Мы – люди флотские. Жизнь и приключения курсантов ВВМУРЭ. 3 факультет, выпуск 1970

О себе помню такой случай. Прицепившись рукой за корму грузовичка на известном спуске от Стрельны к городу, я, блаженно отдыхая, задумался. В это время грузовик резко затормозил перед переездом. По-спортивному низко опущенный руль и весь передок моего велосипеда влетели под кузов, где этим кузовом и зажались. Поскольку велосипед вошёл под кузов до самого сиденья, я был вынужден просто повиснуть на грузовике, зацепившись руками за задний борт. Когда грузовик тронулся, велосипед свалился на бок, а я, прокатившись в висячем состоянии ещё метров двадцать, благополучно рухнул на асфальт. Большая удача, что идущих за нами машин не было, поэтому мы с велосипедом счастливо отделались несколькими царапинами, расколотой правой ручкой руля и порванным рукавом куртки.

География

Географ у нас был выдающийся, Николай Владимирович Белоусов. Участник Великой Отечественной войны, награждённый орденами и медалями.

Вот таким мы знали Николая Владимировича в 393-й школе в 1961-1964 годы

Совсем молодым человеком попав на фронт, дошёл до Берлина. Демобилизовавшись в 1950-м году, окончил вечернюю школу, поступил в педагогический институт имени А.И. Герцена, учился, одновременно работая на заводе, а потом – на старших курсах института – уже преподавателем в школе.

Его уроки географии пользовались у нас огромной популярностью и запоминались надолго. Они были словно яркие, увлекательные путешествия по странам, городам, морям, пустыням, лесам. Отличный спортсмен, он мастерски играл в волейбол, часто выходя на площадку вместе с ребятами. Кроме этого, он сочинял стихи, был добрым, справедливым и остроумным, с тонким юмором.

Снова заглянув в Прошедшее Будущее, сообщу, что Николай Владимирович в 1976 году станет директором 387-й школы и более 30 лет будет её бессменным руководителем. Здесь он сумеет создать уникальный коллектив педагогов-единомышленников, ищущих новые формы работы с детьми. А поскольку Николай Владимирович очень любил петь, он приучит петь и всю школу. В Кировском районе школу 387 назовут «поющей».

За свои заслуги он получит звание Народного учителя Российской Федерации, а в 2009 году 387-й лицей добавит в своё название долгожданные слова: «…имени Н.В. Белоусова».

Классическая литература. Неожиданно любимая

Давно известно, что в учёбе всё зависит от интереса, который привьёт к предмету учитель. Однако, как же привить интерес, если ученик не слушает, а всё учебное время читает книги, держа их на коленях?

На уроках литературы я не старался вникать в разглагольствования учителя о великолепии поэзии Александра Сергеевича, величии трагедий и поучительности комедий нашего дорогого Вильяма, народности стихотворений Николая Алексеевича… И всё было бы хорошо, но… приходилось писать сочинения. За грамотность я не переживал: не зная правил, но, прочитав множество книг, писал грамотно. А сочинения выбирал исключительно на свободные темы.

В то время было обязательным помещать перед сочинением эпиграф, то есть применять ранее заученные слова всяких знаменитых личностей. Это как бы показывало учителю, что ученик настолько интересуется литературой, что даже спать не может, а дни и ночи всё зубрит и зубрит стихи и прозу для эпиграфов. Я же смело применял свой метод литературного пиратства: быстро сочинял четверостишие или что-то подобное в прозе, подписываясь фамилией более-менее подходящего классика. Жуть! Но почему-то срабатывало безотказно, вплоть до начала 11-го класса, когда к нам пришла новая учительница литературы, Шапкина Нина Дмитриевна. Она с первого раза разоблачила меня, попросив объяснить, из какого произведения Шекспира я взял поэтические строки, так распрекрасно подошедшие к теме сочинения на свободную тему «Моё мнение о роли труда в Коммунистическом обществе». Было стыдно, и пришлось сознаться… После моего раскаяния Нина Дмитриевна всё же отметила мою грамотность и умение излагать интересные мысли на любую свободную тематику, если она не касалась классики.

– Но классику Вам читать необходимо! Очень стыдно советскому молодому человеку не знать классическую литературу. – Такими словами закончила она разоблачение.

