Алиса не боится, или Амазонка и Тимфок

Алиса не боится, или Амазонка и Тимфок
Игорь Агафонов

Тележурналист Тимфок оставляет свою профессию и живёт до поры до времени ни шатко ни валко, взращивая, как капризный цветок, свою дочь, пока не совершает банальную, в сущности, глупость, из-за которой и получает массу неприятностей. Книга содержит нецензурную брань.

Алиса не боится, или Амазонка и Тимфок

Игорь Агафонов

© Игорь Агафонов, 2022

ISBN 978-5-0055-9870-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Игорь Агафонов

АЛИСА НЕ БОИТСЯ,

или

АМАЗОНКА И ТИМФОК

Из записей Тимфока

«Ей, может быть, не страшно? Но почему?» (Будем считать эпиграфом).

В нынешнее утро меня десантировали… в буквальном смысле. Записываю по горячему ещё следу, дабы не «обнаружить» впоследствии некий символ, так сказать.

Не помню, снилось ли что-то ещё до этого момента. Только после многих дней тяжёлой с просыпу головы нынешнее утро встретило свежестью во всём теле. Не поверилось как-то, и хотел ещё поспать, но вот сам сон (Самсон! – чёртова символика) … я, ведь что интересно, не удивился даже. Так, слегка если, – лёгким облачком по периферии сознания. И вот, значит… Сидим в салоне автомобиля. Я… вроде как действительно я – и тело своё ощущаю и глазами как повожу по сторонам, да. Женщина и ребёнок на заднем сиденье – вижу. Кто такие? Знакомые? – не пойму. Гляжу в стекло, смерч заходит на нас в лоб – чёрный столб, мощный, гораздо больший, чем видел когда-то… где? – не вспомню никак… закручивает к небу. Чудовищный! «Ой-ой-ой!» – это малыш голоском слабеньким… Тихо-тихо-тихо, говорю. Женщина помалкивает, ладошкой рот себя зажала. Столб ползёт мимо, мимо, мимо… прополз. Вдруг возвращается. Спохватился! Аккуратно так подхватывает машину под днище, и начинает подвигать… вернее, по воздуху потянул, но именно как-то бережно, ласково, нежно. Мы дыхание затаили. Вот над каким-то сельским двориком опускают нас в мелкую лужицу и мы, не шевелясь, сидим некоторое время… рты пооткрывали, а дыхания не слышно. Замерли.

Всё?

Что опять за мутная, невразумительная символика? Освобождение от очередной иллюзии? От иллюзий не так просто, брат ты мой, отделаться. Верю-верю всякому зверю, как говорится… а тебе, ежу, верить по… погодил бы, да.

Первый снег. За шарообразными кронами ив вдоль шоссе – пушистые – пушастенькие – облачка. Смотрятся как снег на ветвях, пухлыми такими комочками, как вата на ёлке в новый год. Солнечно к тому ж – всё сверкает с переливами радужного спектра. Глаз не режет, будто акварель на картонке рассматриваешь…

Всё связанное с женщиной – космос? Как пробуждение чего-то неизведанного, зарождение нового… самостоятельного. Но не окрашенное романтикой, не вправленное в благоговение и вожделение, вспоминается… как диверсия против самого себя. А иной раз не вспоминается вовсе… М?..

Сделать сей космос не враждебным, а наоборот… органичны, созвучным твоему восприятию… Задача? Загадка…

На квадроцикле к обрыву… И остановиться мог и спрыгнуть тоже мог… Так нет – бух сразу головой через руль. Тут же поток и подхватил… Холодная вода – нет ли, не понял, не почувствовал. Понял только – уносит от берега дальше, дальше… А под руками крошево из древесной коры вперемешку со льдом – загребать толком не получается… Почему-то не испугался.

Всё? Всё.

Такие вот сны последнее время одолевают. Без итога. Без определённости.

– У-у – дру-у – чительно. Другого слова не подберёшь…

Поворочался с боку на бок… Продолжения сна не предвидится? Откинул одеяло…

Вспомнилось.

Ты сказала, озирая стол:

– Хлеб, кажется, забыли…

Тут же ты взял кусок со своей тарелки и метнул – точнёхонько к ней, прямо на вилку угодил… Ты на секунду замерла, округлив глаза, затем рассмеялась. А ты и сам не понял, как это так получилось… спонтанно. Тоже хохотнул:

– К-к-р-рупье, чёрт! – сказала ты восхищённо.

– Шулер, правда! – согласился ты с точностью её определения. И прибавил, в предчувствие потаённого смысла: – Нет, но у тебя есть возможность попользоваться мной таким… спонтанным.

– Я и пользуюсь.

– Однако!.. Хошь быть владычицей морской?

– Хочу.

– Ну, вот опять, не по моему тексту.

– Ну и пусть. Что мне до текста?

– Не по моему хотенью?

– Нет.

– Очень-очень жаль.

И разошлись, как в море кораблики…

А вот нырок вглубь совсем вроде забытого. Ярость воскресла внезапно… да, безудержная, неукротимая, заполнила всего тебя крутой сокрушительной волной! До края. Да в чём причина?! Тебя впервые привели в ясли и стали облачать в девчачье платье – другого ничего у нянек не нашлось? И даже отчаяние от разлуки с бабулей померкло… Что ж такое?! Неужели ты тогда понимал гендерное различие?..

Или вот уже старшенький ты, подросший до прутика гутаперчивой ивы – в первой детсадовской группе. Воспитательница показывает новый червонец другой воспитательнице (а которая из них за руку тебя держит, помнишь?..) Почему это запало? Разве тебе тогда не всё равно было? Реформа денег… что ты тогда понимал в этих реформах? Да и сейчас ничего…

О соседе-пенсионере (он одинок: бабка недавно померла, про детей не слыхал ничего). По поводу сообщения, что скоро отберут пенсии, говорит с усмешечкой: «Теперь лишь оступишься или, ну, простудишься… короче, долги начинают расти в геометрической прогрессии…»

«Паника (вечером). Затем, ночью, – отчаяние, безысходность… Никому ты не нужен…»

Один мой такой знакомый паникёр вытащил ремень из брюк и на дверной ручке по…

Говорят, нейроны с возрастом усыхают.

Это мне напоминает молоденьких, осваивающих, захватывающих пространство под солнцем блогеров: «Слышал звон – да не знаю, где он».

– Жена разрешила? – спрашивает продавец Дима строго – у мужичка, на вид довольно пропитого и сосредоточенного взглядом к своей переносице.

– Да, – быстренько, радостно даже удостоверил тот (не врёт, стало быть). Он совсем дохленький. И в мою сторону глянул виновато. (Я только что отоварился, складываю продукты в сумку с прилавка.)

Мы из болота – дай пройти в ворота (ерунда какая-то, забыл, к чему).