Экономические правонарушения: Вопросы юридической оценки и ответственности

П. С. Яни относит к бланкетным все статьи об экономических преступлениях[127 - Яни П. С. Экономические и служебные преступления. С. 46.].

М. В. Талан пишет, что диспозиции норм этой главы носят бланкетный характер[128 - Талан М. В. Указ. соч. С. 11.]. И, хотя автор непосредственно не отмечает, что бланкетность присуща всем нормам гл. 22 УК, полагаем, что иной вывод из ее заключения сделать нельзя.

Несовпадение в определении степени распространенности бланкетности в нормах гл. 22 УК не случайно. Оно, очевидно, имеет причиной различное понимание самой бланкетной диспозиции. Отсутствие ясности в том, какие диспозиции следует отнести к бланкетным, отмечал еще В. В. Соколов[129 - Соколов В. В. Принцип «nullum crimen, nulla poena sine lege» //Советское государство и право. 1980. № 12. С. 96.].

Сравнение определений бланкетных диспозиций, предложенных в научной литературе, позволило выделить в них два компонента: характеристику описания признаков преступления (первый компонент) и указание на связь таких диспозиций с нормами других отраслей права (второй компонент). Н. И. Пикуров добавляет еще один (третий) компонент: по его мнению, бланкетная диспозиция свидетельствует о нарушении иных нормативных актов[130 - Пикуров Н. И. Применение следователем уголовно-правовых норм с бланкетной диспозицией: Лекция. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1985. С. 10.]. Однако, нам представляется, что все, а не подавляющее большинство преступных деяний, как указывает сам Н. И. Пикуров[131 - Там же.], противоречат нормам иных отраслей права (это положение будет обосновано в третьей главе настоящей работы) и, следовательно, мы не можем согласиться с выделением такого компонента, как присущего исключительно бланкетным диспозициям.

И. Я. Козаченко [132 - Российское уголовное право: Курс лекций. Т. 1. Преступление / Под ред. проф. А. И. Коробеева. С. 172.], Р. Р. Галиакбаров[133 - Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть: Учебник. Краснодар.: Кубанский госагроуниверситет, 1999. С. 49.], И. А. Семенов[134 - Уголовный закон. Преступление. Уголовная ответственность: Учеб, пособие / Отв. ред. И. Я. Козаченко. Екатеринбург.: Изд-во Урал, ун-та, 1991. С. 71.] включают в определение единственно второй компонент (таким образом, он стал общепризнанной характеристикой бланкетных диспозиций), хотя большинство дефиниций содержат оба.

Отличие определений бланкетных диспозиций заключается, однако, не только в количестве компонентов, но и их содержании.

Так, связь бланкетной диспозиции с нормативными правовыми актами других отраслей в основном формулируется авторами двояким образом.

Часть авторов (Н. Д. Дурманов[135 - Курс советского уголовного права. В 6 т. Т. 1. М.: Изд-во «Наука», 1970. С. 175.], Ю. М. Ткачевский[136 - Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. Учебник для вузов / Под ред. д.ю.н., проф. Н. Ф. Кузнецовой, к.ю.н., доц. И. М. Тяжковой. М.: Изд-во ЗЕРЦАЛО, 1999. С. 90.], В. Н. Наумов, А. Н. Игнатов[137 - Уголовное право России. Учебник для вузов. В 2 т. Т. 1. Общая часть / Отв. ред. д.ю.н., проф. А. Н. Игнатов, д.ю.н., проф. Ю. А. Красиков. М.: Изд-во НОРМА, 2000. С. 24.* Термином «не уголовные акты» здесь и далее охватываются нормативные правовые акты в части, не содержащей охранительных норм, т. е. норм с карательной (штрафной санкцией).], Р. Р. Галиакбаров, Н. И. Пикуров) указывают, что бланкетные нормы УК отсылают (содержат ссылку) к не уголовным актам. Другая (меньшая) группа авторов (И. И. Солодкин, И. А. Семенов) считают, что к этим актам нужно обращаться для уяснения бланкетных диспозиций.

По содержанию первого компонента все определения также «распадаются» на две группы.

