1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 1. Апрель–июнь

– Свободен, – кивнул Тэнго.

Прямо не разговор, а какое-то общение сигнальными флажками, – пронеслось у него в голове. Ужин закончился, и Фукаэри ушла. Тэнго прошел к розовому телефону-автомату у выхода, зарядил в него сразу несколько десятииеновых монеток и набрал на диске служебный номер Комацу. Тот был еще на работе, но отозвался далеко не сразу. Долгие десять гудков Тэнго терпеливо ждал, прижав к уху трубку.

– Ну как? Успешно? – первым же делом спросил Комацу.

– Согласие Фукаэри на то, чтобы я переписал «Воздушный кокон», мы, в принципе, получим. Скорее всего.

– Вот молодец! – отозвался Комацу, и его голос тут же зазвучал энергичнее. – Замечательно! А то, если честно, я все-таки немного беспокоился. Ну, что такие переговоры, возможно, не твой конек и так далее…

– Да я и не вел никаких переговоров, – сказал Тэнго. – И убеждать никого не пришлось. Просто объяснил ситуацию, а дальше Фукаэри как бы сама все решила.

– Ну, это как угодно. Главное – результат достигнут! Теперь наш проект выходит на новую стадию…

– Один момент. Прежде чем она окончательно согласится, мне придется встретиться с одним человеком.

– С кем?

– Пока не знаю. Но она хочет, чтобы я с ним встретился и поговорил.

Несколько секунд Комацу молчал. Потом спросил:

– И когда вы встречаетесь?

– В воскресенье. Она меня к нему отвезет.

– Насчет конфиденциальности, – сказал Комацу, – помни главное: чем меньше народу будет знать о проекте, тем лучше. В настоящий момент о нем знают лишь три человека: ты, Фукаэри и я. Без особой нужды старайся эту цифру особо не увеличивать. Понимаешь, о чем я?

– Теоретически, – ответил Тэнго.

Неожиданно голос Комацу стал мягче:

– Так, говоришь, сама решила тебе рукопись передать? Так это, брат, самое главное! Уж дальше-то, я убежден, все случится само…

Тэнго переложил трубку в левую руку. И пальцами правой с силой потер себе веки.

– Знаете, господин Комацу… Не по себе мне как-то. Не скажу, что на то есть какие-то веские аргументы, но постоянно кажется, что я ввязываюсь во что-то… совсем не мое. Когда с Фукаэри говорил, ничего такого не чувствовал, а расстался с нею – и это ощущение только усилилось. То ли предчувствие дурное, то ли просто душа не лежит – не знаю, но есть во всем этом проекте что-то странное. Ненормальное, если угодно. Я не от головы сейчас говорю. Нутром чую.

– То есть тебе так стало казаться уже после встречи с ней?

– Возможно. Все-таки она какая-то… настоящая. Хотя, конечно, это всего лишь мое ощущение.

– Ты хочешь сказать, настоящий гений?

– Насколько она гениальна, сказать не могу, – ответил Тэнго. – Все-таки видел ее впервые. Но не исключаю, что ей видно то, что нам разглядеть не дано. Возможно, у нее какой-то необычный природный дар. Или что-то вроде этого.

– То есть с головой не все в порядке? Ты об этом?

– Эксцентричность в поведении присутствует, да, но с головой, похоже, все нормально. Реагирует на все адекватно, – сказал Тэнго и выдержал паузу. – Просто что-то в ней… не от мира сего.

– Но как бы там ни было, к такому человеку, как ты, интерес она проявила, – подытожил Комацу. – Так или нет?

Тэнго поискал слова для ответа, но ничего подходящего не нашел.

– Ну, не знаю, – только и сказал он.

– После разговора с тобой она решила, что право на переделку ее романа у тебя есть, – продолжил Комацу. – Иными словами, ты ей понравился. Да ты, брат, просто молодчина! Что будет дальше, я сам не знаю. И риск, конечно же, остается. Но пойми одно: риск – очень ароматная специя для блюда человеческой жизни. Именно поэтому ты должен как можно скорей приступить к работе над «Коконом». Времени в обрез. Уже очень скоро роман нужно будет вернуть на конвейер рукописей-кандидатов. Разумеется, уже в переписанном виде. Десять дней тебе хватит?