Нина Дмитриевна дала мне «пинок» такой силы, что за зиму, несмотря на тяжёлую болезнь отца, я проглотил всего Александра Сергеевича, Михаила Юрьевича, рассказы Антоши Чехонте, некоторые произведения Ивана Сергеевича, начав, естественно, с «Записок охотника», очень удивившись, что про охоту-то и двух слов автором не было сказано… Именно с этого времени у меня появилась, кроме любви к классической литературе, тяга к сочинительству, не покинувшая меня до сих пор.

Совсем не английское поведение

Английский язык преподавала нам Кемпинская Татьяна Ефимовна, женщина в возрасте, маленького роста, но с очень развитыми грудными железами. По какой-то причине, которую сейчас не помню, именно на её уроках мы – великовозрастные обормоты – совершали всякие отвратительные поступки, тогда казавшиеся нам героическими.

Учителя: Кемпинская Татьяна Ефимовна (английский язык), Иванькович Ванда Мечиславовна (история и обществоведение), Шапкина Нина Дмитриевна (литература), Бызова Варвара Григорьевна (физика)

Кнопки на стуле, мокрые тряпки на верху двери, которые валились на голову учительницы при входе в класс, и ещё множество всем известных мелких хулиганств. Как Татьяна Ефимовна терпела наши выходки, непонятно…

Закончилось всё это случаем, в котором мне Судьба отвела главную роль. В то время я зачитывался сибирским писателем-охотником Александром Александровичем Черкасовым, жившим и творившим во второй половине XIX века. Читая его «Записки охотника Восточной Сибири», особо увлёкся главой о самоловах и всяких насторожках для промысла зверей. Дома изготовил маленький лучок со стрелой, а к ним – элементарное спусковое устройство «заденешь нить – вылетит стрела». И принёс всё это в класс. Во время перемены насторожил лучок на учительском столе, направив так, чтобы стрела нацеливалась в дверь примерно на уровне пояса среднего ученика. В классе находилось человек 5-6, внимательно следивших за процессом. Кто-то из ребят, решив усилить эффект, зажал очень мокрую тряпку над дверью. Мы ждали кого-нибудь из парней, время от времени забегавших в класс. Или девчонку. Но… внезапно зашла первой маленькая англичанка…

Итак, дверь открылась. Сверху на пышно кудрявую голову Татьяны Ефимовны шмякнулась мокрющая тряпка. Учительница непроизвольно вскинула руки вверх, защищаясь от тряпки, и в этот момент в её кофту в районе мощной груди впилась тонкая стрелка… Маленькая стрелка совершенно не пробила шерстяную кофту, не оставила ни малейшей царапины, но… В школу вызвали маму… дома были женские слёзы, привычные слова, что я отбился от рук и т. п…

Перед Татьяной Ефимовной я, конечно же, извинился.

Прочие науки

Прекрасная учительница Варвара Григорьевна Бызова учила нас физике. На её уроках было очень интересно. Как-то так получалось, что всё становилось совершенно ясным, несмотря на сложные понятия и формулы. Хотелось знать больше и больше.

Кроме классической физики, Варвара Григорьевна обладала глубокими знаниями прикладных наук. В то время, время первых космонавтов, было огромное увлечение всем, что связано с космосом, космонавтикой, будущим освоением Луны и планет солнечной системы; нам казалось, что это произойдёт уже завтра.

И я, конечно же, увлёкся физикой. В домашней библиотеке были два тома «Занимательной физики» Якова Исидоровича Перельмана, издания 1913 и 1916 годов, и том «Занимательной математики» того же автора. Отец рассказывал, что Перельман в 1920-е годы преподавал астрономию курсантам ВМУ имени Михаила Васильевича Фрунзе, где в то время учился отец. Получилось, что мой отец учился у самого Перельмана! Вот откуда у отца эти учебники! Испытывая двойной интерес к физике, зачитал оба тома этой науки «до дыр». Очень скоро я понял, что и наша Варвара Григорьевна когда-то училась именно по этим книгам. Как-то на уроке Варвара Григорьевна рассказала нам, что Перельман умер от истощения во время блокады Ленинграда, весной 1942 года.

