Однажды в Карабахе

– Да, в наше время быть мужчиной – это роскошь, – прошептал Длинный ветеран.

– Да пусть расскажет, что хочет, устали уже, – заворчал Режиссер. – Нам пора обедать, у нас режим.

– Вам пора закусывать, – мстительно поправил Оператор. – От вас постоянно воняет, как из канализации.

– А ты не нюхай! – разозлился Режиссер. – Кто просит!

Прилизанный махнул рукой. Арзуман налил Ветерану в тельняшке еще граммов 50 водки и ласково предложил:

– Успокойся, дорогой. Расскажи чего-нибудь, только очень коротко. Тебе надо нервы беречь. Да и нам…

Тот недовольно глянул на скудно налитое, опрокинул емкость и, после небольшой паузы, начал:

История четвертая. Несбывшиеся мечты

А мечтать не вредно…

– В общем, есть у меня небольшая, я думаю, некриминальная история, – покосился он на Прилизанного. – Я, конечно, мог бы почтить вас более интересным рассказом, но… – он сделал паузу и ехидно добавил, – тут у нас слабонервные собрались, понимаешь, им только сказки подавай…

– Не отходи от темы, бандит! – храбро взвизгнул Зопаев.

– Да я тебя, как котенка придушу, просученный ублюдок, – держа пальцы веером, пошел на него Ветеран в тельняшке.

– Хватит! – тут я разозлился. – Или рассказывай, или уходи! Ты передачу срываешь.

– Да, тут тебе не тюремная камера, – фыркнула и Гюлечка.

– Цыц, цапля! – гаркнул на нее Тельняшка, но сел. После недовольно огрызнулся на меня:

– Че орешь? Ты мне не указ. Я не виноват, что ты на них пашешь, а был честным фраером.

– Просто рассказывай, – я устало предложил. – Мы действительно на пределе.

Тот немного засопел носом, после все-таки начал:

– Короче, был у меня корешок один, так называемый. Мы с ним оба Черметские[23 - Чермет – жаргонное, территория в Баку. До сих пор в употреблении у пожилых бакинцев – “Черметский мост”.]…

– А где это находится? – шепотом спросил у Бакинца Ганмурат, но все услышали.

– А тебя тогда не было, – подло хихикнул Бакинец, – это было до вашего нашествия.

Остальные зыркнули на них, и рассказчик продолжил…

– Везучий был этот мой сосед. Прям сам дьявол ему козырей подкладывал. Я вообще по жизни никому не завидовал – ни ворам, ни прокурорам. А вот этому гаду!.. Он даже девушку дворовую сцапал из-под носа. Она и мне нравилась…

Короче, как назло, мы с ним попали в один батальон во время боевых действий. Он, гад, мог запросто нравиться людям, в том числе начальству. Если этих штабных крыс можно назвать людьми, конечно…

В общем, он и там был на хорошем счету, в отличие от меня. Ну не учил меня папа чужие задницы вытирать…

– Фу! – в один голос профукали Гюля с Аталай.

– Короче, вот вам последнее предупреждение, – зло высказался Прилизанный. – Или вы прилично, по-возможности, конечно, будете рассказывать, или мы просто не будем вас слушать. Вы поняли? Я правильно выразился? – спросил он у аудитории.

– Идеально, – ответил я и обратился к товарищу в тельняшке, у которого дрожащие пальцы в наколках ползали по столу в поиске оружия. – Не глупи! Следи за речью и начни.

– С последней мысли! – хором предложила аудитория.

– Я попал в сумасшедший дом, – простонал Прилизанный.

Ветеран в тельняшке вытер платком вспотевший лоб.

– Вы думаете, я нарочно? – зарычал он. – Просидели бы пару месяцев на зоне, я посмотрел, как вы после прокукаре… прогавк… Тьфу!.. Провоняете! – почти в истерике закончил он свою речь.

– Ладно, пусть катает, – развязно бросила Гюля, – заколебались уже.

Все удивленно повернулись к ней.

– Ой! Что это я!.. – покраснела Гюля, прикрывая рот. – Это все ты, бандит! – зашипела она на Ветерана в тельняшке, – разлагающе на нас влияешь! Пасть порву, если люк не закроешь!

