцию по незаметному извлечению сладостей под камерами, что-то вроде игры. Смешно, за недостачу в свою смену она несла ответственность. Но так было проще пережить долгий день за прилавком, день натянутых улыбок и вынужденного общения. Иногда конфет было семь, в те смены, когда ноги наливались такой тяжестью, что хотелось просто рухнуть на пустые коробки в подсобке и провалиться в бессознательную черноту до утра. Седьмая конфета – бонус, горючее, чтобы добраться до дома, в котором ждала мама. Женщина равнодушно читала названия новинок, стараясь не думать о телефоне, прожигающем бедро. Пользоваться телефоном на рабочем месте строжайше запрещено. Покосилась на пугающие глазки равнодушных шпионов. На первый раз, штраф в пятую часть зарплаты. Может рискнуть? Или все же дождаться перерыва?

Телефон, целый мир, портал в иное будущее – без конфет по счёту, без недовольных лиц покупателей, без вечернего брюзжания недовольной мамы. Мир, в котором можно быть просто женщиной – любимой, желанной, отдыхать у моря, растворяться в дорогих глазах. Милый мой, хороший, кем я была до тебя? Серой мышкой, нелепой угловатой женщиной за тридцать. Любимый мой, желанный, знал бы, из какой пучины вытащил меня, подарив надежду. Какой музыкой звучит твое «мы»! Нет, сначала не поверила – красавец, успешный, что он нашёл в ней, тихой, невзрачной. А уж когда посмотрела анкеты других женщин, со всеми их современными ухищрениями: ресницами-опахалами, подрисованными безукоризненными бровями, пухлыми губами и налитыми скулами – неделю на сайт не заходила. И всю неделю придирчиво рассматривала свое отражение. К концу недели достала пинцет, купила дорогой крем с лифтинг-эффектом, будто бы невзначай забрела в магазин нижнего белья, ходила, рассматривала под косые взгляды продавщиц, но так и не решилась на покупку. Белье – не крем, от мамы не спрячешь.

К выходному не выдержала, вышла на сайт, а там… Триста сообщений:

«Единственная, куда ты пропала? Я не нахожу себе места»

«Все ли с тобой нормально? Отзовись, я переживаю»

«Сегодня всю ночь не мог сомкнуть глаз. Какие-то страшные мысли лезут в голову. Не выхожу с сайта, надеюсь, что ты объявишься. Мне пишут другие женщины, но разве можно предать настоящее?»