Реалити: Экстремальное путешествие или Как я научился исполнять желания. Книга Первая. Милан. Италия

В столице Италии наступал прекрасный летний вечер, который будто прохладной пеленой накрывал весь город, избавляя его жителей от дневных забот и жары. В этот бесплатный вечер, в центр города, наш путешественник всё-таки добрался. Произошло это, правда, гораздо позже, чем планировалось сделать, но, все-таки произошло, и данное обстоятельство, после всех пережитых ранее дорожных перипетий, не могло не радовать Глеба.

Немного попетляв по историческому центру Милана, и проехав в обе стороны несколько раз мимо одного и того же памятника Джузеппе Гарибальди, что неизменно стоял на площади Кайроли, маленький беленький автомобиль «Ляньча», наконец, достиг своей точки назначения с названием Пьяцца-дель-Дуомо. Виктор остановил машину прямо напротив собора Святой Девы Марии Нашете, который стоял на другой стороне площади и величественно бороздил своими острыми шпилями облака в ясном июньском небе.

Когда вышеупомянутый автомобиль скрылся из виду, Глеб поднял с земли свой рюкзак, закинул его себе на плечо, и затем, посмотрел в сторону собора. Смешанное чувство, состоящее одновременно из детского восторга и растерянности, ощутил наш герой, оказавшись на этой площади. Дверь в другую культуру, которую Глеб в своих, ещё юношеских мечтах о незнакомых странах, так жаждал открыть, по ощущениям, находилась где-то именно здесь. Она была спрятана среди беззаботной молодежи, подобно хиппи из 70-х годов, сидевшей на нагретой солнцем дорожной плитке, прогуливающимся влюбленным парочкам, что неспешно шагали в своё стабильное европейское завтра, невозмутимым девушкам-велосипедисткам, гордо раскатывающим здесь же, среди импозантных мужчин, незамечающих никого, кроме себя, и уверенно идущих по своим делам во всех возможных направлениях площади Пьяцца-дель-Дуомо.

На фоне этих итальянских денди в безупречных щегольских костюмах тройках и дорогих рубашках с высокими белыми воротничками, смотрящими, как и шпили миланского собора, строго вверх, хлопчатобумажная майка и приплюснутая кубинская кепка Глеба, купленная перед поездкой в «Военторге» за двести пятьдесят рублей, выглядели здесь, жалким издевательством над всеми мировыми достижениями портновского мастерства. В таких одеждах, присутствие нашего героя на соборной площади, не замечалось никем, не говоря уже о девушках-велосипедистках. Не замечалось оно, как не замечается, скажем, наличие швейцара у дверей отеля, или официанта в ресторане. Глеба здесь попросту не существовало, хотя физически, он, разумеется, присутствовал.

– «Поистине, Милан – столица моды», – констатировал Глеб, разгуливая по площади, – «Это чувствуется сразу, и если в Москве, то, как ты одет не волнует даже полицию, кружи ты вокруг них хоть в картофельном мешке, надетым на голое тело, то тут, даже карабинеры одеты так, будто их всех дружно вывели на парад, или того хуже, разом собрались снимать в кино. Органам правопорядка, как и в России, здесь, тоже до тебя нет никакого дела, пока ты, разумеется, как следует, что-нибудь не нарушишь, но, глядя на их темные мундиры с красными полосами, черные фуражки, белые аксельбанты, и высокие сапоги ботфорты, невольно начинаешь ощущать себя бедным родственником, приехавшим с котомкой за плечами из деревни на ярмарку в город.»

Как гласит одна из русских пословиц: «По одежде встречают, по уму провожают», – и, одевшись неподобающим образом, Глеб сразу определил себя в касту нищенствующих пилигримов, не имеющих права ни на что, кроме общедоступного заката итальянского солнца. Единственный человек на соборной площади, который был одет точно, как и Глеб, в хлопчатобумажную майку и джинсы, был продавец зерен для птиц, некий уроженец королевства Марокко, который, видимо, признав нашего путешественника «за своего», подошел к нему, и без каких-либо лишних церемоний, насыпал в ладонь нашему герою горсть сухих кукурузных семян. Глеб удивился такому гостеприимству, и тут же решил задокументировать на видеокамеру этот бескорыстный подвиг чужеземца.

– Спасибо, Thank you, – сказал Глеб мароканцу, направив на него свою видеокамеру, в надежде, что тот, что-нибудь скажет ещё, и это станет прекрасным началом очередного сюжета.

– Бонжур, – произнес марокканец, неожиданно применивший в своей речи французский язык.

Немного удивившись этому факту, Глеб продолжил вести свой репортаж:

– Только что, вот этот вот парень, – сказал Глеб, и указал камерой на мароканца, – Поделился со мной кукурузными зернами, и я могу покормить голубей.

