Золотая карта

– Следов никаких? – перебил его Моисеев.

– Работал профессионал, не за что зацепиться.

– Ну а со светом что?

– Ездили ребята. Там два электрика дежурных лыка не вяжут. Отправили в медвытрезвитель.

Разобравшись с делами в банке, Моисеев поехал допрашивать горе-электриков, успевших к этому времени очухаться.

– Рассказывайте: как умудрились целый район без света оставить? – заговорил он, располагаясь в кабинете начальника вытрезвителя, куда их привели.

– Че рассказывать-то? – ответил седовласый мужчина лет пятидесяти.

– Все по порядку и рассказывайте.

– Мы что-то, начальник, не смекаем, в чем нас обвиняют, – вмешался второй с выступающими скулами.

– Обвиняют вас в соучастии ограбления банка. Если сможете доказать, что это не так, – пожалуйста, пока есть возможность.

Седоволосый, не торопясь, боясь пропустить что-то важное, выложил все как на духу, тогда как второй, соглашаясь, кивал головой.

– Описать внешность его сможете? – спросил Моисеев, выслушав рассказ.

– Можем, – твердо ответил седоволосый.

– Поедете сейчас с лейтенантом. Он покажет вам, что делать, – вызывая опера в форме, закончил Моисеев.

К концу дня выяснились кое-какие интересные детали, оказавшиеся на столе у майора. Электрики признали в поившем их кореше гражданина Матвеева по кличке Матюха, чьи данные и фотография числились в милицейской картотеке. Он проходил когда-то по делу в Центральном Универмаге. Матюху взяли через два дня, но предъявить ему пока было нечего: не было ни малейших доказательств, ни малейших улик, разоблачавших его в соучастии в преступлении.

– Итак, гражданин Матвеев, – обращаясь по фамилии, продолжил допрос Моисеев, – спрашиваю вас еще раз: что вы делали в городской подстанции, когда напоили электриков?

– Я тоже был пьян, гражданин начальник. И поканал домой.

– Поканал, значит, домой? Так и запишем. Тут недавно мне сведения передали. Об освободившихся с мест лишения. Что же получается?

– Что, начальник? – весь во внимании вытянулся Матюха.

– Получается, что твой подельник по Центральному Универмагу Валера Пустовалов по кличке Пустой ныне пребывает в родном городе.

– А, по-вашему, он должен всю жизнь сидеть в тюрьме?

– Слушай, умник, – вскипел Моисеев, – тогда из-за возраста тебе дали немного, но сейчас ты не отвертишься. Впаяем на полную катушку за хищение государственного имущества в особо крупных размерах.

– Что за бред, начальник, какое хищение, какое имущество? Сон, что ли, сегодня плохой вам приснился?

– Закройте его в камеру! Пусть подумает, – и, посмотрев вслед уходящему Матюхе, добавил: – Пока есть шанс.

* * *

Оставшись один, Пустой стал обдумывать последующие ходы. Едой он на неделю запасся, можно было не беспокоиться. Если по горячим следам его не возьмут, через неделю «прыть» ментов утихомирится, и дело пустят обычным ходом. Старый волк Моисеев все равно со временем его вычислит, он в этом не сомневался, только вот доказать вину Пустого ему не удастся, а на одних догадках дело не построишь, Матюха проверенный, не проболтается, лица его никто из охранников не видел, действовал он до конца в маске, отпечатков каких-либо не оставил. Единственное уязвимое место – Елена. Здесь промашка возможна. Надо срочно припрятать деньги и попробовать связаться с Леной. Если Моисеев около нее кружится, значит, что-то прощупал, зря он этого делать не станет. Он волчара тертый, профи в своем деле. Лена с ним долго не продержится, проговорится. Этого нельзя допустить.

* * *

Старший следователь уголовного розыска по особо важным делам майор Моисеев Вячеслав Владимирович вел свою работу как профессиональный картежник, знавший все способы, чтобы сорвать куш.

