«Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века

. Состоящая из 10 пунктов «Реляция» затрагивает целый спектр вопросов, однако значительная часть этого документа посвящена описанию шведской системы образования как таковой. Примечательно, что среди более чем тысячи различных документов, привезенных Фиком в 1716 году и отражавших во всей многогранности систему организации шведского государства, были и те, что касались вопросов образования

. К ним относятся следующие документы: Устав Уппсальского университета (1655)

, Королевское письмо об академиях (1691)

, Королевское постановление о гимназиях и школах (1693)

.

Согласно «Реляции», начальное образование дети из обеспеченных дворянских семей получают дома: «Знатныя и богатыя шляхтичи держат искусных и ученых учителей при своих детех с младенчества, и имеют приватныя школы у себя в доме», в то время как небогатые вынуждены отдавать своих детей в публичные школы, «которыя школы однакож изрядно учреждены»

.В это время через «обучение из катехизма, и из гисторических примеров первое основание християнства и добродетели полагаетца и в них вкореняетца»

. По достижении детьми

12–13 лет «начинают отцы натуру и склонность их в разсуждение принимать, и решить, какие науки они предвозприять и к каким службам и управлениям они употреблены быть имеют», для детей определяется дополнительный круг наук, к которым они имеют склонность

. В возрасте 16–17 лет для молодых людей «уже действително самое дело начинается», и их дальнейшее поведение и обучение зависит от избранного служебного поприща, происходит, говоря современным языком, «специализация»

. «Молодой шляхтич» может избрать военную, гражданскую, придворную или дипломатическую службу.

Основными ступенями шведской системы образования, описанной в «Реляции» Г.Фика, являлись обучение на дому, в школах (частных и публичных), в академиях и последующих заграничных академических поездках. Здесь уместно для сравнения вспомнить ранее приведенную нами трехступенчатую систему обучения «русских молодых людей благородного и низкого звания», которую предполагал ввести в России Фик в своих проектах 1718–1719 годов: она «первой своей ступенью имеет обучение на дому, второй – в школах и академиях, а третьей – в поездках» и, очевидно, опирается на шведские образцы, которые он последовательно использует и в «Реляции» 1721 года.

Для будущего гражданского служащего следующей ступенью образования было поступление в «академию», для военного – служба у «союзных потентатов», когда «вне его отечества война есть»

. Неотъемлемой частью обучения были и поездки за границу

. Обеспеченные семьи сами оплачивали пребывание молодого человека за границей. Небогатые же «от самого короля приняты и на королевском иждивении в чюжестранные государства посыланы бывают для обучения»

.Обучение за границей, получение дополнительного образования рассматривалось в дальнейшем при приеме на службу как преимущество: «Когда оные молодые люди назад возвратились, то имеют они великое предпочтение пред протчими молодыми шляхтичами, которые недовольно обучались и в других государствах довольно не бывали, они имеют приступ при дворе и во всех знатных компаниях»

.

В российских условиях, как подчеркивается в новейших исследованиях, далеко не все возвращавшиеся из европейских университетов юноши были затем востребованы на государственной службе. Объяснение этому видят в отношении Петра I к университетскому образованию как к не имевшему самостоятельной ценности

. Так, отправленные в 1716 году обучаться в Кенигсберг студенты сами подняли вопрос о «государственной пользе»: в чем, с точки зрения государства, состояли смысл и задачи их образования и его связь с той службой, которая, как считалось, ждет молодых людей по возвращении в Россию. Несмотря на то, что общий итог командировки оказался положительным (вернувшиеся студенты были приняты на службу переводчиками в коллегии и дипломатические миссии), возникли как серьезные финансовые проблемы, так и вопросы о содержании самой учебы, в частности о «практической» пользе университетского образования для государственной службы России, который в петровское время решен так и не был

.

Примечательно, что данные, опубликованные современными шведскими исследователями, изучавшими историю бюрократии, пути и способы вхождения молодых людей в состав чиновничества Швеции в период, к которому относится «Реляция», соответствуют реалиям, описанным Фиком. Согласно этим данным, обычно молодые люди учились в одном из университетов Швеции и иногда продолжали обучение за рубежом. Бедные студенты часто сопровождали в таких поездках юношей из более обеспеченных семей в качестве наставников. В поездках молодые люди приобретали опыт, необходимый для дальнейшей службы. Если же у молодого человека были связи, он мог получить и место в каком-либо из шведских дипломатических представительств за границей. Чтобы войти в систему государственного управления, многие поступали на должности auskultanter – шведского аналога (или прототипа) коллегии-юнкеров

.В этом качестве молодые дворяне начинали свою карьеру при коллегиях, канцеляриях и надворных судах, непосредственно в учреждениях овладевая навыками, необходимыми на государственной службе

.Они изучали, как функционировало управление, как составлялись документы и протоколы. Несмотря на то что молодые люди первые годы часто служили без жалованья, они устанавливали связи, заводили знакомства, необходимые для дальнейшей службы. Многие молодые люди становились клиентами могущественных патронов, которые, в свою очередь, были зависимы от других лиц, стоявших еще выше по иерархической лестнице

.

