Переводчик

Я молчал, в голове по-прежнему вместо мыслей была одна звенящая пустота. Как назло… А, может быть, так и начинается безумие? С такой вот пустоты? Спросить бы у Шаха, да куда там…

– И вы говорите по-арабски.

Она смотрела на меня, и в её глазах пылала ненависть… Что-что, а ненавидеть арабы умеют. Взращиваемая веками, лелеемая и передаваемая из поколения в поколение, питаемая горячей южной кровью, ненависть мгновенно расцветала роскошным кровавым цветком, стоило оросить её хоть каплей подозрений… Кто мы для неё? Чужие, пытающиеся обманом проникнуть в её дом. С какой целью? Уж никак не для того, чтобы принести добро…

– Я… мы… мы не хотим вам зла, поверьте. Ни вам, ни вашей стране. Мой брат серьёзно болен. Он душевнобольной. А мне сказали, что в Магрибе есть маги… то есть врачи, которые могут ему помочь…

Я стоял перед молодой арабкой, бормоча всякую чушь, и смотрел ей в глаза. И по-прежнему видел в них только ненависть… чистую, холодную, благородную ненависть… Ненависть, которую в иных ситуациях почёл бы за честь, заслужи я её верой и правдой. Но сейчас… сейчас-то я её не заслужил! Разве что своей принадлежностью от рождения к другой нации. Но это же глупо!

Глупо ни глупо, но пытаться ей что-либо сейчас объяснить нет смысла. Все мои слова бесполезны, она никогда меня не поймёт. Не поймёт, просто потому что не хочет понять.

Мы не договоримся.

– Я вызываю службу безопасности, – процедила она сквозь зубы и потянулась рукой к нагрудному карману. Но вытащить рацию я ей не дал. Едва заметным со стороны змеиным движением перехватил её запястье, очень-очень аккуратно, стараясь не причинить сильной боли – девчонка всё же! – надавил на сустав и усадил её на землю. Потом схватил Шаха за руку и рванул мимо дверей терминала в сторону служебных построек.

Краем глаза я видел, как за стеклянной стеной терминала параллельно нам бежит несколько рослых охранников, как замерли, ошарашено глядя на нас, немногочисленные пассажиры и служащие аэропорта. Ну что ж, хоть людей поразвлекаем. Поди нечасто в наши дни можно увидеть в реале такие боевики – разве что с участием свистящих… Мы бежали вдоль нескончаемой прозрачной стены, одной рукой я тащил за собой Шаха, другой вытирал градом катившийся со лба пот. В Касабланке было жарко, градусов сорок в тени, не меньше. А ещё недавно, в ледяном багажном отсеке, мне это представлялось раем…

Наконец стеклянная стена закончилась, невольные зрители исчезли. Сразу же за зданием терминала начались служебные постройки, мы вбежали в проход между какими-то складскими помещениями, потом нырнули направо в узкий тёмный проулок. Облупленные стены щетинились всевозможными рёбрами жёсткости, балками, перетяжками, вперемежку с облицовкой из обшарпанных деревянных щитов, так что строения казались вывернутыми наизнанку. Просто трущобы какие-то… и это центральный международный аэропорт Магрибского вилайета такой могучей и процветающей державы, как Истинно-Демократическая Арабская Республика! А что ты хотел? Какие международные отношения, такие и аэропорты – разруха и запустенье…

За спиной время от времени я слышал топот ног наших преследователей. Проулок, по которому мы бежали, сделал несколько крутых поворотов, пару раз разветвился, закрутился и вывел нас на широкую площадку, упиравшуюся в заднюю стену всё того же главного терминала. Чёрт бы побрал эти арабские лабиринты!

На площадке суетилось несколько служащих. Они снимали какие-то коробки с двух грузовых тележек и подавали их в распахнутое окно подвального этажа. По площадке наперерез нам уже бежало трое охранников, и ещё сколько-то человек догоняло нас сзади. Интересно, сколько? Хотя какая разница? С тремя-четырьмя мужиками без оружия я бы справился. Но с такой оравой, да ещё и вооружённой – вряд ли…

Я мельком посмотрел на Шаха – тот был безмятежно спокоен, хотя и тяжело дышал. Просто буддистский монах, достигший нирваны.