За годы службы в рядах доблестной Советской милиции его несколько раз понижали в звании из-за халатного отношения к службе, переводя в простые оперы. Несмотря на это Моисеев всегда знал наперед, когда нужно раскрывать карту перед начальством, чтобы то могло учесть его заслуги, а когда, наоборот, спрятать ее, используя все возможные ухищрения, ради собственных интересов или для другого случая при раскрытии дел. Как розыскника сослуживцы его уважали, а как человека иногда не понимали. Моисеев старался защищать идейных воров, живущих по понятиям, объясняя тем, что они создали свою систему, противоположную нашему обществу, и скрыто борются за нее, веря в правоту своих идей. Он люто ненавидел убийц и насильников. Дела таких преступников, попадавшиеся к нему, он раскрывал в кратчайшие сроки, считая, что они заслуживают лишь наказания смертью.

На разгадку ребуса с ограблением банка ему потребовалось два дня. К этой разгадке он пришел, проверив все связи Елены. Как и предполагал Пустой, Лена напора со стороны Моисеева не выдержала. Майор не стал вызывать ее к себе, а в обеденный перерыв сам явился в банк, пригласив ее прогуляться.

– Скажите, Лена, вы любили Валеру? – задал он вопрос в лоб. Она замешкалась, не зная, что ответить.

– Да вы не суетитесь, я все про вас знаю, поспрашивал на досуге ваших подруг и выяснил, что помогли ему ограбить банк именно вы.

– Что мне за это будет? – только и смогла спросить Лена.

– Сначала выслушай внимательно, что я скажу. Валера Пустовалов – вор. Вор опытный, профессиональный. С ограблением банка статус его еще больше вырастет. Денежки, которые сейчас у него, он не вернет, если даже мы его посадим. Знает, что улик против него у нас нет, одни догадки, знает он и то, что, выйди мы на тебя, ты расколешься, и постарается что-нибудь предпринять.

– Что вы имеете в виду?

– Имею в виду, что он может пойти на все.

– Даже убить?! – расширила она глаза от ужаса.

– Не исключено, хотя сам он этого делать не станет, для таких грязных дел люди всегда найдутся. Я договорился с управляющим банка, чтобы тебе дали отпуск на десять дней за свой счет. Родителям позвони и объясни, что тебя якобы срочно командируют по работе. А на самом деле пойдешь прямо сейчас в районный центр по моему адресу. Тебя встретят.

* * *

Через три дня заточения Пустой все же решил сделать вылазку. Риск был немалый. Так ведь его жизнь и состояла из сплошных рисков, без них он не представлял своего существования. «В первую очередь надо связаться с Леной, если ее не перехватил Моисеев». Пустой знал, что майор – жук еще тот, профессионал, каких мало, но и про его принципы в отношении к ворам был наслышан.

«Связаться с Леной нужно попробовать самому, доверять кому-то не следует. Если даже ее взяли и раскололи, уходить в бега не стоит. Лучше отсидеть уж положенное и, вернувшись, спокойно транжирить “капусту”, не оглядываясь на каждый шорох за спиной».

В пять часов вечера, забрав сумку с деньгами, он отправился на заброшенную стройку, где надежно их спрятал. Лену встретить решил у подъезда ее дома, опасаясь засветиться у банка, и к шести вечера добрался до знакомого подъезда. Оперов, сидящих в стареньком желтом «жигуленке», он не заметил, хотя и почувствовал какую-то тревогу. Дальше все произошло мгновенно. Из тронувшегося с места «жигуленка» на ходу из двух дверей выскочили крепкие ребята и, не дав Пустому опомниться, повалили его на землю, защелкнув за спиной наручники.

– Итак, гражданин Пустовалов, – заговорил на допросе Моисеев, вызвав его под конвоем в кабинет следователя, – все карты раскрыты. Где деньги? А?! Пустой.

– Какие деньги, гражданин начальник? – сделал удивленное лицо Валерий.

– Значит, решил комедию ломать? Лена, к твоему сведению, у меня. И спрятана надежно. У тебя есть шанс. В попятную идти не советую. Свидетельских показаний Лены, уличающих твои действия в банке, хватит для того, чтобы упрятать тебя по максимуму. А ее я отмажу, в крайнем случае дадут условные.

– Я что-то никак в толк не возьму ваш разговор, Вячеслав Владимирович, – сменив тон, ответил Пустой.

– А веду я к тому, Валера, что деньги, спрятанные тобой, могут за время твоего долгого отсутствия сгнить. Или попасть случайно нашедшему в лапы. Поделись, Пустой.

– Чем? – удивленно взглянул тот на Моисеева.

– Тридцатью процентами от суммы, которую унес из банка, и я построю дело так, что останешься на свободе.

– А какие гарантии, что не надуешь?