Тэнго перевел дух.

– Жестковато, конечно…

– Оттачивать до последнего слова сейчас смысла нет. Все равно еще будет время для редакторской правки. Главное – переделай основу как подобает.

Тэнго прикинул в уме объем работы.

– Ну, если так, за десять дней, пожалуй, справлюсь.

– Тогда – вперед, – только что не пропел Комацу. – Смотри на мир ее глазами! Ты будешь посредником, который соединит мир Фукаэри с этой реальностью. Поверь мне, дружище, это тебе по плечу! Уж я-то тебя…

Но тут монетки закончились, и связь прервалась.

Глава 5

Аомамэ

Работа, требующая навыка и тренировки

Разделавшись с заданием, Аомамэ прошла пару кварталов пешком, затем поймала такси и отправилась в отель на Акасаке. Перед тем как вернуться домой и заснуть, нужно было снять напряжение алкоголем. Что ни говори, а сегодня она переправила кое-кого в мир иной. Пускай человек этот был дерьмовее некуда и точно заслуживал смерти, но все-таки – человек. Кончики ее пальцев еще помнят, как из-под них уходила чужая жизнь. Помнят дрожь последнего вздоха перед тем, как душа отделилась от тела. В этом баре Аомамэ бывала уже не раз. Верхний этаж, уютная стойка, прекрасный вид из окна.

В бар она вошла в начале восьмого. На крошечной сцене молодые гитарист и пианистка исполняли «Sweet Lorraine». Аранжировка – точь-в-точь Нэт Кинг Коул со старенькой пластинки, очень недурно. Как обычно, Аомамэ присела за стойку, заказала джин-тоник и фисташки. В баре было пока немноголюдно. Юная парочка любовалась закатом, потягивая коктейли, четверо бизнесменов в костюмах обсуждали очередную сделку да чета иностранцев средних лет медитировала над бокалами с мартини. Аомамэ потягивала джин-тоник не спеша. Если пить быстро, захмелеешь почти сразу. А до ночи еще далеко.

Она достала из сумки книгу, почитала немного. Книга была о Южно-Маньчжурской железной дороге 1930-х годов. Сама дорога и права на ее эксплуатацию перешли от России к концерну ЮМЖД в 1905-м, по окончании Русско-японской войны. Сразу после этого дорога начала стремительно достраиваться и вскоре превратилась в стратегическую трассу для дальнейшего вторжения Императорской армии в Китай, из-за чего советские войска и демонтировали ее в 45-м. А до 41-го, пока Германия не напала на СССР, Маньчжурская дорога соединялась с Транссибирской магистралью, благодаря чему из порта Симоносэки[17 - Симоносэки – крупный порт на юго-западе японского острова Хонсю. 17 апреля 1895 г. в нем был подписан Симоносэкский договор, завершивший Японо-китайскую войну 1894–1895 гг.] до Парижа можно было добраться за какие-нибудь тридцать дней.

Миловидная девушка в деловом костюме, поставив на соседний табурет огромную сумку, увлеченно читает историю Маньчжурской железной дороги. Даже если она при этом пьет в одиночку за стойкой бара, вряд ли ее можно принять за гостиничную проститутку в ожидании клиента. Впрочем, что надевают и как ведут себя проститутки в таких местах, Аомамэ представляла смутно. Возможно, будь она шлюхой на охоте за богатеньким бизнесменом, еще до прихода сюда рассчитала бы: чтобы не напрягать собеседника и чтоб не гнали из бара, нужно прежде всего не выглядеть шлюхой. Нацепить, к примеру, деловой костюмчик от Дзюнко Симады. Косметики – совсем чуть-чуть. Для пущей солидности – большая сумка через плечо и книга (твердый переплет!) о Маньчжурской железной дороге. Если так рассуждать, вывод получается только один: в том, как Аомамэ выглядит и чем сейчас занимается, между нею и шлюхой в режиме ожидания разницы никакой.