Н. Д. Дурманов[138 - Курс советского уголовного права. В 6 т. Т. 1. С. 175.], И. И. Солодкин[139 - Курс советского уголовного права. В 5 т. Часть Общая. Т. 1 / Под ред. М. Д. Шаргородского, Н. А. Беляева. Л.: Изд-во ЛГУ, 1968. С. 79.] и некоторые другие авторы, выделяя такую разновидность диспозиций норм Особенной части УК, как бланкетные, утверждали, что таковыми называются диспозиции, в которых не определяются признаки преступления. Аналогичные определения можно найти и в юридической литературе последних лет. Так, А. В. Наумов указывает, что бланкетной называется диспозиция, которая непосредственно в самом уголовном законе не определяет признаки преступного деяния, а отсылает для этого к другим законам или иным нормативным актам другой отрасли права[140 - Россиское уголовное право. Общая часть.: Учебник. М.: Изд-во «Спарк», 1997. С. 58; Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М.: Изд-во БЕК, 1996. С. 91.]. Такого же мнения придерживаются Л. Д. Гаухман[141 - Гаухман Л. Д. Проблемы УК: бланкетность, декларативность, казуистичность. С. 48.]и Э. С. Тенчов[142 - Тенчов Э. С. Специфика языка уголовного закона // Законодательная техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей. В 2 т. / Под ред. акад. РАЕН и ПАНИ В. М. Баранова. Н. Новгород. 2001. Т. II. С. 450.].

По мнению Ю. М. Ткачевского, А. Н. Игнатова, В. В. Соколова[143 - Соколов В. В. Принцип «nullum crimen, nulla poena sine lege». C. 97.], Н. И. Пикурова[144 - Пикуров H. И. Применение следователем уголовно-правовых норм с бланкетной диспозицией: Лекция. С. 7.], Ю. Е. Пудовочкина[145 - Пудовочкин Ю. Е. Источники уголовного права Российской Федерации // Журнал российского права. 2003. № 5. С. 69.] и других криминалистов, бланкетные диспозиции содержат описание признаков преступления. В то же время способ описания признаков преступления в авторских определениях имеет вариации: А. Н. Игнатов и И. И. Пикуров называют описание неточным, В. В. Соколов – обобщающим, Ю. М. Ткачевский – неконкретным, Ю. Е. Пудовочкин – «определенным уровнем абстракции».

Проанализируем приведенные дефиниции, начав с первого компонента.

Прежде всего, представляется принципиально ошибочным утверждение об отсутствии в бланкетных диспозициях признаков (или некоторых признаков) преступления. Основные аргументы против подобного утверждения, исходя из избранной структуры работы, будут изложены в следующем параграфе настоящей главы, однако ряд других приведем здесь.

1. Определение бланкетной диспозиции уголовно-правовой нормы как не содержащей признаков преступления противоречиво само по себе. Если диспозицией нормы Особенной части называют ту ее часть, в которой содержится определение предусмотренного ею преступления, то почему часть нормы, не содержащей описания признаков преступления, все равно считают разновидностью диспозиций? Логичными могут быть только два вывода: либо бланкетная норма Уголовного кодекса не имеет диспозиции, либо бланкетная диспозиция содержит все признаки преступления, но в их описании есть особенное.

А поскольку приверженцы отрицания в бланкетных диспозициях признаков преступления подчеркивают, что такие диспозиции не превращают уголовно-правовой запрет лишь в уголовно-правовую санкцию за нарушение норм иной отрасли права[146 - Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. С. 90–91.], следует резюмировать, что они все-таки усматривают эти признаки, хотя бы последние и были необычно изложены.

2. Определенное рассогласование есть, на наш взгляд, и в других суждениях авторов.

Так, отстаивая отсутствие признаков преступления в бланкетной диспозиции, профессор А.В. Наумов в качестве примера такой диспозиции приводит ч. 1 ст. 143 УК и отмечает: «Сами эти правила (имеются в виду правила техники безопасности и охраны труда. – И. Ш.) не расшифровываются (курсив наш. – И. Ш.) в уголовном законе…»[147 - Там же.] Однако указание на нерасшифровывание подтверждает не отсутствие признаков преступления в диспозиции, а наоборот – их наличие (ведь есть объект дешифрования!). Термин «расшифровывание» лишь удачно подчеркивает особенность изложения одного из признаков состава преступления, что как раз и признают сторонники наличия признаков преступления в бланкетной диспозиции.

Н. Д. Дурманов, как и А. В. Наумов, утверждая, что признаки преступления в бланкетной диспозиции не указаны, в том же разделе «Учение об уголовном законе»[148 - Курс советского уголовного права. В 6 т. Т. 1. С. 157.] отмечает, что в не уголовных актах конкретизируются бланкетные диспозиции уголовного закона. Таким образом, и этот автор по существу признает наличие в бланкетных диспозициях признаков преступления, так как в противном случае нечему быть конретизированным.

