Форшок

– Я думала, что только я зависима от того, «что скажут люди». Не думала, что и для тебя так важно чужое мнение, – сказала Людмила.

– Дело не в том, что обо мне подумают. Для меня всегда важна была высокая самооценка. Мне нужно сохранять ощущение уверенной в себе женщины. Это непросто в нашем маленьком мирке, где все друг друга знают и сравнивают, – Алина задумчиво посмотрела в зеркало.

– Кстати, сколько лет вы уже здесь? Когда мы с тобой познакомились, ты сказала, что до сих пор распаковала не все коробки после последнего переезда, – Людмила задумчиво обвела глазами комнату, будто она видит ее впервые.

Мебель была импортная, дорогая, но в обстановке спальни чего-то не хватало. Не за что было зацепиться глазу. Казалось, что все вещи находятся здесь временно, и в любой момент их могут увезти куда-то дальше, в другое место. И там, на новом месте, они также бесприютно будут стоять, ожидая дальнейшего перемещения.

Ощущение временности оставляли многие квартиры военного городка. Никто не мог знать того, как долго придется задержаться в том или ином месте. Вкладывать средства, а главное – душу в то, с чем все равно придется расставаться, никому не хотелось. Только дефицитная мебель перевозилась за тысячи километров, а всякой мелочи, создающей уют, места обычно не хватало.

Если бы было проще достать приличную мебель на новом месте, то и ее бы не таскали за собой. Но купить что-либо подходящее было невозможно. Поэтому жены удачливых военнослужащих, тех, кто отслужил несколько лет за границей, везли с собой немецкие, румынские, чешский гарнитуры. Прочему-то вещи из стран социалистического содружества, идущих по пути строительства социализма, превосходили красотой и качеством родные советские.

– Здесь мы уже почти десять лет. Лерке тогда только что исполнилось тринадцать, – ответила Алина.

– Вам тогда очень повезло. Мужа моей подруги после трех лет службы в Чехословакии направили на службу в такую глухомань, что страшно представить! А вы после Польши сразу попали в Атминяпилс. Пусть и в маленький городок, но в Прибалтику. А это почти заграница, – сказала Людмила.

– Можно сказать, что повезло. Правда, я несколько месяцев учила название города, не могла никак запомнить. И мои два курса Краковской консерватории сгодились лишь на концерты в гарнизонном Доме офицеров или в городском Доме культуры. Как жаль, что не удалось закончить консерваторию, – вздохнула Алина.

Она вспомнила свое давнее разочарование после возвращения из Польши. На новом месте службы мужа с работой тогда оказалось не так хорошо, как ожидалось. Все места были заняты надолго и прочно. В городе было достаточно местных специалистов, а у многих жен прибывающих военных было самое разное высшее образование.

Подругой Алины в первый год стала океанолог Кира, обратившая на себя внимание Алины именно экзотическим образованием. Вскоре мужа Киры перевели в далекие холодные края, и Алина на какое-то время осталась без подруг. Потом появилась Людмила, с которой она случайно познакомилась на детской площадке в поселке строителей и дружила уже целый год.

– Не ропщи понапрасну. Все у тебя сложилось не так уж плохо. Местный городской ДК – не самое худшее место. У тебя есть своя аудитория. Творчески ты реализовалась неплохо. Единственное отличие от филармонии заключается в том, что здесь тебе денег не платят. Но мне кажется, что и это для тебя не проблема. Я думаю, что полковничьей зарплаты твоего мужа вам вполне хватает. Главное, дочь вырастили. Как она сейчас? – спросила Людмила.

– Лерка молодец. Когда она выскочила замуж, я боялась, что она бросит институт. Но ничего, обошлось. Диплом получила. Сейчас поговаривает о каких-то переменах. Может, ребенка завести хотят, – улыбнулась Алина.

Ей стало немного неловко от того, что подруга могла принять ее слова об отсутствии работы за жалобу. Алина знала, что трудностей у самой Милы было гораздо больше. Ее муж трудился вместе с ней на заводе. Зарплаты молодых специалистов, конечно, хватало на самое необходимое. Но было непросто выкраивать деньги на обстановку квартиры и обеспечивать двоих мальчишек. Только умение Милы вести хозяйство позволяло семье не нуждаться.

