Джек Уайт. Загадки разума

Женщина развернула платок и кивком головы подозвала меня, чтобы я еще раз взглянул на малютку. Мне было так жутко и больно на душе, что я с трудом заставил себя подойти поближе. На руки его брать уже не решился. При свете лампы я вгляделся в его лицо. По спине вновь пробежала дрожь. Кого же он мне напоминал…

– Он очень похож на вас, Джек, – вдруг вполголоса произнесла женщина.

Ее голос вдруг стал хриплым, как у какой-то старухи. На мгновение я испытал такой шок, что не мог сдвинуться с места. Это меня на руках держала женщина. Свой портрет в младенчестве, где я так же лежал на руках моей матери, видел много раз. Боже, даже одеяние женщины было как на портрете. Как же я с первого раза этого не понял. Что же мне делать?

Женщина медленно поднялась и, неся на руках этого младенца, направилась в мою сторону. Приговаривая страшным хриплым голосом, который вдруг изменился до неузнаваемости те зловещие строчки, она продолжала наступать. От страха я не мог сдвинуться с места и лишь медленно пятился назад. Мне было так страшно, что я просто потерял дар речи и не мог вымолвить ни слова.

– Что же ты, Джек, – кряхтела она. Куда подевался ее нежный голосок? – Неужто ты не узнаешь меня?

Я не мог вымолвить ни слова, продолжая отступать, держа лампу трясущимися руками перед собой. Я глядел на ее руки, которые вдруг одрябли и стали похожи на старушечьи. Походка женщины тоже изменилась, она стала прихрамывать на левую ногу, сгорбившись и шипя через каждое слово.

Я никак не мог понять, что же происходит. Я был словно одеревеневшим. Еще никогда прежде мне не доводилось испытывать подобного шока. Я вообще едва осознавал происходящее. Мне хотелось развернуться и убежать, но ноги будто приросли к настилу. Кто же передо мной?

– Ты всегда убегал от неприятностей, верно, Джек? – противный хриплый голос вдруг раздался где-то позади меня.

Я застыл на месте, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Образ этой женщины вдруг исчез передо мной. За спиной я почувствовал чье-то ледяное дыхание. Я был не в силах обернуться. Мне казалось, что вот-вот я потеряю сознание.

– Я чувствую твой страх, – хрипела женщина. – Ты никогда не видел смерть, Джек? Что же испугало тебя в этом лице? Быть может, осознание того, что это твое лицо?

Вдруг я закричал и, резко обернувшись, взмахнул рукой, в которой держал лампу, в надежде нанести удар по этому зловещему существу. Но моя рука лишь скользнула в немую пустоту, прорисовав сплошную блеклую линию, исходящую от лампы.

За спиной вновь раздался голос, я снова резко обернулся и увидел в пяти шагах эту старуху. На руках у нее уже не было младенца. Под ее ногами я увидел брошенный платок, который из ослепительно белого превратился в грязный, наполовину истлевший, кусок ткани. Куда же подевался тот младенец?

Мне хотелось поскорее вырваться из этого места, но я от страха потерял ориентацию и не мог сообразить, в какую сторону нужно бежать. Взгляд был прикован к этой старухе, которая вновь начала двигаться в мою сторону.

Наконец, я собрался с силами и, заикаясь, спросил у нее:

– Кто ты? Что тебе от меня нужно?

– Чего ты боишься, Джек? Того, что тебя не было рядом в тот миг, когда я умирала? – проскрипела старуха. – Хочешь взглянуть на мое лицо?

– Кем бы ты ни была, я прошу, оставь меня в покое, – выдавил я.

– Не бойся, Джек. Мы уже встречались прежде. Или ты не признаешь собственную мать?..

Я и вправду чуть было не лишился рассудка. Это совсем не было похоже на сон. Все происходило наяву. В какой-то момент старуха остановилась.

– Почему же ты бросил меня, когда я так в тебе нуждалась?

– О чем ты? – дрожащим голосом произнес я. – Ты не моя мать. Тебя не существует. Мне это всего лишь кажется…

– Я так реальна, как и ты, Джек, – старуха в мгновение оказалась рядом, коснувшись мертвенно-серой рукой моего лица.

Ее прикосновение было обжигающе ледяным. От неожиданности я потерял равновесие и упал на палубный настил, едва не выронив лампу. Подумал, что если свет погаснет, то я умру от страшного шока. Мысль о пребывании в кромешной тьме убивала. Я не знал, кто на самом деле был передо мной, решив, что это лишь призрак. Но почему он явился ко мне в этом образе?..

Я был уже не в силах подняться и лишь беспорядочно пятился назад, держа в одной руке лампу, перебирая то рукой, то ногами, как измученный раб. Вокруг раздавались какие-то жуткие звуки вперемешку с детским плачем. От одного этого плача можно было сойти с ума. Казалось, что меня окружили сотни плачущих младенцев. А этот леденящий хрип старухи и вовсе поселился в моей голове.

Старуха вдруг замерла. Медленным движением она поднесла свои уродливые кисти к лицу и стянула с него вуаль. Я замер, увидев под тканью ее лицо.

Передо мной стояла моя мать с истлевшим почти до костей лицом и бездонными черными глазами. Впрочем, вместо глаз у нее зияли черные дыры. Но даже в таком образе я узнал черты, напоминающие образ моей родной матери. Это мертвое лицо принадлежало ей.