Любопытно, о чём он думает? Что у него происходит сейчас в голове? Может быть, там, глубоко внутри, он живет жизнью куда интереснее той, что пытаюсь навязать ему я? В сказочном мире, где в лазурных небесах парят мудрые драконы, живут владеющие тайнами мироздания старцы, отважные герои сражаются с настоящими чёрными магами, а дома их ждут принцессы с нежной фарфоровой кожей… а я… а я пытаюсь вернуть его в мир, где летают старые раздолбанные лайнеры, где потные герои убегают по аэропортовским трущобам от тупой шкафоподобной охраны, и где дома одного из этих героев вовсе даже не ждёт, а старательно пытается забыть, напрочь вычеркнуть из своей жизни принцесса с нежной фарфоровой кожей…

Нам удалось пересечь открытую площадку быстрее, чем нашим преследователям. По нам не стреляли, видимо, было приказано взять нас живыми. Я бесцеремонно оттолкнул одного служащего, впихнул Шаха в раскрытое подвальное окно и прыгнул вслед за ним сам. Мои ноги тут же потеряли опору, и я полетел вниз. Вернее, не совсем полетел, а заскользил по крутому гладкому жёлобу, и через пару секунд мягко затормозил, плюхнувшись прямо на Шаха. Рабочий, который вместо очередной коробки получил пару запыхавшихся мужиков, испуганно отпрыгнул в сторону и поспешно ретировался.

Сверху донеслись голоса, потом раздался шум. Видимо, охранники решили десантироваться в подвал тем же способом. Я вскочил на ноги, сграбастал Шаха и рванул по длинному широкому коридору. Нам нужно найти лестницу наверх. Или лифт. Пытаться убежать от погони, плутая в незнакомых подвалах – верх глупости. Попытаться скрыться здесь, внизу – тоже не вариант. Вряд ли подземные коммуникации под зданием аэропорта настолько большие и разветвленные, чтобы в них можно было надёжно укрыться.

Я оказался неправ. Мы бежали по коридору, которому, казалось, не было конца. Первую лестничную клетку мы пропустили, вторую и третью тоже – скорее всего, эти лестницы вели на первый этаж главного терминала, а в том, что нам с Шахом удастся затеряться в жидкой толпе пассажиров, да к тому же с нашей неарабской внешностью, я сомневался. После нескольких поворотов то налево, то направо, я вообще потерял направление. Что находится над нами? Здание аэропорта? Или служебная зона? Или уже городские улицы с жилыми домами? Попадавшиеся навстречу редкие служащие оторопело сторонились, уступая нам дорогу.

Наконец мы добежали до небольшого холла, где в ряд выстроились целых шесть лифтовых шахт. Ничего себе, подземелья! Наверху маленький старый аэропорт Анфа, а под землей – целый Пентагон! Кстати, насчёт Пентагона… двери лифтов были металлическими, бункерными, без ручек и кнопок, только глазки биометров на уровне глаз, как на секретной военной базе. И как нам туда попасть? Внезапно до моих ушей донёсся звук приглушённых шагов. Я повернул голову. На том конце коридора в сторону лифтов деловито шагал человек в военизированной форме. Я рывком затащил Шаха за угол и прижал к стене… Что ж, Алекс, надо признать, что у твоего напарника есть, по крайней мере, три неоспоримых достоинства – он никогда не задаёт вопросов, не ставит под сомнение разумность твоих поступков и не ноет. А это в нашей ситуации уже немало…

Нам повезло. Человек в униформе подошёл к лифтовой шахте, прислонился к глазку биометра, и через пару секунд бронированная дверь перед ним услужливо распахнулась. Раздумывать я не стал. Подскочил сзади, развернул, ударил под дых – извини, приятель, ничего личного, просто нам этот лифт нужнее – и влетел вместе с Шахом в просторную кабину.

Двери мягко задвинулись, и я осмотрелся. Никаких привычных кнопок здесь не было, только компьютерный монитор размером с тетрадь. Я прикоснулся к нему пальцами, и на экране появился план этажей.