В жизни же Алины действительно все было неплохо. Работы не было, но денег хватало. Конечно, раздражала домашняя рутина. Ей хотелось быть на людях. В душе она все-таки оставалась артисткой.

В местном Доме культуры был приличный вокальный кружок. В свое время он спас Алину от духовного вакуума. Вновь прибывшее сопрано было встречено с радостью. На скорую руку был сформирован дуэт с баритоном, обладателем которого являлся красивый старик художник. Дуэт оказался очень удачным: бархатный тембр голоса пожилого мужчины смягчал и облагораживал звуки сильного голоса Алины. Вот и сегодня они должны петь дуэтом ее любимый романс «Утро туманное…».

Из обширного ассортимента, предлагаемого шифоньером, было отсортировано два комплекта. Предстоял окончательный выбор между шифоновым летящим платьем свободного покоя и обтягивающей бедра и расширяющейся от колен юбкой «в пол». К юбке прилагалась блузка на жестком корсете. В выборе не должно быть ошибки. Сцена – жестокое место. То, что может скрыть зеркало, помост предательски продемонстрирует.

– Нужен мужской взгляд. Окончательный вердикт пусть вынесет твой муж. Тем более, что я впервые за год вижу его в это время дома, – сказала Людмила.

– Думаю, что моего Бориса не интересует даже его собственный костюм. Но попробовать можно, – в голосе Алины послышались насмешливые нотки.

С бытовой неприспособленностью мужа она давно смирилась и относилась к ней снисходительно.

Костюм мужа с выглаженной рубашкой ждал хозяина на плечиках, висевших на ручке дверцы импортной стенки. За всю совместную жизнь Алина ни разу не допустила небрежности в костюме мужа.

– Мудрые женщины говорят, что нельзя ухаживать за мужем лучше, чем за собой. Могут увести, – шутливо сказала Людмила.

– Моему Боре нравится только Элизабет Тейлор, а она живет далеко. Так что я спокойна, – со смехом ответила Алина.

Алина приоткрыла дверь комнаты и окликнула мужа, сидящего у телевизора в гостиной:

– Боря, взгляни: в каком платье мне лучше пойти?

– Лучше в бронежилете, – буркнул муж, не вставая с кресла, – А вообще не знаю. Смотри сама.

Алина театрально развела руками. Ответ мужа был ожидаем. В нем угадывалось разбавленное армейским юмором нежелание вникать даже в самую маленькую домашнюю проблему.

Объективности ради надо сказать, что вопрос Алины прозвучал в самый неподходящий момент. В фильме с видеокассеты как раз решался вопрос: догонят ли плохие полицейские главного героя, мчащегося на мотоцикле. Кассету дали взаймы на один вечер, и досмотреть ее надо было до выхода на концерт. Обычно на просмотр приглашали 2-3 семьи. Видеомагнитофоны еще оставались редкостью, да и кассеты стоили недешево. Но сегодня, в предпраздничной суматохе, привычный сценарий изменился.

Платье было выбрано: длинная юбка с узкой блузкой. В меру строго и эффектно.

Глава 5

Алина с мужем едва успели к началу мероприятия. Женщина долго возилась с макияжем, а Борису необходимо было досмотреть боевик. Взятую взаймы кассету надо было вернуть сегодня прямо на вечере.

Программа мероприятия в городском Доме культуры в целом была традиционной: официальная часть, концерт художественной самодеятельности, затем чаепитие. Не совсем обычным был лишь формат официальной части. Наряду с представителями партийной власти и исполкома на сей раз присутствовало и гарнизонное начальство. Последнее обычно проводило мероприятия на территории военного городка, в Доме офицеров.

Все видели в этом объединении особый смысл. У многих мелькнула надежда: вдруг разговоры о сокращении сроков предстоящего вывода советских войск окажутся пустыми, и все останется как раньше, и дальше пойдет по заведенному порядку. В голове не укладывалось, что громадную махину можно вывезти из республики до осени.