Через много лет, уже перебравшись с Северного Флота в Ленинград, гуляя всей семьёй в выходной день по улице Васи Алексеева, я узнал в пожилой женщине, идущей нам навстречу, Варвару Григорьевну. Поздоровался. И ведь признала меня любимая учительница! Даже фамилию вспомнила! Разговаривали минут пятнадцать. Обо всём помаленьку. Разошлись, улыбаясь неожиданному, но понимая, что больше не встретимся…

…

Ванда Мечиславовна Иванькович преподавала нам историю и обществоведение. К большому сожалению, у меня в памяти не осталось воспоминаний о ней, разве что её тихие шаги и проникновенный неторопливый голос. Учительниц химии и биологии я даже внешне не припомню, а к химии – как к предмету учёбы – почему-то всегда испытывал сильную неприязнь.

Про биологию помню, как в 9-м классе нам выдали задание описать какой-нибудь биологический феномен и представить это в письменном виде, с возможными рисунками, чертежами и своими выводами, если они будут. Все ученики что-то прочитали, написали, нарисовали… Конечно же, первоисточниками нам служили исследования учёных из популярных научных журналов «Наука и жизнь», «Знание – сила» и тому подобных.

В своей работе я с удовольствием поведал о соколиных птицах, их гнездовании, молниеносном полёте, характерном ударе сокола, способах применения ручных соколов на охоте, о своих встречах с дикими соколами в черте города Ленинграда. Получил, конечно же, отличную отметку.

Но более всего учительнице, да и всем нам, понравилась работа Олега Таирова, который написал целый трактат об удивительной коже дельфина, которая позволяла ему не только развивать огромную скорость, но и чувствовать себя в водной стихии совершенно комфортно! Это исследование-сочинение Олега биологичка потащила куда-то на городской конкурс подобных работ, где работа Олега заняла одно из призовых мест.

…

Классная руководительница Цибизова Маргарита Викторовна по кличке МаргошаШапокляк учила нас математике. По непонятным для меня причинам она с первых дней сильно невзлюбила меня, а я отвечал ей взаимностью. Часто вызывая меня к доске, она придиралась и ставила мне плохие отметки. Дошло до того, что я сначала перестал готовить домашние задания, а потом – просто прогуливал её уроки:

– Всё равно больше «пары» не получу! А то и «кол» огребу!

За мои прогулы Маргоша вызывала в школу маму и рассказывала ей дикие истории про моё поведение. Как правило, после домашних разборок я снова начинал посещать её уроки, даже как-то раз, прочитав у того же Перельмана в тоненькой книжонке «30 приёмов устного счёта» про быстрый счёт, удивил её донельзя, очень быстро что-то перемножив. Однако, удивившись, Маргоша тут же проверила мою тетрадь, где не было сделано домашнего задания, и… тетрадь полетела к двери, размахивая листиками, словно крыльями. Вслед за тетрадью и я был изгнан из класса, в очередной раз.

Маргоша и не догадывалась, как мне было наплевать на неё, да и на всё остальное, потому что в это время тяжело умирал отец, мой самый любимый человек на свете…

Школьное репетиторство как способ создания семьи

Рассказывает Галина Аникина (в школьные годы – Андреева):

– Ученики, пришедшие в новую школу из разных других, имели разный уровень знаний. Особо отстающих, среди которых числились Толя Жуков, Саша Дубовицкий и Володя Васильев, надо было как-то подтягивать, хотя бы до какого-то средне-низкого уровня. Однако в те годы с репетиторством были некоторые сложности, да и не всем семьям оно было по карману. Поэтому решением общего собрания класса к слабым ученикам прикрепили наиболее сильных, в виде взаимопомощи. Так сложились пары: ко мне был прикреплён Толя Жуков, к Свете Закс – Саша Дубовицкий, к Тане Ануфриевой – Володя Васильев.

К сожалению, Толе и Саше это не помогло, они ушли в вечернюю школу.

Образовавшиеся в школе супружеские пары: Васильев Володя и Ануфриева Татьяна; Светлана Закс и Саша Дубовицкий

В середине десятого класса тяжело заболела и не могла ходить в школу всё второе полугодие Лариса Бердник. Несколько девушек, распределив школьные предметы между собой, успешно занимались с Ларисой по текущему материалу; учителям оставалось только контролировать. Лариса успешно закончила десятый класс, а затем и школу.

Чрезвычайно интересно, что в двух случаях взаимопомощь дошла до таких высот, что сложились супружеские пары, прожившие вместе всю жизнь!