3. Непосредственное прочтение диспозиций уголовно-правовых норм, и норм, не относящихся к бланкетным, далеко не всегда позволяет понять (вообще или точно), что кроется за тем или иным термином.

Так, не ясен момент начала жизни в преступлениях, предусмотренных ст. 105, 106, 109 УК; нет полной ясности в том, что следует считать неприличной формой в ст. 130 УК, иными действиями сексуального характера – в ст. 132 и 133 УК, развратными действиями– в ст. 135 УК. В этом ряду мы указали только часть «загадочных» признаков преступлений против личности, т. е. преступлений, наиболее исследованных в литературе. «Покровом» неясности во многих статьях Особенной части УК РФ покрыты и оценочные признаки.

Однако не бланкетные диспозиции, содержащие признаки состава, точное толкование которых не может дать никто, почему-то не считают не содержащими признаков преступлений!

4. Все сторонники отрицания наличия в бланкетных диспозициях признаков преступления, признавая, что эти диспозиции отсылают к нормативным актам других отраслей, способом «отсылки» называют обычно нарушение каких-либо правил. Чем, однако, являются «нарушения правил…» в диспозиции, как не признаками преступления? Заметим, что никто из указанных авторов (а все они исследовали структуру уголовного закона!) не выделял в диспозициях какие-то иные элементы (адресные указатели или что-то подобное), кроме признаков преступления.

В чем же заключается особенность изложения признаков преступления в бланкетных диспозициях? Несмотря на то, что характеристика этой особенности у разных авторов почти синонимична, правильным, с нашей точки зрения, следует признать вариант, предложенный В. В. Соколовым и Ю. М. Ткачевским – признаки преступления описаны в таких диспозициях в обобщенной форме, неконкретизированно. Термин же «неточный» можно понимать как не полностью соответствующий какому-либо тексту[149 - Словарь синонимов русского языка / Под ред. А. П. Евгеньевой. Т. 2. М.:ООО «Изд-во Астрель», ООО «Изд-во АСТ», 2001. С. 559–560.], а несоответствие может проявляться не только в конкретизации текста, но и в противоречии ему.

Вместе с тем мы не можем согласиться, что «описание компонентов отдельных элементов общественно опасного деяния… обобщающими признаками и составляет специфику бланкетного способа изложения»[150 - Соколов В. В. Указ. соч. С. 98.]. Конечно, бланкетность часто проявляется в обобщенном изложении признаков преступления, но вряд ли она проявляется единственно в этом. Правда, заключение В. В. Соколова о сущности бланкетных диспозиций небеспочвенно. Определение разными авторами бланкетных диспозиций в учебной литературе почти всегда сопровождается одним и тем же примером – ч. 1 ст. 143 УК РФ (ст. 140 УК РСФСР)[151 - Уголовное право. Общая часть. Учебник / Под ред. Б. В. Здравомыслова, Ю. А. Красикова, А. И. Рарога. М.: Юрид. лит., 1994, С. 35; Российское уголовное право. Общая часть: Учебник. М.: Изд-во «Спарк», 1997. С. 58; Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть: Учебник. С. 49.], из чего можно сделать вывод о весьма ограниченном количестве (или даже редкости) бланкетных диспозиций в УК. Однако и авторы, разнообразящие примеры, указывают исключительно те диспозиции, в которых говорится о нарушении различных правил (ветеринарных, производства, изготовления, учета, отпуска, реализации, продажи, распределения, перевозки, пересылки, действующих на транспорте и иных). Подобная «информационная база» действительно позволяет увидеть сущность бланкетности в обобщенном описании признаков преступления. Более того, примеры в учебной литературе способствуют представлению о том, что обобщенно законодатель излагает признаки только объективной стороны.

В. В. Соколов также уделяет наибольшее внимание обобщенным признакам объективной стороны. Он даже группирует их в соответствии с ролью, выполняемой ими при описании поведения. Однако автор отмечает, что обобщающими признаками описываются и компоненты других элементов состава преступления[152 - Соколов В. В. Указ. соч. С. 98.]. И действительно, разве не описан обобщающим признаком «драгоценные металлы или природные драгоценные камни» предмет преступления, предусмотренного ст. 191 УК? Вызывает ли сомнение такое же описание предмета в диспозициях ч. 2 ст. 188 и ст. 189 УК? Обобщающий признак «имущество» использован законодателем для описания предмета преступлений в ст. 184 и 195 и для описания средства преступлений в ст. 174, 174

, 175 УК (в литературе признак имущества «приписывается» к разным элементам состава легализации – объекту либо объективной стороне: предметом преступлений, предусмотренных тремя этими статьями, считают имущество Б. В. Волженкин, Н. А. Лопашенко, Н. Н. Афанасьев, Э. А. Иванов; напротив, В. Ларичев, Л. Д. Гаухман, С. В Максимов, Г. Н. Хлупина и автор данной работы рассматривают имущество как признак объективной стороны).