Тот в испуге отпрянул от нее и торопливо продолжил:

– Короче, как-то из города приехали какие-то парни в синих беретах. Увидели мы их с корешом в штабе, куда нас и еще пару человек срочно отозвали с позиций. Ребята были конкретные: спокойные, сильные, спортивные, не суетились и не болтали. Каждый занимался своим делом: кто оружием, кто взрывчаткой, кто обмундированием… В части шептали, что они прошли какое-то спецобучение в Турции. Мы так и толком не узнали, как их зовут, откуда приплыли и куда отчалили после…

Нас и троих проводников из местных на скорую руку накормили, одели, обули, вооружили, присоединили к группе синих беретов и ночью дали пинка под зад, прямиком родину защищать, да еще в тылу противника. Руководил нами здоровенный малый, который почему-то все время держал проводников под прицелом. Мы про себя дали ему кликуху – Куцый. Чем-то он напоминал вожака собак из мультфильма Маугли, ну того, у которого хвост обрубили, такой же злой был и противный, и лаял периодически на нас, как будто для полного сходства. Замыкали процессию мы, так сказать, рабсила, на худенькие плечи которых нагрузили взрывчатые устройства, боеприпасы, спальные мешки – все тяжелое, как наша жизнь. Ну и водочки, сальца, для полного счастья…

Я поразился тогда, братцы мои воины, на всем оккупированном пространстве ни одного порядочного вражеского подразделения не было. Все деревни, которые мы прошли, были пустые, разрушенные и дочиста обглоданные. То и дело видели ручные тачки. Оказывается, днем хачики на тележках кубики вывозили из разрушенных домов. Бензина у них не было. Бог обделил их из-за подлости натуры. Вот и вынуждены были они таскать все это на своих горбах. Даже те немногочисленные посты, которые мы ловко обходили, были, кажется, безлюдны. Лишь в одном мы заметили пьяного армянского бойца. Он вышел из помещения и начал поливать природу выпитым, горланя, ни за что не поверите, “Долю воровскую” – нашу родную, бакинскую, но на своем поганом языке. Ара, и здесь успели своровать… Тьфу!..

В общем, я тогда спросил у Куцего, мол, зачем не заходим и не забираем земли? Ведь с одним-двумя нашими батальонами спецназа можно было справиться. Тот зло посмотрел на меня и прогавкал, что не знает. И вообще, хрен знает, кто знает!..

Тут два проводника начали маму вспоминать и выть, что это их родина. То есть, деревня. Мол, хорошо бы родную землю, куда они в детстве писали, поцеловать. Куцый зло гаркнул, что вся земля от Каспия до Еревана в принципе для них должна быть родная и т.д. Но потом пожалел и отпустил их под прицелом к развалинам какого-то дома.

Как только они юркнули в темноту, третий проводник тут же их заложил, что они там золото зарыли, когда убегали от наступающего тогда противника. Наверно обиделся, что его в долю не взяли. Куцый молча юркнул за ними, велев нам подождать. Не знаю, что там проводники целовали: землю свою обетованною, золото или еще какой хрен, но, когда вышли из-за развалин, рыла у них были кривые и вся в родной, описанной в детстве земле, а у Куцего – довольное. Даже фикса радостно блестела из-за безгубого рта. Уже после не так гавкал на нас…

– Слушай, ты что вообще рассказываешь? – с досадой заворчал Бакинец. – Маугли, Куцый… Мы что, в гостях у сказки? Ты еще про Соловья-разбойника расскажи.

– Не видишь, он тоже бастурму делает, – ухмыльнулся Ганмуратбек.

– Тогда пусть скорей делает! – завопил в нетерпении Режиссер. – У меня аппетит просыпается!

– Вижу, – проворчал Оператор, – вы мне весь объектив обслюнявили, негодник. Возьмите хоть салфетку…

– Не хотите, не буду! – уперся Ветеран в тельняшке. – Сами же хотели сказку!

– Ладно, – успокоил я его, – не кипятись. Просто шурши по теме.

– Не буду про золото рассказывать, – решительно заявил Тельняшка, – еще посадят… – и кивнул на Прилизанного. – Во, как уши навострил…

– О чем хочешь расскажи, только не тяни лямку, – простонал Бакинец. А то умру от тоски и безысходности.