Национальные особенности производственного обучения

Поскольку наша школа была с производственным обучением, все мы – ученики – работали на разных производствах. Парни из нашего класса, а также некоторые из параллельных классов – на «Судостроительном заводе имени А.А. Жданова» (ранее «Путиловская верфь», теперь – Судостроительный завод «Северная верфь»).

Мы – ленинградцы – называли завод кратко, просто и привычно: «Ждановский». Работали мы в инструментальном цехе № 12, готовились стать токарями, фрезеровщиками, слесарями-инструментальщиками. Мы старательно сверлили, точили, шабрили, резали, затачивали, притирали, обрабатывали края, снимали фаску и выполняли ещё множество других операций с металлом, изготавливая различные детали, необходимые для судостроения. Девушки постигали профессии швеи (в специальном помещении школы), ткачихи (на фабрике у Нарвских ворот) и работника торговли за прилавком, а некоторые тоже, как и парни, работали на «Ждановском заводе», например, Галя Авинкина, которая обучалась на плазовогоразметчика, не забывая и свою любимую музыку.

Нам нравилось на заводе, но, поскольку мы были ещё и молодыми балбесами, ни дня не обходилось без приключений. Первым делом мы принялись за изготовление ножей, кто какие хотел: финки, кинжалы, маленькие перочинные, столовые… даже заточки, благо металлических заготовок вокруг было завались. И, конечно же, нас тут же «накрыл» на месте преступления старший мастер. Собрал всех в кучу и объяснил, при помощи отборного заводского мата, Правду Матку. Запугал нас так, что мы даже думать о холодном оружии забыли.

Как-то раз, Валерка Шелевахо, который в новой школе попал в параллельный класс, закрепляя сложную деталь в тиски, ухитрился заодно зажать себе и мужские «особенности». Когда заоравшего от боли бедолагу освободили, вызвали медсестру, оказавшуюся юной девушкой, сразу пожелавшей тщательно осмотреть травму на теле пострадавшего. Когда её просьба дошла до стонущего Валерки, он, хромая и придерживая рукой то самое место, смылся из цеха в неизвестном направлении. Мы хохотали так, что явился старший мастер и, разобравшись в обстановке, присоединился к нашему хохоту, а потом увёл пунцовую медсестру прочь из цеха.

В другой раз, во время обеденного перерыва, мы – пятеро искателей приключений на свои задницы – создали плот из деревянного хлама, негодных досок, слегка скрепив обрывками гниловатых верёвок, и выплыли на просторы заводской акватории, решив посмотреть поближе на строящиеся военные корабли. Гребли мы обрезками досок и палками. Через 10 минут наше выдающееся плавсредство развалилось. Конец ноября в Ленинграде теплом не баловал. Погрузившись в ледяную и грязную портовую воду, мы – кто как мог – поплыли к берегу. Нас отделяло от твёрдой земли метров сто. Плыть в тяжелеющей мокрой одежде было нелегко… Хорошо, что все умели плавать, поэтому приключение закончилось без потерь. Старший мастер, снова показав искусство русского мато-образования, привёл нас в сушилку, где мы в течение нескольких часов приводили себя в порядок.

До «Ждановского завода» мы добирались на трамвае № 36, который, как нам казалось, ходил по этому пути всегда (между прочим, и теперь всё ещё ходит, только вагоны стали современными). В один их зимних дней, выходя их проходной, мы увидели трамвай, заканчивающий поворот на кольце и уже набирающий ход после остановки. Задняя дверь второго вагона была открыта, наверное, по причине неисправности. В дверном проёме дружно и призывно махали ребята, успевшие раньше нас выйти за заводские ворота. Мы помчались догонять трамвай. Слегка замешкавшись на старте, я немного отстал. Из последних сил догоняя трамвай, уже почти касаясь дружеских рук, я поскользнулся и, брякнувшись, заскользил на спине под колёса. Кое-как сообразив, резко поднял ноги вверх и, ударившись подошвами ботинок о борт поворачивающего по кольцу вагона, отлетел в сторону… Смеющиеся рожицы друзей скрылись за поворотом, а я, полежав немного, встал, отряхнулся и поковылял к остановке. Богиня Судьбы, если она есть, сжалилась надо мной в очередной раз…