Время шло, в баре начали собираться посетители. Со всех сторон уже слышалась оживленная болтовня. Однако клиента в ее вкусе все не появлялось. Аомамэ заказала еще джин-тоника, овощной соломки (она до сих пор не ужинала) и почитала еще немного. Пока наконец какой-то мужчина не присел за стойку неподалеку. Один, без компании. Загорелый, в дорогом костюме цвета электрик. Галстук подобран со вкусом. Не слишком броско, но и не заурядно. Возраст – около пятидесяти. Волосы на голове уже совсем поредели. Очков не носит. Наверняка в командировке – приехал в Токио на день, разделался с работой и перед сном решил пропустить стаканчик чего покрепче. Совсем как Аомамэ. Накопившееся напряжение не снять ничем, кроме спиртного.

Но простые служаки из провинции обычно не останавливаются в таких дорогих отелях. Их стандартное прибежище – отелишки экономкласса где-нибудь рядом с метро. Такие, где почти весь номер занимает кровать, из окна видно только соседнее здание, и, пока примешь душ, отобьешь все локти о стены. А в коридорах расставлены платные автоматы с напитками и туалетными принадлежностями. На отель поуютнее им, как правило, не хватает командировочных, а если и хватает, они все равно селятся где подешевле и сэкономленную сумму прячут в карман. Перед сном наливаются пивом в дешевом кабачке за углом, а завтракают в круглосуточной забегаловке простецким гюдоном[18 - Гюдон – одно из самых простых и дешевых блюд японской кухни: тонкие ломтики говядины, обжаренные с луком, разложенные на рисе и политые имбирно-соевым соусом.].

В отеле же вроде этого останавливаются люди совершенно иного сорта. Эти люди приезжают в Токио исключительно в «зеленых» вагонах Синкансэна[19 - Синкансэн(яп. букв. «новая магистраль») – сверхскоростной пассажирский поезд, а также сеть железных дорог для таких поездов между городами Японии. «Зеленые» вагоны – аналог авиационного бизнес-класса – отличаются повышенной комфортабельностью, и билеты в них стоят примерно вдвое дороже обычных.] и останавливаются только в пятизвездочных гостиницах. Покончив с делами, заваливаются в тамошний бар и потягивают сверхдорогие напитки. Как правило, это служащие-управленцы крупных компаний. А также преуспевшие бизнесмены, врачи или адвокаты. Возраста среднего или старше. В средствах не ограничены. И кто больше, кто меньше, но явно не прочь поразвлечься. Тот самый тип, на который нацелилась Аомамэ.

Еще когда ей не было двадцати, она заметила за собой странную склонность: непонятно с чего ее привлекали мужчины средних лет с поредевшими волосами. Не лысые, а именно лысоватые. Причем одними волосами дело не ограничивалось: крайне важную роль играла форма черепа. Если череп неправильный – не вариант. Идеалом же лысоватой мужской головы для нее была голова Шона Коннери. И череп что надо, и вообще сексуально. От одного взгляда сердцу тесно в груди. Мужчина, присевший у стойки за пару табуретов от нее, обладал весьма привлекательным черепом. Конечно, не Шон Коннери, но примерно в том же духе. Долгие залысины убегали от висков почти к затылку, а редкие волосы напоминали остатки травы на лугу в конце осени. То и дело отрывая взгляд от страницы, Аомамэ украдкой изучала незнакомца. В лице ничего примечательного. Не толстяк, хотя на шее небольшие складки. Под глазами круги. Обычный мужик средних лет, каких пруд пруди. Но форма черепа, стоит признать, совсем неплоха.

Бармен принес меню, но мужчина, даже не заглянув туда, сразу заказал скотч с содовой.

– Какой виски предпочитаете? – спросил бармен.

– Все равно. Полагаюсь на вас, – ответил мужчина. Негромко, спокойно. Слегка по-кансайски[20 - Диалект, на котором говорят в районе Кансай (центральные города – Кёто, Осака, Кобэ), на слух отличается от академического японского и традиционно считается «языком гейш и истинных самураев». Кансайскому диалекту чаще всего противопоставляют «столичный» диалект района Тохоку (с центрами в Иокогаме и Токио), который также по-своему отличается от классического японского языка.]. И спохватился: – А может, есть «Катти Сарк»?