Глеб раскрыл свою ладонь, на которую тут же, со всех сторон, стали слетаться птицы. За считанные секунды они буквально облепили нашего путешественника, садясь ему на плечи и руки, словно на ветки дерева. Марокканец, рядом наблюдавший всю эту картину, громко расхохотался.

Зерен на ладони у Глеба становилось всё меньше и меньше, а птиц на нем всё прибывало, и прибывало. В какой-то момент времени их стало так много, что, на мгновение, Глеба охватила паника, ему показалось, что вот-вот, и голуби сожрут его прямо вместе с кукурузными зернами. На помощь пришел всё тот же марокканец, который, не прекращая смеяться, громко хлопнул в свои ладоши, и голуби моментально разлетелись в разные стороны, но затем, тут же, стали возвращаться обратно на уже облюбованное ими место.

– Итак, я в центре Милана, – насколько мог радостно произнес Глеб, воспользовавшись паузой между потоками птиц, – Мне дали зерен, и я кормлю – голубей!!!

Сказав своё последнее слово, Глеб выбросил из руки на землю зерна, и небесные создания тут же принялись доклевывать это угощение.

Всё то время, что Глеб выплясывал с камерой в руках вокруг солнца и голубей, стараясь добиться необходимой кинематографичности своей съемки, таинственный мароканец, почему-то, ни на шаг от него не отходил, чем, мягко говоря, вызывал подозрение. В какой-то момент времени, мароканец даже, зачем-то протянул свою руку к камере Глеба, якобы предлагая помощь, но, наш путешественник, разумеется, отказался от этой услуги .

– «Нет, братец, нахватало, чтобы ты ещё убежал с моей видеокамерой», – рассудил Глеб, разглядывая своего нового знакомого, – «Кто там знает, что там у вас марокканцев на уме».

Береженого Бог бережёт, а не бережёного, конвой стережет – эту мудрость знают многие выходцы из бывшего СССР. Поэтому, Глеб, решил не рисковать, и, жестом руки поблагодарив мароканца, хотел было уже двинуться дальше в путь, но, продавец зерен, вдруг, неожиданно, снова вырос перед ним на дороге:

– How are you? – спросил назойливый марокканец.

– Всё хорошо, спасибо! – прокричал в ответ Глеб, так, будто мароканец был слабослышащим.

Поняв, что дальнейший диалог на английском языке будет бесполезен, мароканец сделал к Глебу ещё один шаг, а затем, просящей интонацией, стал говорить какую-то жалобную абокодабру на своём родном наречии.

–«Да ты батенька, прямо у нас полиглот», – подумал Глеб, внимательно разглядывая марокканца, – «И по-французски тебе, и по-английски, и на вашем, на родном…ага…»

Терпеливо дослушав марокканца, и, естественно, ничего не поняв из его речей, Глеб только смущенно пожал плечами в ответ тому, и хотел было уже отправиться идти дальше по своим делам, но чужеземец, снова его остановил, опять преградив путь:

– Money, money, – сказал марокканец, и жестом показал, что он хочет денег.

– Money? – удивленно произнес Глеб, а затем, зачем-то, переспросил уже по русски, – Деньги?

– Yes, yes, Money, – ответил марокканец.

– No Money, – ответил Глеб, и затем, показывая на свою видеокамеру, произнес, – Ноу бюджет турист, проджект такой.

Продавец зерен не понял русских слов, но, по интонации, как видно уяснил, что денег от Глеба он вряд ли получит. После осознания этой мысли всё его любопытство, и дружелюбие разом куда-то испарились. Скорчив недовольную гримасу, чужеземец, что-то пробурчал себе под нос, а затем, принялся высматривать очередных туристов, всем своим видом игнорируя присутствие Глеба. Нашему путешественнику стало немного совестно, и он, чтобы сгладить ситуацию, выключил камеру, и приблизился к марокканцу, решив всё же объясниться:

– Милостивый государь, сори, май френд, ты сам ко мне подошел, и я не просил у тебя этих твоих зерен, поэтому, и расстраиваться тебе нет оснований, – хотел сказать Глеб, но не успел.

Как только его рука коснулась плеча марокканца, тот резко шарахнулся в сторону, и молниеносно выпалил в ответ нецензурную фразу на английском языке, знакомую каждому, даже без переводчика.

– Да пошел ты сам! – ответил ему Глеб, дружелюбие которого резко испарилось, – Я тут перед ним, мудаком, ещё и распинаюсь. Чеши давай отсюда!

Как утверждал Остап Бендер: «Больше всего люди пугаются непонятного», – и марокканец не был здесь исключением. При виде вдруг рассвирепевшего русского, громко матерящегося на неведомом великом и могучем диалекте, чужеземец предусмотрительно поспешил ретироваться, и словно раненное животное пополз к своим, таким же черным, как и уголь, коллегам, что сидели на небольшом заборчике в начале площади Пьяца-Дель-Дуома.