Шведский исследователь Клэс Петерсон, указывая на соответствующие пункты «Реляции», прямо связывал с ней введение и в России института, подобного должности коллегии-юнкеров

. Идея подготовки кадров в самих учреждениях отразилась в Генеральном регламенте и Табели о рангах, определявшей порядок обучения дворянских недорослей, для чего в учреждениях открывались вакансии коллегии-юнкеров: в органах государственного управления дворянским сыновьям надлежало служить в этом звании наравне с «подьячими», чтобы таким путем они смогли приобрести необходимые профессиональные навыки. Чтобы заинтересовать дворян в обучении наукам, Петр I в Табели о рангах приравнял пребывание в коллегии-юнкерах к службе в армии

.

Важно, что Г. Фик участвовал в создании обоих документов. В 1718–1720 годах он работал над проектом Генерального регламента (далее – ГР). В его проекте соответствующая глава имела заголовок «О воспитальщиках при канцеляриях» и содержала рекомендации к обучению молодежи в канцеляриях посредством «прилежного списывания дел в письме и арифметике», однако во второй редакции этот заголовок был уточнен следующим образом: «О молодых людях – для обучения при канцелярии»

.

Мысль о подготовке кадров в учреждениях развивалась в Табели о рангах. По мнению С.М. Троицкого, «Реляция» Фика возникла и в дальнейшем была рассмотрена в Сенате именно в ходе работы над составлением Табели о рангах: «8 января 1722 г. в Сенате были „слушаны учиненные пункты“ к Табели о рангах. Затем сенаторы обсудили мнение, которое внесено „из иностранной коллегии о произвождении и поступке шляхетских детей“,и приказали „исправя“ его, приготовить к докладу царю»

.Троицкий отметил, что ему не удалось отыскать «Мнение» и предположил, что речь шла о «Реляции» Фика, которую тот подал в Коллегию иностранных дел 7 февраля 1721 года

. Различные предложения Фика непосредственно коррелировали с правительственной регламентацией в сфере образования. На протяжении многих лет в своих сочинениях он обращается к проблеме создания образовательной системы и при этом параллельно работает над текстами Генерального Регламента и, очевидно, Табели о рангах. Таким образом, представляется возможным рассмотреть процесс создания системы образования в России под двумя различными углами зрения: через анализ законодательного материала как результата подготовки реформы и через проекты Фика, участвовавшего в подготовке реформы[4 - Возможно, интерес к вопросам образования был обусловлен обязанностями Фика не только как государственного служащего, но и как педагога. Сохранилось свидетельство, что Фик был воспитателем Ивана Долгорукова, будущего фаворита Петра II: «Воспитатель Ивана, некто Фик, человек очень образованный, не сумел передать своему воспитаннику ни своих знаний, ни культурных привычек» (Время императора Петра II и императрицы Анны Иоанновны. Из записок князя П.В. Долгорукова. М., 1997. С. 32). К сожалению, других документальных свидетельств, подтверждающих достоверность этих данных, нам обнаружить не удалось. Однако это вполне правдоподобно: Иван родился в 1708 году, а в 1723 году переехал из Варшавы в Петербург. Ему было 15 лет – подходящий возраст, чтобы приискать воспитателя. Его отец А.Г. Долгоруков занимал тогда пост руководителя Главного магистрата, а разработкой регламента для этого учреждения незадолго до этого занимался Фик. Долгорукий-старший мог вполне взять Фика к Ивану в воспитатели, учитывая, что он был знаком с его квалификацией.].

Внимание к вопросам образования на протяжении многих лет оставалось константой в проектах Фика. «Реляция» не является исключением. Как составляющая его текущей работы, она находится в связи с целым рядом других его проектов и должна рассматриваться с ними в комплексе. Постоянное обращение к вопросу о подготовке кадров для государственной службы свидетельствует об их нехватке и, очевидно, востребованности проектов Фика.