Вытянув свои костлявые руки, она направилась ко мне.

– Обними же меня, Джек…

В тот же миг окончательно потерял сознание.

* * *

Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Мне казалось, что я умер и попал в ад. Вокруг царил кромешный мрак. Лампа уже давно погасла. Не знаю, сколько времени я был без сознания, но странно, что никто из команды Блэйка так и не спохватился меня.

Я был не в силах пошевелиться. Вспоминая последние события, меня охватила ледяная дрожь. Мне казалось, что я вот-вот заплачу, ведь помнил все, что происходило. Образ той старухи, напоминавшей мою мать, никак не выходил у меня из головы.

Я лежал на спине неподвижно, боясь сделать хоть какое-то движение. Мое дыхание напоминало страдания раненого бойца на поле боя, который истекал кровью и захлебывался ею от каждого глубокого вздоха.

Я почувствовал легкое дуновение. И откуда здесь взялся ветер? Затем мои ноздри уловили запах сырости и гнили. А то, что случилось дальше, и в самом деле едва не лишило меня всех жизненных сил. Когда я попытался подняться, над головой вдруг вспыхнуло ярко-голубое пламя, а затем воззрился образ той уродливой старухи.

Она мгновенно оказалась рядом и одной рукой схватила меня за горло, все ближе склоняя свое мертвенно-пепельное лицо. Я не мог пошевелиться. Я глядел точно в ее черные, наполненные смертью глаза, а она лишь испускала и без того истошные ужасные вздохи. Мне хотелось потерять сознание, но, как назло, ничего подобного не происходило.

В какой-то момент я все же обрел контроль над своим телом, и уже хотел занести руку, чтобы нанести удар, как вдруг она схватила меня за правую кисть. Я вскричал от боли. Картина была ужасающей. Одной костлявой рукой она сжимала мое горло, второй мою кисть, повиснув надо мной, словно черное облако. При этом это чудовище что-то про себя проговаривало, а мне казалось, что голоса раздаются в моей голове.

Затем я испытал невыносимую боль. Старуха еще сильнее сжала мою кисть, но отпустила горло. Взяв в свои ледяные костяшки левую руку, она начала сдирать кольцо, которое когда-то подарила мне мать. Я кричал от боли, но при этом не мог пошевелиться. Она будто насмехалась надо мной и все приговаривала что-то хриплым голосом, словно вырвавшимся из ада.

Мои глаза, казалось, вот-вот вырвутся из орбит. Я видел, как тонкая струйка крови стекала по моей руке, когда она беспрерывно выкручивала это кольцо своими гнилыми когтями. Мне даже казалось, что услышал хруст своей фаланги. Боль была невероятной, но я просто не мог пошевелиться.

– Нет! Оставь его! Не тронь кольцо! – лишь выкрикивал я.

– Джек, – сухо кряхтела она. – Кольцо верну тебе, когда узнаешь свое предназначение. А пока постарайся преодолеть свой страх. Или твой страх одолеет тебя…

В тот же миг все исчезло, и надо мной вновь сгустилась непроглядная тьма. Прекратился ветер, не было слышно даже писка корабельной крысы. Я чувствовал, как болела правая кисть. Она будто горела, хоть и была ледяной на ощупь. Я никак не мог понять, что же с ней сделала старуха. От такого зрелища я никак не мог прийти в себя и продолжал лежать неподвижно.

Вдруг скрипнул деревянный настил, от которого смердело гнилью. Я слегка приподнялся на локтях. Где-то впереди я уловил еле различимое, но уже знакомое до боли шарканье.

– «Боже, неужели снова», – подумал я, ежась от холода.

Кажется, старуха возвращалась. Но я не мог пошевелиться. Голос из темноты звал меня по имени. Вот еще и еще… Это был тот самый хриплый голос.

Левой рукой я нащупал лампу, лежащую рядом со мной. Зажечь ее я не мог, но надеялся использовать в качестве оружия. Нужно было подняться – лежа на полу, я был уязвим.

Мне стоило огромных усилий подняться на ноги. Но в такой тьме я едва не потерял равновесие, и чуть было не упал. Из того места, откуда доносилось шарканье, я уловил слабое свечение. По мере приближения свет становился отчетливее. Возникло странное ощущение: вокруг ничего не было видно, кроме этой блеклой желтой точки где-то шагах в двадцати от меня.

Так как отступать было некуда, я приготовился сражаться. Когда эта точка замерла на довольно близком расстоянии, я сорвался с места и с криками бросился на нее. В это мгновение мне было плевать – умру я или нет. Испытать пережитый страх еще раз мне более не хотелось.

Во тьме я взмахнул рукой, в которой крепко сжимал лампу, и наугад нанес удар. После точного попадания послышался чей-то хрип. Но то был не женский хрип, а скорее грубый мужской. Тот, на кого я напал, оказался сильнее и нанес мне удар в ответ, угодив прямо в висок. От такого потрясения я тут же рухнул на деревянный настил, вдобавок ударившись об него затылком.

Дикая боль пронзила тело, а затем резко вспыхнула и в голове. Я вновь мгновенно потерял сознание.

Очнулся я от громогласного голоса капитана. В ушах звенело, но было слышно, как Блэйк, стоя недалеко от меня, отчитывал кого-то из своих подчиненных.