Именно факт присутствия начальства послужил причиной того, что муж Алины решил пойти на концерт. Обычно он находил повод, чтобы избежать этого. Подобное отношение к ее увлечению Алину не обижало. «Сном в неудобной позе» муж называл любое посещение балета, оперы, концерта классической музыки. А исполнителями там часто были известные артисты. Равнодушие мужа к творчеству признанных мастеров уравнивало их с Алиной. Сравнение с мэтрами самодеятельную певицу обидеть не могло.

Официальная часть началась, как всегда, торжественно и скучно. Заведующая отделом райкома партии, миловидная хрупкая блондинка, долго говорила об успехах прошедшего года. Голос ее звучал уверено и четко: ни у кого из присутствующих не должно было остаться сомнения в том, что успехи бесспорные и обеспечены умелым руководством некоторых из присутствующих здесь представителей власти. Усиливал мажорный тон доклада ярко-красный костюм, облегающий ладную фигурку партийной дамы.

До Алины донесся выдох-шепот красивой молодой женщины, сидевшей рядом:

– Надеть красный костюм. Это же надо додуматься!

Второй комсомольский секретарь была отчасти права. Здесь к красному цвету в одежде относились, мягко говоря, настороженно. Он считался отличительным признаком дурного вкуса. Любовь к нему позволяла безошибочно вычислить приезжих.

Отношение к цветовой палитре одежды у латышей было дифференцированное и осторожное. «Цвета земли». Коричневый, бежевый, зеленый считались уместными в любом костюме. А вот яркие краски «вырви глаз», в первую очередь красный, считались отличительной чертой одежды русских. В момент, когда проходило торжественное собрание, всех приезжих называли русскими. Потом это слово станет обычным прилагательным в сочетании с существительным «оккупанты».

Но в данном случае комсомольская дама была излишне взыскательна: в необычном формате мероприятия яркий костюм смотрелся уместно. Он сыграл важную функцию привлечения внимания. Большая часть присутствующих была загипнотизирована ярким пятном на трибуне и не отрывала глаз от выступающей.

Генерал, захвативший трибуну вслед за смелой чиновницей, не смог соперничать с только что продемонстрированной умелой режиссурой. Речь его была монотонной, а взгляд во время выступления периодически скользил по первому ряду, неизменно останавливаясь на красной юбчонке.

Генерал тоже рассказывал об ожидаемых вещах: о достигнутых успехах и о тех, кто эти успехи обеспечил. Но все слушали его с напряженным вниманием, ожидая новых сведений о своей дальнейшей судьбе. Все ждали и надеялись, что в верхах снова что-нибудь поменяли и придумали что-то хорошее. Ведь сначала говорили, что на вывод войск будет дано 7 лет. Теперь поговаривают, что этот срок сократят. Уже целый год раскачиваются эти качели, а ясности становится все меньше.

После завершения официальной части все вышли в фойе.

– Я выйду покурить, – сказал Борис и направился в сторону вестибюля.

Алина присоединилась к группке женщин, сразу же окунувшись в обсуждение волнующего всех вопроса.

– Особо беспокоиться не стоит. Впереди еще много времени. Все мы успеем спокойно вырастить детей и разъехаться кто куда. В договоре все прописано, – говорила маленькая жена майора – снабженца.

– А вы разве не слышали, что этот срок требуют сократить и выбросить нас чуть ли не завтра? – возмущенно затрясла головой незнакомая Алине полная женщина.

Нельзя сказать, чтобы Алина была легкомысленной или глупой. Ее, конечно, тоже интересовали эти вопросы. Но за годы службы мужа она привыкла решать, по выражению супруга, тактические бытовые вопросы. О стратегии всегда думало родное правительство и командование. Именно от решений «сверху», а не от ее мнения или мнения ее мужа зависела их судьба. Можно было обсуждать и даже оспаривать эти решения, но от этого ничего кардинально не изменилось бы.

К тому же перед концертом она всегда немного волновалась. Поэтому поддержать беседу с женщинами не получилось.

Жестом руки Алина остановила пробегающего мимо молодого человека: