Гиперпанк Безза… Книга третья

Гиперпанк Безза… Книга третья
Игорь Сотников

Группа специальных локаций забрасывается на территорию Сбора, находящуюся под контролем Системы. Их задача добраться до пункта "Платформа". Цель третьей книги расставить всех задействованных лиц на исходные позиции.

Содержит нецензурную брань.

Игорь Сотников

Гиперпанк Безза… Книга третья

Часть Третья. Время собирать камни.

Глава 1

Проект

Когда в каком-нибудь месте, а в частности в закрытом помещении, необязательно сильно просторном, но также немаловажно, что оно было не слишком тесным, а то тогда оно будет вызывать нехорошие ассоциации с тем, что всех людей здесь собравшихся, не по своей воле тут поместили и будут сейчас под каким-нибудь предлогом унижать и саботировать их право на личное мнение, а рассматриваемое сейчас помещение было во всём относительным в плане своей размерности, чего нельзя сказать о его внутренней обстановке и отдельно подчёркнутой специализации и направленности в милитаристскую сторону, – на центральной стене, у которой находился овальный стол, висела подробная карата некой местности со знаковыми для вот таких милитаристских рассмотрений подробностями в виде стрелок, значков и флажков, а у стены прилегающей справа к этой стене имелась зарешёченная ниша, в которой расположилась комната не типа оружейной, а точно это была оружейная, – собираются люди всё грубого и серьёзного вида и значимости такой суровой, то тут не пройдёшь мимо вот такой мысли – их видимо что-то немедленно и очень серьёзное здесь собрало.

А вот что, то так как вот такие собрания или сборища, как правило проводятся в тайне не только от противников всех этих собравшихся людей и вот таких их сборищ(!), но и от всех остальных людей, кого, в общем-то, не касается, каким образом и способом их защищают и охраняют их мир и спокойствие те, кто по роду своей деятельности это делать должен и способен, то это, конечно, секрет за семью печатями и стальными дверьми, которые ограждают эти все секреты и вот такие помещения с такими суровыми людьми в них. И если что и удаётся узнать о такого рода собраниях, то лишь самые поверхностные и часто домысливаемые подробности, от которых всё равно нет сил отказаться, когда так хочется знать, как идёт борьба за мир в твоей душе и во всём мире, если говорить несколько эпично.

– А теперь внимание, слушаем поставленную перед нашим отделением задачу. – Берёт слово центральное лицо этой группы людей, человек грубого в себе исполнения, физически неуравновешенного в стороны своей широкоплечности, и по нему сразу видно и это определяется, что он человек слова и притом одного, за которым для непонятливых мгновенно следует их умиротворение в разумную сторону хуком снизу. Что же касается людей собравшихся, стоя вокруг стола (здесь доверяют своим ногам и не доверяют задним мыслям, вот и их подход к рассмотрению чего-то строится на вот таких позициях), на который была помещена карта с доски, занимавшей место на центральной стене этого помещения, то они перевели свои взгляды с карты на Аидыча, так звали центральное лицо этой группы, кто по совместительству являлся командиром их отдела ликвидации несвобод, и принялись быть к нему более внимательными.

Аидыч же рукой остановил покачивающуюся потолочную лампу-светильник, свисающую прямо над столом, в крайней близости от их голов, взявшись за её за обвод, затем поочерёдно направил свет лампы на каждого из стоящих здесь, за столом, людей из своего отделения, и убедившись, что все здесь, и даже новичок не попытался внести дисбаланса в его нервы (из чего, конечно, ничего бы не вышло, у Аидыча только с его слов нервы ни к чёрту, а так-то они у него стальные), направил свет лампы как было на стол и на карту на нём, и приступил к очерчиванию того, что их всех ожидало на этой карте, обрисовывающей местоположение тех пунктов назначения, которые им предстоит преодолеть, согласно поставленной перед ними задачи.

– Перед нами ставится следующая задача: доставить из пункта «А», – берёт слово Аидыч, упирая свой палец в одну точку на карте, которая, судя по всему, собой отмечает вот это их место нахождения. На что всем интересно посмотреть, вот все и пытаются заглянуть под огромный по среднестатистическим размерам палец Аидыча, которым он сейчас не только закрыл эту точку на карте, а он этим пальцем их всех сейчас накрыл. Но времени на философское обмозговывание этого факта своего накрытия пальцем руки Аидыча у людей с вот такой подробностей в себе нет, так как Аидыч извилистым очень путём и явно не зря уже ведёт свой палец по карте, за чем прослеживают взгляды всех тут людей, и в итоге он останавливается на одном перекрестии дорог, названным им не так как на карте было написано, а как это отвечало его задачам в вести в курс предстоящего задания своё отделение. – В точку «Б», – называет вот так конечный пункт назначения Аидыч, заканчивая своё предложение подробным уточнением объекта их доставки, – это гражданское лицо.