Однако некоторые диспозиции уголовно-правовых норм содержат признаки преступления, которые нельзя отнести к обобщающим. Так, не кроется никакой множественности компонентов соответственно объективной стороны и субъекта за признаком «аффинаж» в диспозиции ст. 192 УК и признаком «индивидуальный предприниматель» в диспозициях ст. 169, 176, 195–197, 200 УК и ряде других признаков, использованных при описании преступлений в нормах гл. 22 УК. Однако этими терминами обозначены именно признаки преступления, и их можно уяснить, только обратившись к не уголовным нормативным правовым актам.

Таким образом, нет никаких оснований исключать их из числа бланкетных.

В отличие от обобщающих, эти признаки можно именовать признаками-понятиями,, которые интерпретируются в не уголовных нормативных правовых актах.

Есть и еще одна разновидность бланкетных признаков, сочетающих свойства обобщающих и признаков-понятий. Так, например, признак «ценные бумаги», упоминающийся в диспозициях ст. 177, 184, 185, 185

, 186 УК, можно уяснить, обратившись к ст. 142 ГК РФ, содержащей дефиницию ценной бумаги (понятие ценных бумаг в валюте Российской Федерации и в иностранной валюте дается в п. 2 и 4 ст. 1 Закона «О валютном регулировании и валютном контроле», однако, полагаем, что в настоящее время для решения вопроса о том, является ли тот или иной документ ценной бумагой, необходимо обращаться к ст. 142 ГК РФ, содержащей дефиницию ценной бумаги). Таковой является документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. Однако, как следует из ст. 143 ГК, к перечисленным в ст. 142 ГК признакам следует добавить еще один – соответствие легальным основаниям отнесения к числу ценных бумаг (признак легальности). Отсутствие легальности исключает возможность считать предметом преступления документ, не отнесенный к ценным бумагам законами о ценных бумагах или в установленном ими порядке (непосредственно в ст. 143 ГК перечислены такие ценные бумаги, как государственная облигация, облигация, вексель, чек, депозитный и сберегательный сертификаты, банковская сберегательная книжка на предъявителя, коносамент, акция, приватизационные ценные бумаги). Таким образом, понятием ценной бумаги охватывается строго определенный ряд документов.

Таким же обобщающим признаком-понятием является признак «коммерческая тайна». Ею в соответствии со ст. 139 ГК признается информация, имеющая действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам, к которой нет свободного доступа на законном основании и обладатель которой принимает меры к ее конфиденциальности. Одновременно обобщающим этот признак является в силу охвата им множества конкретных сведений, перечисленных в локальном нормативном правовом акте.

Перечень обобщающих признаков-понятий могут продолжить «юридическое лицо» (ст. 169 УК), понятие и виды которого раскрываются в Гражданском кодексе РФ; банковская деятельность (ст. 172 УК), «коммерческая организация» (ст. 173, 196, 197 УК), «налог» (ст. 198 и 199 УК), дефиниции и разновидности которых содержат иные законы РФ, и другие признаки.

Специфику бланкетного способа изложения диспозиции, таким образом, составляет описание компонентов отдельных (или всех) элементов состава обобщающими признаками, признаками-понятиями либо обобщающими признаками-понятиями. Все три разновидности бланкетных признаков объединяет то, что они являются «закодированными», логически не уясняемыми из самой диспозиции уголовно-правовой нормы. Именно эта особенность их изложения и обусловила наличие второго компонента в доктринальных дефинициях бланкетных диспозиций.

Напомним, второй компонент описан посредством отсылки (или ссылки) на нормативные акты других отраслей права либо указанием на необходимость обращения к ним. Какой из вариантов правилен? Нам представляется, что несмотря на явный численный перевес сторонников первого варианта, правилен второй.

Прежде всего «отсылка» в Толковом словаре определяется как «место в тексте, отсылающее за справкой к другой части текста»[153 - Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / РАН. М.: Азбуковник, 1999. С. 481.], а в нашем случае речь идет о текстах в разных нормативных актах, т. е. разных текстах. «Ссылка» в том же словаре определяется как «выдержка из текста или указание источника, на который ссылаются»[154 - Там же. С. 761.].