Названия секторов были зашифрованы в сложные аббревиатуры и ничего мне не говорили. Три этажа вниз, на нижнем этаже шахта лифта разветвлялась горизонтально влево и вправо. Не было на карте лишь того, что нам нужно. Этот лифт не шёл вверх!.. Такого подвоха я не ожидал. Выйти из лифта и попытаться прорваться на поверхность? Но наши преследователи, скорее всего, уже в холле… Я помедлил и наугад ткнул пальцем куда-то дальний левый конец шахты.

«Сектор ХТТ» загорелась на экране витиеватая надпись, и лифт плавно тронулся с места.

Разумеется, на месте нас уже ждали. В оперативности им не откажешь. У выхода из лифта стояли трое в коричневой униформе в картинных позах с пистолетами наголо. Господи, и где они только такого понабрались – насмотрелись древних голливудских боевиков? Отвыкли они от оперативной работы, ох, отвыкли, и немудрено – поди уж лет пятьсот, как началась великая деглобализация и намертво закрыли границы, никто ничего подобного тому, что делали сейчас мы с Шахом, не вытворял. А форма у этих другая, мелькнуло в голове, не мышино-серая, как у аэропортовской охраны наверху, а цвета хаки.

– Лицом к стене, руки за голову, раздвинуть ноги! – напряженно заорал тот, что стоял в центре.

– Не двигаться! – крикнул второй.

Интересно, как можно совместить эти два приказа? Я едва не улыбнулся. Сознание почему-то никак не хотело верить в реальность происходящего. Наверное, даже для моих лабильных мозгов переход от прежнего спокойного существования к джеймсбондовской жизни был слишком резким. И не то чтобы раньше мне никогда не доводилось стоять под прицелом оружия…

Доводилось. Не огнестрельного, конечно, но и не учебно-спортивного, как в официальном китайском ушу. А настоящего боевого оружия с заточенным до бритвенной остроты клинком. В боях без правил… Я скрывал это даже от мастера Джана. Не говоря уже об отце – тот бы придушил меня собственными руками безо всякого там оружия, и вовсе не из-за опасений за мою ничтожную жизнь. А из-за страха за свою политическую карьеру. Раскопай журналисты тот факт, что его сын считается одним из фаворитов на подпольном гонконговском тотализаторе… да об этом лучше не думать… Конечно, такие незаконные тотализаторы существовали в каждой стране, но только в Гонконге проводились бои с настоящим холодным оружием – широкими южными тесаками, узкими северными дао, элитными изящными цзянями, копьями, трезубцами, топорами, секирами, палками и т. д. и т. д. – выбор велик, на любой вкус. Деньги здесь крутились огромные. На меня ставили довольно много – за два с лишком года я удосужился не проиграть ни одного боя. И я с радостью оправдывал свою тайную страсть деньгами… боясь даже подумать, признаться самому себе в том, что дело здесь было вовсе не в деньгах… а в тех нескольких минутах схватки, когда весь мир вокруг меня вдруг уходил в тень, когда во всей этой необъятной и бесконечной вселенной оставались лишь мы вдвоём – я и он, мой противник, когда жизнь становилась похожей на тот невесомый шёлковый шарф, что бросают на лезвие меча, чтобы проверить остроту заточки, когда в полутьме какого-нибудь забытого богом, но не забытого дьяволом подвала меч в руке вдруг оживал, по его клинку волнами прокатывались тускло-голубоватые отблески внутреннего огня, отражаясь на коже рук, и казалось, что металл клинка плавится и стекает на мою кисть, превращая меня в своё продолжение, когда я сливался со своим мечом в единое целое, чтобы выжить… Это был мой персональный наркотик. И куда там до него пресловутым арабским наркотическим стихам!

Я не убивал. Благодаря ли богу или своему мастерству, или, возможно, тому и другому. Мне удавалось обходиться ранениями, после которых противник не мог продолжать бой… до сих пор удавалось. И я старался не думать о том, что будет, если вдруг однажды для того чтобы остаться в живых самому, мне придётся убить другого…

Но вот под дулами пистолетов мне и впрямь никогда раньше стоять не доводилось. Не знаю, как Шаху… Да и что я вообще о нём знаю? О его прежней жизни? Ничего. И вряд ли когда-нибудь узнаю…

Мой напарник, замерев на месте, немигающим взглядом смотрел на троицу в униформе.