И на этих словах для людей из отделения Аидыча, собравшихся здесь, становится, наконец-то, ясным, что это за тип уместился на отдельном диванчике, стоящим на другой стороне кабинета Аидыча. И хотя у многих уже были некоторые догадки по поводу его здесь нахождения, – этот тип явно не просто так здесь находится, – всё же сейчас многое прояснилось насчёт присутствия здесь постороннего лица. И остаётся только выяснить, что всё-таки в пункт «Б» доставляем, этого типа или же то, что он несёт в своём кейсе, закрепленного с помощью блокиратора действительности к запястью его руки.

И здесь мысли на этого типа разделились у людей из отделения Аидыча.

– Если бы этот тип не был важен, то нам бы поручили доставить один лишь кейс. – Вполне резонно рассудил человек из этой группы по имени Крименций, отличающийся от всех остальных своим живительным нервом, который ему не даёт быть ко всему спокойным, что и приводит к тому, что он всегда находится на переднем фланге событий. Что несколько не сочетается с его крепкой и выразительной на большую физическую массу природой. Хотя благодушия в нём не меньше, чем предвзятости к миру.

А вот у одного женского и милого лица этой группы, с подобающем для неё и для установившихся в этом отделении уровня дружеских отношений с именем Вишенка, на счёт этого скромно и непритязательно на какое-то выделение себя во внешние контуры выглядящего человека имеются другого рода воззрения. – Он всё же не лишнее лицо. Он либо знает кодовые ключи для той информации, которая несётся в этом кейсе, либо является определителем этой информации. – С вот такой разумностью смотрела Вишенка на этого человека с кейсом.

Правда, был и третий взгляд на этого человека. И этот взгляд на него разделял с самим собой отстранённо от всех даже за этим столом стоящий человек, по всё той же дружеской внутренней инициативе этого обособленного сообщества людей по своему специальному интересу и необходимости зовущимся Молчуном. – Ну, посмотрим, что ты из себя стоишь и чем ценен. – Вот так критично посмотрел на человека с кейсом Молчун.

– Он должен быть доставлен в любом виде? – задаётся вопросом к Аидычу ещё одна, пока что неупомянутая личность этого отделения, Пруф, судя по его лёгкости общения и выговора, то он представлял собой ту часть коллектива, которая отвечает за его психологическую устойчивость. Простыми словами сказать, он не даёт отделению унывать и впадать в пессимизм, всегда находя что-нибудь воодушевляющее, когда уже, казалось бы, хуже быть не может.

А Аидыч сразу и не понял, что хотел сказать Пруф, его спрашивая.

– Да, так именно. – Говорит Аидыч, не сводя своего серьёзного взгляда с Пруфа. А тот, гад, лыбится чему-то, и Аидыч теперь понимает, что хотел сказать Пруф. И он делает знаковое уточнение. – Живым и целым. Ты меня понял, Пруф.

Ну а Пруф, конечно, не полностью понял и у него есть ещё вопросы возможно провокационного характера. – Так чем так ценен наш груз ответственности? – спрашивает Пруф. – Что он несёт такого, чего никто другой не может донести?

Аидыч вновь берёт за края светильника лампы, направляет его свет на Пруфа, чью непонятливость сейчас хочется изучить Аидычу. После чего Аидыч, высветив в Пруфе все его глупости и недостатки, которые он пытался зажмуривать в себе под ярким светом лампы, переводит свет лампы в сторону человека с кейсом, задерживает на этом моменте общее внимание, и вернув лампу на место, обращается к Пруфу.

– Скажем так, он несёт с собой частичку истины. – Говорит Аидыч, на этом делает важную для всех и своего запоминания сказанного паузу, после чего делает знаковое, в чём-то эпическое добавление. – А донести до людей правду, всегда было первоочередной задачей для нас. – Здесь опять Аидычем делается прочувственная пауза, чтобы все усвоили в раз и навсегда то, о чём никогда забывать не нужно, а затем он делает своё уточнение для Пруфа. – А если тебе, Пруф, нужна какая-то конкретика, то доставлять ты будешь единицу истины, реал. Это название наиболее точно отражает понятийность истины.

– Ну тогда ладно. – Даёт ответ Пруф, как и все вокруг несколько удивлённый такой философской диалектикой представления себя Аидычем, человека грубого и прямого отношения с действительностью, а тут такие мягкости с его стороны.