В диспозициях некоторых норм Уголовного кодекса описание преступления бланкетным признаком действительно может совпадать с наименованием нужного для уяснения этого признака не уголовного акта. Такое совпадение имеет место, например, в диспозиции ст. 264 УК (упомянутые в ней правила дорожного движения предусмотрены в Правилах дорожного движения, утвержденных постановлением Правительства от 23 октября 1993 г. № 1090[155 - Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1993. № 47. Ст. 4531; СЗ РФ. 1998. № 45. Ст. 5521; 2000. № 18. Ст. 1985; 2001. № 11. Ст. 1029; 2002. № 9. Ст. 931; № 27. Ст. 2693.]) и ст. 219 УК (указанные в ней правила пожарной безопасности изложены в Правилах пожарной безопасности в Российской Федерации, введенных приказом МВД РФ от 14 декабря 1993 г. № 536[156 - Российские вести. № 12. 19.01.1994; № 36.01.03.1994.] и ряде других[157 - См., напр., Правила пожарной безопасности в лесах Российской Федерации, утвержденные постановлением Правительства РФ от 9 сентября 1993 г. // Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1993. № 39. Ст. 3612.]).

Однако применительно даже к этим диспозициям трудно говорить об указании на неуголовно-правовой источник в буквальном понимании термина «указание». Если бы законодатель действительно указывал одноименные акты в диспозиции, то признак «правила» излагался бы не со строчной, а с заглавной буквы. Подтвердим правильность этого вывода на примере диспозиции ст. 259 УК. В ней законодатель, описывая обобщающим признаком «организмы, занесенные в Красную книгу Российской Федерации», предмет преступления, самым непосредственным способом указывает необходимый для его уяснения официальный документ – Красную книгу. Именно с заглавной буквы указана Конституция в ст. 1 УК РФ и п. 2 примечаний к ст. 285 УК РФ. Федеральные конституционные законы, федеральные законы, конституции и уставы субъектов РФ указаны в примечаниях (п. 2 и 3) к этой статье со строчной буквы исключительно в силу упоминания их во множественном числе, но факт непосредственного указания не уголовных актов в самих диспозициях перечисленных статей, а также в ч. 3 ст. 331 УК сомнения не вызывает!

Кроме того, в большей части бланкетных норм Уголовного кодекса необходимые для толкования признаков не уголовные акты упоминаются в самой общей форме. На то, что при бланкетном способе изложения «закон уголовный в диспозиции своей указывает лишь самым общим образом тот источник права, в котором должны быть установлены определительные нормы, за нарушение которых полагается наказание», обращал внимание еще Н. Д. Сергеевский[158 - Пособие к лекциям Сергеевского Н. Д. С. 40.].

Так, в диспозиции ст. 190 УК говорится о невозвращении в установленный срок на территорию РФ предметов художественного, исторического и археологического достояния народов РФ и зарубежных стран, вывезенных за ее пределы, если такое возвращение является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации; в диспозиции ч. 1 ст. 191 УК – о совершении сделки, связанной с драгоценными металлами, природными драгоценными камнями либо с жемчугом, в нарушение правил, установленных законодательством Российской Федерации…; в диспозиции ст. 193 УК – о невозвращении в крупном размере из-за границы средств в иностранной валюте, подлежащих в соответствии с законодательством Российской Федерации обязательному перечислению на счета в уполномоченный банк РФ. Даже специалист, обладающий экстрасенсорными способностями, вряд ли увидит за «указанием» в двух последних диспозициях то множество нормативных правовых актов, которые должны быть изучены для адекватного понимания признаков этих преступлений.

Большинство бланкетных диспозиций Уголовного кодекса РФ и гл. 22, в частности, никак не упоминают не уголовные акты (ст. 169, 171–180, 183–189, 192, 194, 195–197, 198, 199, 200 УК). О бланкетности диспозиции иногда свидетельствуют признаки «незаконный» (ст. 169, 170, 176, 180, 183, 184, 189 УК), «неправомерный» (ст. 169, ч. 2 ст. 195 УК), «несанкционированный» (ст. 181 УК) и иные. Как правильно отмечает А. Ф. Черданцев, «зачастую в бланкетной норме нет указания даже на род или вид правил, а говорится просто о незаконности тех или иных действий..[159 - Черданцев А. Ф. Толкование советского права. М.: Юрид. лит., 1979. С. 79–80.]