– Чеши давай! – не унимался кричать ему вслед Глеб, – Чеши, чеши, и не оборачивайся, а то, вообще, все зерна отберу! Будут мне ещё всякие проходимцы диктовать тут, что делать! Такой вечер испортил! Мудак!

Психологическая война Глебом была выиграна, но вот сам вечер безвозвратно утратил весь лиризм своего очарования. Немного прогулявшись по соборной площади вместе с послевкусием победы, Глеб, осмотрелся, пришел в себя, и наконец, решил заняться делами.

А дела его были, прямо скажем – не очень. Приближалась ночь, и где её проводить, было совершенно непонятно. Также было не ясно, чем, и на что, Глеб будет питаться в ближайшие сутки. Все эти объективные факты требовали от нашего путешественника решительных действий.

– «Так, отставить веселье», – сказал сам себе Глеб, и перешел через дорогу, отделявшую соборную площадь от улицы, на которой располагался Маркдональдс, – «Соберись. Слабак! Соберись. Собрался. Так, зачем я здесь? Я здесь чтобы выжить, выжить без денег, и отснять проект. Вот и всё.»

В помещении Маркдональдса, на первом этаже, напротив касс толпились люди. Потолкавшись немного в проходе с клиентами этого заведения, Глеб поднялся на второй этаж, где попытался обнаружить бесплатный вайфай и розетку, для подзарядки своей аппаратуры. Батарейки в его камерах рано или поздно должны были сесть, а без их работоспособности продолжать путешествие не имело никакого смысла. Поэтому, нужно было всё заранее предусмотреть, и разведать. По-хорошему, с этого и надо было начать знакомство с площадью Пьяцца-дель-Дуомо, а не отвлекаться на всяких там продавцов зерен, и девушек-велосипедисток.

Прогулявшись по кафе, Глеб обнаружил розетку всего за одним из столиков, за которым сидела, какая-то итальянская школота. Интернет, после нескольких безуспешных попыток, в этом заведении, так и не был обнаружен, поэтому, связь с редакцией могла быть только экстренной, посредством звонка с телефона. Впрочем, это обстоятельство беспокоило Глеба меньше всего.

Разведав диспозицию, из Маркдональдса наш путешественник вышел на улицу с уже готовым планом действий, и бутылкой холодной воды, которую он набрал в туалете, абсолютно не догадываясь, что круглосуточная колонка с таким же прохладительным напитком есть и на самой площади Пьяца-Дель-Дуомо, прямо за собором Святой Девы Марии Нашете.

В отличие от России, вода в Италии есть практически на каждом углу, и везде она пригодна для питья, будь то туалет Маркдональдса, или питьевой фонтанчик – фонтанелла на фасаде какого-нибудь здания.

– «Без еды человек может продержаться несколько недель, а вот без воды, не больше суток, и об этом нельзя забывать,» – рассуждал Глеб, шагая по миланской площади, и разглядывая прохожих.

9. Осторожно! Русский Артист!

В наше непростое время, если ты не кривой, не хромой, и у тебя нет леопардовой синтетической шубы 80-х годов, делать тебе в современном театре абсолютно нечего, это Глеб знал не понаслышке, собственно, по этой же причине, однажды, он и оказался, не на сцене, а на телевидении. Как бы там ни было, от актерского прошлого у Глеба остался диплом об образовании, и небольшой сценический опыт, которым он и намеревался теперь воспользоваться в сложившейся ситуации тотального безденежья.

Старт сюжету, обозначенному, как «Русский Артист», было решено дать на фоне собора Святой Девы Марии Нашете. Более адресного плана, чем этот, трудно было сыскать во всем Милане, и подобная композиция кадра, должна была открывать для зрителя новый виток путешествия под названием «Extreme Trip».

Глеб включил свою видеокамеру и подошел к храму, но, тут же, с горечью, обнаружил, что вместо отборных итальянцев, на ступеньках собора, сидит очень разнообразный люд самых различных национальностей.

– «А Италия «в кадре» должна быть итальянской, иначе, Шеф мне это не простит», – подумал наш герой, разглядывая группу китайских туристов, которые подобно рою пчел кружили над своим экскурсоводом, на фоне Собора Девы Марии.

Глеб стал прогуливаться вдоль здания, выискивая подходящее место для сьемок:

– «Только спагетти, только Феррари, только Бенито Муссолини», – размышлял наш герой, шагая вдоль ступенек храма.

После небольшого променада, наконец, Глебу удалось обнаружить людей похожих на итальянцев, и он сразу же включился в работу.

– Последую примеру этих горожан, – сказал Глеб себе в камеру, и сел на ступеньки храма рядом с симпатичной брюнеткой в шелковом пиджаке бежевого цвета.

Общество брюнетки импонировало Глебу во всех отношениях. Во-первых, девушка была похожа на уроженку Италии, во-вторых, справа от нашего путешественника расположилась вереница китайских туристов, жужжащих на родном языке, и брать их в кадр было нельзя ни при каких обстоятельствах.