– Теперь по обстановке. – Говорит Аидыч, переводя всё внимание людей из его отделения на карту перед ними. К которой они вслед за Аидычем немного наклоняются и начинают сперва следить за направлением взгляда Аидыча, принявшегося окидывать своим вниманием лежащую на поверхности этой карты рельефность. А там, как и на всякой карте, было на что посмотреть и для себя зафиксировать, даже с отсутствием в себе особого воображения, которое всегда даёт большие пространства для манёвра своей мысли, тем более тогда, когда всё так компактно масштабировано. Где в каждом сантиметре этой области реальности на карте, сконцентрировано показана не только рельефность этого участка мировой системы взаимоотношений и физики тела местного ореола природы, а тут столько всего есть, что нужно каждый свой шаг с миллиметр просчитывать, чтобы не внести непоправимые поправки в масштабированный мир этой реальности на карте.

И таким образом тоже объясняется вся эта концентрация внимательности людей вокруг к обстановке на этой карте, фиксирующей собой данность событий в этом времени на этой части реальности.

Аидыч же между тем отследил своим взглядом всё то, что вызывало у него вопросы и может быть неприятие того, что есть и так сложилось, а им значит, всё это принимай и ищи выходы для обхода без потерь всех этим препятствий природного и искусственного характера, где первые не так сложны уже тем, что вторые всегда предполагают собой защиту их устроителей от внешнего вмешательства, которое и будет представлять его отделение, и начал озвучивать вводные данные и промежуточные цели их задания.

– Первый промежуточный пункт доставки нашего кейса, это редакторская площадка «Платформа». – Сказал Аидыч, указывая пальцем схематично изображённое на карте здание, подчёркнуто-важно выделенное ядовито зелёным цветом, сразу же бросившимся в глаза всем тут людям, для кого была приготовлена эта карта для наглядной обрисовки сложившейся ситуации на так называемых фронтах, в которые они по мере своих возможностей будут вносить корректировки и изменения, а сам при этом смотря в первую очередь на новичка, названного Умником по давней традиции, бытующей среди вот таких сплочённых товарищески и одной идеей коллективов. Где твоя изнанка ни от кого не укроется и в раз вылезет наружу и приметится кем-то особо зорким на что-то в тебе необычное из коллектива.

И этим особо одарённым по мнению многих из этого сплочённого не только на общей выживаемости коллектива, а здесь есть место и другому характеру отношений, сплачивающих как бетон, этих, таких неоднозначных людей разных мнений и точек зрений хотя бы на тебя дёрнутый и вечно раздражённый Крименций, – кто бы говорил, Ангела стерва, – мог бы быть запросто Пруф. Кто всегда и в основном чаще всех из этого коллектива находит в людях их такие необычные и особенные достоинства, – привык он мыслить позитивно и оптимистично насчёт посторонних людей, чего не скажешь о нём самом, – но на этот раз на пути этому лидерству Пруф встал Аидыч, согласно своим должностным обязанностям раньше всех встретивший и имевший ознакомительную беседу с новичком. И как результат этой встречи, новичок был представлен всему коллективу как большой умник. Чего уже никто оспорить не мог, да и не хотелось. Вот и всем пришлось принять новичка под этим для себя именем – Умник.

Ну а почему Аидыч при ознакомлении своего отделения с поставленными задачей перед их отделением так особо выделил новичка, то всё логично и объяснимо хотя бы тем, что новичкам по причине отсутствия у них практики в такого рода делах, необходимо оказывать больше разъяснительного внимания. Тогда как люди потёртые бывалостью и обшарканные разного рода опытом, и без такого зрительного сопровождения в свою сторону Аидыча с полуслова поймут, что от них требуется и какие перед ним ставятся задачи.

А вот на кого в последнюю очередь в таком случае посмотрит Аидыч, исключая промежуточных лиц, то это без вариантов, бой-баба Ангела Степановна неотделимо от неё и по местному утрированию фигурально. Кто буквально кулаком при случае, и если ей захотца, такая бой-баба однозначно, и по своим последствиям такой встречи с собой штабелями сногсшибательна и зашибись. Ну и как тут без фигурального замеса, где она всей и само собой противопоставляет и противостоит различным штампам и стереотипам, которые возвели в свою напраслину в редких случаях, а так-то в идеологему по противодействию их мягкой силе идеологи концепции мужского шовинистического индивидуализма, как традиционного, так и либерального толка. Где с последними у Ангелины Степановны особые счёты и бл*ь ты такая, лучше не попадайся ей на глаза в своих колготах в сеточку и в короткой шотландской типа юбке. И у Ангелины есть все исторические права и возможности на эту юбку и тьфу, как после такой разношерстности надевать эти колготы ни с какими не клеточками, а с окнами в новый, до чего паскудный и мерзопакостный мир, где женоподобные мужики себе такое позволяют, вытанцовывая.