Если бы указание на акты других отраслей права действительно всегда содержалось в бланкетных диспозициях, в юридической литературе не приводились разные «исходные» нормативные правовые акты. Однако последнее имеет место. Так, некоторые авторы, определяя предмет преступления, предусмотренного ст. 192 УК, ссылаются на Закон РФ «О валютном регулировании и валютном контроле» от 9 октября 1992 г[160 - Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. д.ю.н., проф. Н. И. Ветрова и д.ю.н., проф. Ю. И. Ляпунова. С. 347; Кузнецов А. П. Преступления в сфере экономической деятельности: ответственность за нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней // Российский следователь. 1999. № 6. С. 15.], в то время как другие – на Федеральный закон «О драгоценных металлах и драгоценных камнях»[161 - Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности. С. 463; Шишко И. В. Уголовная ответственность за нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней // Сибирские юридические записки: Ежегодник Ассоциации юрид. вузов «Сибирь». Вып. 2 / Отв. ред. Н. Г. Стойко; Краснояр. гос. ун-т. Красноярск, 2002. С. 139–140.].

Более того, существует спор о самой необходимости обращаться к актам иных отраслей. Так, например, ряд специалистов (Н. Ф. Кузнецова, Н. А. Лопашенко, П. С. Янн, А. Э. Жалинский), толкуя признак дохода в незаконном предпринимательстве, обращаются к налоговому законодательству, в то время как профессор Б. В. Волженкин обращение для решения этого вопроса к налоговому законодательству считает некорректным вообще[162 -

Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности. С. 182.].

Очевидное отсутствие ссылок на не уголовные акты в большинстве бланкетных норм УК вынудило даже сторонников наличия этих ссылок скорректировать свои определения. Так, Н. И. Пикуров в выводах, сделанных из собственной дефиниции бланкетных диспозиций, указывает, что такие диспозиции должны иметь прямую или скрытую (подразумеваемую) ссылку на специальные правила иной отрасли[163 - Пикуров Н. И. Применение следователем уголовно-правовых норм с бланкетной диспозицией: Лекция. С. 9.]. Однако если вспомнить толкование ссылки как указания источника, то «скрытое указание» вряд ли может быть указанием.

Скрытость «указания» равнозначна невидимому маяку или невидимым сигнальным огням.

Изложенное позволяет нам присоединиться к В. В. Соколову, утверждавшему, что законодатель в бланкетных диспозициях «точно не указывает на адрес, куда надлежит обратиться, не отсылает к нормативным актам не уголовно-правового характера»[164 - Соколов В. В. Указ. соч. С. 97.].

Ориентация на необходимость ссылки может привести к заблуждению в бланкетности нормы. Так, В. И. Тюнин, указав, что за признаком «иное незаконное вмешательство» (ст.169 УК) не стоит реальная нормативная база, сделал вывод, что «о бланкетности состава в данном случае говорить нельзя»[165 - Тюнин В. И. Некоторые аспекты толкования, применения и совершенствования уголовного законодательства, охраняющего отношения в сфере экономической деятельности. С. 5.]. Вместе с тем стоящее за «незаконным вмешательством» не уголовное законодательство, конечно, чрезвычайно обширно, но реально. Без обращения к нему указанный признак воспрепятствования законной предпринимательской или иной деятельности установить нельзя. И даже следование правилу «запрещено все, что не разрешено», руководствоваться которым предлагает указанный автор, не заменит выяснения (опять же в не уголовном законодательстве!), были ли совершенные должностным лицом действия разрешенными.

Таким образом, диспозиция ч. 1 ст. 169 УК, бесспорно, бланкетная (и в части незаконного вмешательства тоже), но приведенная выше оценка ее как не бланкетной по причине неясности «стоящей за ней нормативной базы» еще раз доказывает, что указание на не уголовные акты не обязательно присутствует в бланкетных диспозициях. К этим актам для толкования бланкетных признаков поэтому необходимо обращаться самому правоприменителю.

Конечно, отсутствие ссылки, т. е. непосредственного указания на конкретные не уголовные акты затрудняет применение бланкетных норм[166 - Гаухман Л. Д. Проблемы УК: бланкетность, декларативность, казуистичность. С. 49.]. Однако считаем нужным подчеркнуть, что отсутствие такого указания рационально: включение в диспозицию бланкетной нормы УК ссылки на конкретные не уголовные акты лишило бы ее такого достоинства, как стабильность, «устойчивость» в условиях перманентной сменяемости последних.