– Выполнять команду, – один из них наконец осмелел, подошёл к нам поближе и ткнул в меня пистолетом. Я медленно повернулся к стене и поднял руки за голову, автоматически наложив ладонь на ладонь, не сцепляя пальцев в замок. Чтобы потом не терять драгоценных секунд. И прошипел Шаху на трёх слоях ново-китайского сразу:

– Повернись лицом к стене и подними руки за голову. А как только я крикну «Беги!», беги.

Тот послушно встал рядом со мной и уставился в стену с ничуть не меньшим интересом, чем прежде взирал на вооруженных охранников.

Его обыскали первым. Успокоенный тем, что не нашёл у моего спутника оружия, охранник принялся за меня. Ждать я не стал. Перехватил из-за плеча его руку, развернулся, изо всех сил пнул ногой в живот, отчего тот отлетел на остальных двух коммандос, закрыв им обзор. Парни растерялись, явно не ожидая такого поворота событий. Я вырубил их, как младенцев, и заорал обещанное «Беги!» Услышав мой приказ, Шах рванул вперёд с такой прытью, что я даже опешил – не хватало мне ещё его упустить! – и ринулся вслед за ним по коридору.

Охранники даже не попытались нас преследовать. Странно… Либо они полные олухи, либо… Насколько я понял, подвалы, по которым мы резво бежали с Шахом, использовались ИДАРскими спецслужбами для каких-то своих секретных спецнужд. Почему же тогда проникнуть сюда – раз плюнуть, да и охраняют их дилетанты? И это учитывая невероятный разгул в стране наркотической мафии, перед которой ИДАРские спецслужбы бессильно опускали руки! Нет, всё было совсем так плохо. По остальным фронтам их успехами тыкали в лицо многим спецслужбам мира – за последние полтысячи лет почти свели на нет преступность, довели раскрываемость немногочисленных преступлений почти ста процентов. Досаждали лишь периодические происки со стороны неугомонного Великого и Справедливого Африканского государства. Их бандитские группировки из низших каст время от времени совершали набеги на приграничные поселения, брали заложников, занимались грабежами и прочими бандитскими мерзостями. Но их можно было понять – жизнь в великом и справедливом государстве была ох, какой несладкой. Ну, ещё обиженные на весь свет свистящие изредка совершали небольшие теракты и похищали людей. Однако подобные инциденты были локальны и не так уж часты.

Но вот на фронте борьбы с собственной наркотической мафией арабские спецслужбы терпели полное поражение. По каким-то необъяснимым и непонятным причинам. Подпольные синдикаты наркодельцов были неуничтожимы, как лернейская гидра, а их верхушки неуловимы, как скользкие угри в мутной воде.

С арабской наркотической мафией боролись все страны мира. Почти полный запрет на импорт любых товаров из ИДАРа, тщательнейший таможенный контроль, досмотр грузов, багажа, транспорта, пассажиров… Но все было бесполезно. Арабские наркотические стихи, как вода, просачивались через все кордоны. На границе отсеивалась лишь малая толика всех ввозимых в страну стихов, полностью же перекрыть каналы поставки и распространения до сих пор не удавалось ни одной спецслужбе мира. Поистине арабская наркотическая мафия была всесильна и вездесуща…

И при всём при этом такая беспечность с охраной?! Весьма странно… Перед моими глазами мелькали лопатки Шаха, который мчался вперёд, как заведённый. Куда – да кто его знает? В этих их арабских лабиринтах сам чёрт голову сломит. Мы добежали до конца коридора и уткнулись в тупик.

Я резко затормозил, едва не ткнувшись в спину своего напарника, и огляделся. Да, самый настоящий тупик – ни дверей, ни лестниц, ни проходов, только мрачные бетонные стены с трёх сторон. И что нам теперь делать? Возвращаться обратно клифтам в лапы к разозлённой охране?