– Это ж надо на такое сподобиться, чтобы женский пол окончательно дискредитировать. – Нет буквально сил собственного сдерживания на разумные и размеренные поступки у Ангелы Степановны в ответ на ход конём её идеологического противника – либералистического ширпотреба, как она называет эту интеллектуальную прокладку индустриального человечества, вон что опять тут надумавшего ради подчёркивания собственного значения за счёт лиц женского пола: женщиной года признан мужик социального конструктивизма в своём выражении и мировоззрении.

Что ставит под полный пересмотр всех ближайших планов на будущее Ангелины Степановны, решившей непременно найти эту бабу года и по-женски, с глазу на глаз, поговорить с этой бабой по душам. И только после этого разговора можно будет строить Ангелине Степановне планы на будущее. А вот этой бабе года, как там её? А! Пулитцер. Даже Ангелина Степановна пока что не знает, какие стоит или не стоит вообще строить планы на будущее, когда в её или его жизни так много запущено и столько неопределённости.

– Есть вопросы? – обращается с вопросом к новичку Аидыч. И хотя у новичка априори есть вопросы, раз для него здесь всё в новинку, он пока что не готов их задавать, не зная с чего начинать. А показывать перед всеми свою полную неготовность он точно не станет, и его ответ Аидычу предполагаем. – Нет.

Аидыч переводит свой взгляд на стоящих рядом с новичком людей, здесь не просматривает какую-нибудь с их стороны недомысленность и возвращается снова к карте. Которая так прямо и притягивает к себе любой взгляд, стоит только на неё посмотреть. А всё потому, что тот же Аидыч тактико-стратегически мыслит, глядя на неё и на то, что она схематично в себе несёт и изображает. И он на месте тех же обрисовывающих и закрепляющих собой эту объективность линий в масштабе много метров к одному сантиметров, а может быть даже и дюймов, если Аидычу и его команде будет противостоять противник с изощрённым и не как у них мировоззрением и взглядами на обыкновенные вещи, – этот до чего гадкий и не весть какой неприятель нам точно не партнёр, под кого он вечно рядится, и он не как нормальный человек жизнь и мир вокруг себя аршином мерит, а ему подавай только ему понимаемые шкалы измерений, где он так и пытается всех под одну гребёнку ровнять и стричь, – видит не просто какой-нибудь объект фиксированного значения типа здания искусств, а он смотрит на всё это жизненного обустройство представленной для его рассмотрение округи куда как шире.

Зона ответственности и активности доктора философии и прогрессивного права, Сен-Бернара Леви.

И он сперва обозначает для себя функциональную направленность того объекта, с которым его команде придётся работать.

– Значит, это представительство искусств, культуры и науки. Хм. – Глядя на схему представленного на карте здания, Аидыч сразу принимался к анализу значений и представлений того, что в себе может нести и определять это здание. – И как это у них удалось всё это соединить под одной крышей? – критически на всё это посмотрев, Аидыч через этот вопрос сразу сумел наткнуться на специфику особенностей этого объекта чьей-то интеллектуальной собственности.

– Такие вещи по плечу провернуть только людям с гениальным умственным потенциалом. Основанием которого является их кейс либерализма. – Всё с точностью для себя прояснил Аидыч. И теперь, когда скелет проблемы обозначен, выработать методы работы с проблемой дело техники.

– Работаем под прикрытием докторов философии обязательно иноземной кибернетики права, прогресса и сознания, к кому такую страсть и идолопоклонство в себе наблюдают все эти деятели искусств на рациональных началах, которые хошь того или не хошь, определяют бюджеты выделенных грантов на это ваше искусство, которое живёт в парадигме тех правил и законов, по которым определяется эти области сознания человеческого я и что есть хорошо и плохо. Что щедро оплачивается, то хорошо однозначно, а что ведёт к отрицательному сальдо, то неприемлемо и нехорошо. – Вот и первые выкладки пошли со стороны Аидыча, насчёт того, как действовать в этом открытом информационном поле.

И хотя сложившаяся на фронтах ситуация более-менее обрисована и инструментарий по взлому рубежей противника намечен и обозначен, всё же практика – это нечто другое нежели теория. И тому же Аидычу нужно как следует постараться, чтобы быть признанным противной стороной тем же доктором философии и либерального права, на кого он не только внешне нисколько не похож, – Аидыч скорее наоборот, полная противоположность этим людям широкого ума и взглядов, он не как они сухостои в очках и при хлипких бородках, а он физически здоров и жив в своём взгляде вокруг и главное на людей, на кого он с оптимизмом смотрит в отличие от унылых и скушных взглядов этих философов, – а он и внутренне не имеет не единой зацепки с такой интеллектуальной основательностью такого рода людей.

