Собор у моря

Рассчитывать, что кто-нибудь возьмет его к себе в мастерскую, не приходилось. К тому же это было запрещено. У мальчика еще не наступил возраст подмастерья, хотя у Берната на руках имелся контракт. Но как Пучу просить кого бы то ни было принять каких-то Эстаньолов?! Все сразу узнают, что эти два беглеца – его родственники.

Их зовут Эстаньолами, как и Гиамону. Тут же станет известно, что он, Грау Пуч, приютил двух деревенских сервов. И это сейчас, когда ему предстоит стать членом знатной семьи! Разве не аристократы были злейшим врагом беглых сервов? Разве не они больше других давили на короля, чтобы тот отменил указ, позволяющий сервам-крестьянам совершать побег? И как он будет чувствовать себя, став представителем высшего класса, если имя Эстаньол начнут склонять все кому не лень? Что скажет его тесть?

Жауме, как новый хозяин мастерской, больше не подчиняющийся Грау, улучил минуту, сел рядом и доверительно поговорил с ним.

«Грау не посмеет ничего с вами сделать, – сказал он. – Он признался мне, что не хочет, чтобы о вас узнали. Я добился неплохих условий, Бернат. Он спешит уладить свои дела до женитьбы на Изабель. Но не забывай, что у тебя есть контракт, подписанный для твоего сына. Воспользуйся этим, Бернат. Надави на этого бездушного человека. Пригрози ему судом. Ты – хороший работник. Я хотел бы, чтобы ты понял: все, что произошло за эти годы, не должно пойти прахом…»

– Пойдете со мной, – велел Грау Бернату, который уже несколько дней ходил угрюмый и озабоченный новыми событиями.

Бернат сообразил, что имел в виду Жауме, и, ободренный бывшим начальником, осмелился возразить своему зятю.

– Как ты разговариваешь со мной? – закричал Грау, когда Бернат резко ответил ему: «Куда и зачем?» – Куда я захочу! – орал новоиспеченный барон, нервно размахивая руками.

– Мы не твои рабы, Грау.

– У тебя не очень большой выбор.

Бернату пришлось откашляться, прежде чем он последовал совету Жауме и неожиданно заявил:

– Я могу подать в суд!

Грау, согнувшийся, дрожащий, маленький и худой, оторопел и медленно приподнялся со стула. Но Бернат даже глазом не моргнул и оставался стоять, как бы ему ни хотелось побыстрее выскочить отсюда и убежать подальше…

Угроза Берната подействовала на вдовца.

Было решено, что они будут ухаживать за лошадьми, которых Грау считал себя обязанным купить вместе с особняком.

– Ты что, собираешься держать конюшни пустыми? – однажды как бы невзначай спросил тесть, как будто разговаривал с несмышленым ребенком.

Грау лихорадочно складывал в уме цифры.

– Моя дочь Изабель всегда ездила верхом, – добавил сеньор.

Но самым важным для Берната оказалась хорошая плата, о которой он договорился для себя и Арнау, начавшего работать в конюшне. Отныне они могли жить в собственной комнате, а не с рабами и подмастерьями. У него и сына теперь было достаточно денег, чтобы не испытывать лишений.

Грау настоял, чтобы Бернат аннулировал контракт об обучении Арнау и подписал новый.

С тех пор как им предоставили гражданство, Бернат редко выходил из мастерской. Похоже, что никакого следствия в связи с его побегом не было; и теперь имя Берната Эстаньола значилось в списках граждан Барселоны. В противном случае его бы уже бросились искать, думал он каждый раз, когда отправлялся на улицу.

Обычно он ходил на море и там растворялся среди десятков людей. Взгляд Берната всегда был прикован к горизонту. Позволяя ветру ласкать лицо, вдыхая резкие запахи моря, кораблей и дегтя, он наслаждался свободой и… грустил.

Прошло почти десять лет, как он ударил подмастерья из кузницы. Бернат надеялся, что тот выжил.

Вот и сейчас он сидел у моря. Арнау и Жоанет резвились на берегу. Мальчики убегали далеко вперед, затем возвращались и, весело улыбаясь, смотрели на него блестящими глазами.

– У нас будет собственный дом! – крикнул Арнау. – Давайте поселимся в квартале Рибера, отец, пожалуйста!

– Боюсь, что это всего лишь комната, – попытался объяснить ему Бернат, но ребенок продолжал улыбаться, как будто речь шла о лучшем дворце Барселоны.

– Неплохая идея, – сказал Жауме, когда Бернат рассказал ему о предложении своего сына. – Ты наверняка найдешь там комнату.

В квартал Рибера они отправились втроем. Дети бежали, а Бернат, нагруженный жалкими пожитками, шел за ними. В течение всего пути до церкви Святой Марии Арнау и Жоанет не переставали здороваться со всеми, кто проходил мимо.

– Это – мой отец! – крикнул Арнау одному бастайшу, идущему с мешком зерна. Мальчик указал на Берната, от которого они отбежали метров на двадцать.

Согнувшийся под грузом бастайш улыбнулся, продолжая идти вперед. Арнау подбежал к Бернату. Однако через несколько метров мальчик остановился: Жоанет не последовал за ним.

– Пойдем! – крикнул Арнау, махнув ему рукой.

Но Жоанет покачал головой.

– Что случилось, Жоанет? – спросил Арнау, с недоумением глядя на приятеля.

Малыш опустил глаза.

– Это – твой отец, – пробормотал он. – Что будет теперь со мной?

Он был прав – все принимали их за братьев, а Арнау даже не подумал о своем младшем «братце»…

– Бегом! За мной, – сказал он, взяв друга за руку.

Бернат видел, как они приближались: Арнау тащил Жоанета, который, казалось, упирался, не желая идти.

«У вас хорошие дети», – сказал ему один бастайш, проходя мимо, и улыбнулся. Мальчики дружили уже больше года. Бернат вдруг подумал о матери маленького Жоанета и представил себе, как малыш сидит на ящике, а она гладит его по голове. Неужели он так и не увидит лица матери?

Бернат почувствовал, как комок подступил к горлу.

– Отец… – начал было Арнау, когда они подошли к нему.

Жоанет спрятался за спину друга.

– Дети, – перебил сына Бернат, – думаю, что…

– Отец, могли бы вы быть отцом и Жоанету? – выпалил Арнау.

Бернат увидел, как малыш робко выглянул из-за спины Арнау.

– Иди сюда, Жоанет, – позвал его Бернат. – Ты хочешь быть моим сыном? – спросил он, когда тот осмелился подойти к нему.

Лицо Жоанета засияло.

– Это значит – да? – Бернат улыбнулся.

Ребенок обхватил его ногу, а благодарный Арнау смотрел на отца с восторгом.

– Идите играйте, – приказал Бернат надломленным голосом.

Дети привели Берната к отцу Альберту.