Или попытаться найти другой выход? Но как? Может, спросить у своего всезнающего планшета? Глядишь, чего и подскажет, чем чёрт не шутит…

Я сделал пару шагов назад, чтобы опереться спиной о бетонную стену и достать планшет, как вдруг… твёрдая поверхность куда-то исчезла, словно растворилась в воздухе, моя спина не нашла опоры, и я, потеряв равновесие, вцепившись в последнее мгновение в Шаха, провалился назад в пустоту.

На пол я шлёпнулся совершенно неправильно и некрасиво, больно ударившись затылком, словно и не занимался пару десятков лет боевым искусством, а рядом грузно брякнулся мой напарник. И что это было?.. Я приподнял голову – на том месте, откуда мы только что вывалились, как ни в чём ни бывало возвышалась крепкая и нерушимая бетонная стена. Мы с Шахом прошли сквозь стену?! Как бестелесные призраки? Или… или это стена была призраком, мороком? Я вытянул ногу, и мой кроссовок утонул в сером бетоне. Всё ясно, голографическая картинка. Имитация стены. Неплохо придумано. Кто знает, тот проходит, а чужакам и в голову не придёт пытаться пролезть сквозь стену. И охрана не нужна. Разве что камеры наблюдения…

Да, Алекс, кажется, дама-фортуна втюрилась в тебя не на шутку. Такие фортеля выкидывает, что диву даёшься, лишь бы поразвлекаться со своим любимым содержанцем ещё день, ещё ночку, ещё, ещё, ещё… Ну и чёрт с ней. Пусть развлекается. Главное, что я живой. Пока живой…

Я встал на колени и подполз к краю закутка, где была спрятана стена-морок. За ним начинался широкий коридор с редкими дверями. Время от времени по коридору проходили служащие в рабочей униформе, таща в руках какие-то коробки, странные бутыли с реактивами или мешки. Конечно, можно выждать момент, когда в коридоре никого не будет, и попытаться проскочить до следующего поворота, только вот в какую сторону бежать? Если бы знать, можно ли отсюда выбраться на поверхность и где находится этот выход…

Неожиданно одна из дверей широко распахнулась, грузный служащий выкатил из неё приземистую тележку, заставленную рядами коробок, и покатил её вправо по коридору. Куда он везёт столько груза? Вряд ли для внутренних нужд. Скорее всего, на отправку. А раз на отправку, значит, там должен быть выход…

Схватив Шаха за руку, я поспешил вслед за ним. Мы успели пройти всего полкоридора, когда за поворотом раздались голоса. Чёрт, как некстати. Неужели нельзя было подождать?!!!..

…неужели нельзя было что?! Алекс, а с кем это ты разговариваешь? Со своей дамой-фортуной? Ого, да ты никак и претензии уже ей выставлять начал?! Не удовлетворила мол тебя, не вымостила ровной дорожки… Да, приятель, кажется, ты совсем заигрался, почувствовал себя этаким любовником-любимцем судьбы, фаворитом, одарённым царственной милостью… да только вот не забывай – не ты играешь, тобой играют…

Слева я увидел приоткрытую дверь и поспешно втолкнул в неё Шаха. На наше счастье, там никого не оказалось. Я притворил за собой створку и огляделся. Просторное помещение было залито холодным дневным светом. Всё оно, до самой дальней стены, было заставлено плотными рядами стеллажей. И эти стеллажи, от пола до потолка, были завалены всевозможными вещами. Коробками и коробочками, банками и баночками, мужскими ботинками, женскими босоножками, пляжными шлёпанцами, сувенирными куклами, кальянами, зубными щётками, мотками шланга, жестянками с чаем и арабскими пряностями, наборами для шитья, украшениями… Лавка барахольщика, ни дать ни взять. Я запустил руку в прозрачную банку и вытащил оттуда пригоршню упругих резиновых шариков. Что это, резиновые пули? Непохоже.

На верхних полках лежали стопки каких-то книг. Я потянулся, взял одну, открыл на первой попавшейся странице и пробежался по ней глазами. От первых же строк у меня закружилась голова. О как, наркотические стихи… в загашниках доблестной службы государственной безопасности Истинно-Демократической Арабской Республики? Любопытно… Я вытащил из дальней стопки ещё одну книгу, раскрыл её посередине. То же самое…

Судя по всему, стишки из разряда лёгких недорогих наркотиков…