И по этой в том числе причине, – то, что Аидыч испытывает крайнюю ярость и жестокость нетерпения в сторону этих теоретиков бессмысленности и демагогов своей низости, как он их называл, оставится на потом, – Аидычу приходится брать кого-нибудь в напарники для компенсации такой его цинично-философской позиции на вот такие реалии мира. И в напарники Аидыча, а если точнее, в групповую связку с ним, – быть на равных с Аидычем никому не по силам, – почти что всегда берётся самим Аидычем Вишенка. Кто единственная из их отдела может как-то повлиять на Аидыча, человека бесцеремонного на чужое мнение и его переубедить в своём мнении невозможно, а это бывает так, что надо. И вот для компенсации всего этого и берётся в напарники к Аидычу Вишенка, перво-наперво берущаяся на формирование внешнего образа Аидыча, как человека либеральных взглядов и доктора философии.

И тут Аидычу противопоставить напору Вишенки нечем, и ему приходиться мириться с тем, что себе позволяет с его внешним видом вытворять Вишенка, странными маслами фиксирующую его причёску в какую-то зализанность, затем она с помощью подручных ножниц и щипчиков удаляет в нём всё в сторону торчащее и лишнее, заставляет его взяться за бритву, за которую он время от времени только берётся, когда ему скушно, и как промежуточный итог, надевает на его нос очки, как она говорит, чтобы придать выразительности вашему взгляду.

А Аидычу, всё это паскудство на своём лице терпеливо сдерживающему, и надо признать, что ни единым словом не попрекнувшему Вишенку, – сжимающиеся кулаки от своего бессилия не в счёт, – удивительно такое в свой адрес слышать. – Какой ещё на хрен выразительности?!

А Вишенка, стоящая напротив Аидыча и удерживающая в пределах нормы и себя ярость Аидыча своей непосредственной простодушностью, явно умеет читать его мысли, и она делает столь необходимые для Аидыча пояснения. – Доктора философии, особенно либерального толка, – а вы ведь под одного из них будете рядиться, – смотрят на мир особенным взглядом, скажем так, отчасти познаваемым и в другой отчасти не принимаемым, а так-то они отлично видят, что мир погряз в своей гнусности, физиологичен и его ничего хорошего впереди не ждёт. Так что с ним можно особенно не церемониться и применять в его сторону любого рода экспериментальный инструментарий по его освоению своими теориями. Где все философские теории зиждутся на одной основе – на законе Архимеда, по академически звучащим следующим образом: «Объем вытесненной воды должен быть равен объему погружаемого предмета», а в философской натуре он означает, что от уровня проникновения системообразующих идей в интеллектуальную составляющую человека и общества, зависит его развитие и тому следующее.

– Значит, вот каким гадом я должен быть, и сейчас, наверное, уже выгляжу. – Аидыч делает интересные выводы из сказанного Вишенкой, отодвигая её рукой и заглядывая на стоящее на рядом находящемся журнальном столике зеркало. И как Аидыч видит и убеждается в зеркало, то он один в один похож на тех гадов, кого он терпеть не мог за их трусливую позицию и в тоже время гонор, которые они проявляют в сторону тех людей, кто не они. И при встрече такого типажа людей, у Аидыча невольно сжимались руки в желание схватить за хлипкую бородку одного из таких философски плюющих на тебя сверху патрициев интерлоджи, и в один резкий рывок вырвать у них все позиции из подбородка и заодно склонить их к тому, чтобы посмотреть на человека снизу вверх.

– Ну и сволочь же ты из меня сделала. – Переводя свой взгляд от зеркала на Вишенку, с холодностью в лице говорит Аидыч.

А Вишенке хоть бы хны, и она даже рада вот такой реакции Аидыча, считая её комплиментом для себя. И Вишенка на этом не останавливается, а она продолжает Аидыча продавливать на своё отторжение. – Не просто сволочь, а самую отъявленную. – А вот этого сейчас не понял Аидыч. Это про кого и на что намекает Вишенка. Что он и выказывает недоумённым видом.

– Будете у нас Сен-Бернаром Леви. – Говорит Вишенка. – Странствующим паломником по местам своих будущих свершений по форматированию в свою философскую наполненность безыдейных пространств в виде стран на географических картах, которые получают для себя только тогда значимость, когда начинают прорисовываться на политической карте мира.