Однако в историографии неоднократно отмечалось, что реализацию идеи обучения кадров при учреждениях трудно назвать удачной.

По оценке Троицкого, «не имела успеха» как школа подьячих, организованная в 1721 году для обучения «приказных людей детей» и определенных в коллегии молодых дворян, так и созданные впоследствии с той же целью юнкерские школы: за 30 с лишним лет своего существования они подготовили очень мало квалифицированных чиновников

. По мнению Петерсона, существенных результатов в организации системы обучения кадров не удалось добиться

. Наталия Владимировна Козлова, говоря о Коммерц-коллегии, отмечает, что за 1720-е годы каких-либо следов реализации постановлений о коллегии-юнкерах обнаружить не удалось, а в 1730–1740-е годы положение Табели о рангах о необходимом количестве юнкеров в коллегиях не выполнялось

. Исследователи в целом единодушны в определении причины этой неудачи: дворяне неохотно отдавали своих детей «в учение», рассматривая его как еще одну тяжелую государственную повинность. Так же смотрело на учение и государство, что отразилось и в указах правительства, грозивших строгими карами дворянам, не желавшим отдавать своих детей в школы, поскольку учеба рассматривалась как вариант службы государству, обеспечивавшей подготовку хороших чиновников

. Да и сама служба, в свою очередь, являлась не привилегией, а повинностью, избежать которой законным путем было невозможно. Попытки обойти ее пресекались строжайшими указами, грозившими дворянам публичными наказаниями, публикацией имен «нетчиков» на специальных досках, прибиваемых к виселицам, и конфискацией имений

.Лоренц Эррен обратил внимание и на другой аспект этой проблемы – дворяне по-прежнему отдавали предпочтение военной карьере. По мнению исследователя, петровская система подготовки молодых кадров провалилась не оттого, что дворяне пренебрегали государственной службой как таковой, но в силу того, что последняя была несовместима с господствовавшими представлениями дворян о своем поприще

.

Обращение к проектам Фика, в том числе к тексту «Реляции», выводит исследователя на широкую проблематику отношений власти и общества, восприятия службы в России петровского времени, а также на вопрос об общем ходе реформ и процессе адаптации иностранных образцов. В этой связи особый интерес вызывают рассуждения Фика о степени вовлеченности государства в вопросы воспитания и образования, высказанные им в «Реляции» и других проектах.

В «Реляции» Фик особо отмечает, что в Швеции «никому от правителства не повелеваетца, чтоб он своих детей к военному или морскому делу или гражданскому приводил или в Стокгольм посылал»

. Определяющая роль принадлежит не государству, а родителям, самим подданным: «в Швеции и Лифляндии так шляхта, как и другия чины имели издревле свободу детей своих по благоизобретению воспитывать, учить и в чюжестранныя земли отпускать». А «ежели молодой шляхтич в воинскую службу вступить имеет, то будет он сперва волонтером при гвардии или при других полках, куды родители сами заблагоразсудят»

. Линию независимости от государственной воли в сфере образования Фик доводит вплоть до почти крамольных для России замечаний о необязательности службы для молодых дворян: «Короли шведские ни прежде, ни вовремя самодержавства никогда не требовали, чтоб все молодое шляхетство генерально в действительные службы употреблено было»

. Та же мысль проводится им и в другом проекте 1723 года: «В Швеции и других Эвропских государствах никто в гражданскую службу не принуждаетца»

.В «Реляции» Фик указывает, что в принуждении к службе нет необходимости, поскольку нет кадрового голода:

Ко всем государственным службам и управлениям всегда искусных людей больше находитца, нежели королю потребно, так что когда какая гражданская или воинская служба или место порожно бывает ко всякой службе, хотя высокой, хотя ниской всегда довольно охотных, которыя сами к тому домогаются, которые свои дела и управление с основания разумеют и однакож зело просить принуждены, пока службу получат

.

Примечательно, что причина такого изобилия готовых служить кроется не только в достаточном количестве хорошо образованных специалистов, но и в комфортных условиях службы, обеспечение которых рассматривается Фиком фактически как обязательство со стороны государства. Среди таких условий первое – своевременная выплата положенного и достаточного жалованья: «Нигде такому принуждению быть не надобно, понеже все служители по своему чину надлежащее жалованье получают, и ранг и протекцию имеют, так же уставы весма сносны, и такое доволство искусных людей имеетца, что об одной ваканции [упалом месте] часто многия вместе просят, и того ради всякой по прошению своему легко от службы уволен бывает»